Исчезнувшая стихия (СИ) - Unknown

  - Ну прости, не плачь, - потеряшка около вдоха смотрела на меня своими невозможными полными слез глазами, а потом, громко икнув, вконец разрыдалась, уткнувшись лицом мне в грудь. Я сел на пол и пристроил ее на коленях, продолжая обнимать.

  - Она специально, специально меня потеряла. Так же как и свои слезы... А я не хотела, не хотела... Я просто пыталась помочь. - И что я должен сказать? Как успокоить этого невозможного ребенка? И почему у самого словно кто-то воздух из легких выбил и горло сдавил?

  - А теперь она и не вспоминает обо мне. Совсем забыла, словно никогда меня и не было... Почему? Что я такого сделала? Я просто спасти ее хотела. Они бы ведь нас тоже тогда убили. А я жить хотела и она хотела... Когда-то. - Потеряшка снова громко всхлипнула и еще теснее ко мне прижалась, я лишь головой покачал.

  - А теперь она даже забыла, что такое жить... Прячется постоянно. Себя ото всех прячет, понимаешь? - я угукнул, - Да ни фига ты не понимаешь, глупый демон! Ты себя-то понять не можешь! - и она снова громко заревела.

  - А я одна, я так долго одна... И все смотрю. Жду. Когда она вспомнит. А она боится, меня боится и себя боится! И ей ведь тоже тяжело, хуже, чем мне. Дура! - тихо и очень горько выдохнула девочка, - Думает, что все знает. И как умрет и как жить будет. И смирилась. Дура! Мы сидели вот так в обнимку, на холодном каменном полу еще достаточно долго. Девочка больше не сказала ни слова, только тихонько всхлипывала, и от этих всхлипываний так муторно становилось, что самому впору было выть. И сказать ничего не мог и сделать. Захотелось найти эту таинственную 'она' и выдрать, как сидорову козу. Мало того, что себе жизнь, видимо, искалечила, так еще и девчонку мучает.

  - Прости, - вытирая глаза и виновато смотря на меня, проговорила она, когда смогла успокоиться, - я правда плакать не хотела.

  - Нормально все, - очень умно. Хотя с другой стороны, что я еще мог сказать.

  - Пошли, - снова беря меня за руку, потеряшка поднялась на ноги и направилась дальше, - нам идти надо.

  - Ну пошли, - хмыкнул я, еще не до конца поверив, что истерика кончилась. Везет мне в последнее время как утопленнику. То одну утешаю, то другую.

  - Ты фее не верь, - я чуть не споткнулся, запутавшись в собственном хвосте. Она что мысли читает?

  - Почему?

  - Не нравится она мне, - о да, отличный аргумент. Мы куда-то шли еще лучей дцать, пока за очередным поворотом не мелькнул свет. Сдавленно выругавшись, я опять перестроил зрение, девочка звонко рассмеялась. Смешно ей! Мы вышли на узкий выступ на отвесной очень высокой скале, где-то далеко внизу разбивались об острые камни темные волны. Точнее я вышел, девчонка осталась стоять внутри пещеры, отпустив мою руку.

  - Почему не выходишь?

  - Мне нельзя, - спокойно пожала она плечами, разглядывая меня, как будто видела впервые.

  - А ты при свете дня другой, - задумчиво протянул ребенок.

  - Страшный?

  - Нет, - она удивленно хлопнула глазами, снова пробежав любопытным взглядом от кончика хвоста, до шипов на руках и голове, - ты красивый, как на картинке. - И она открыто мне улыбнулась. Что-то показалось мне знакомым в ней в этот момент, но я опять так и не смог ничего сказать.

  - Ты хотела рассказать мне легенду, - напомнил я, усаживаясь рядом с ней. Недолго думая она забралась ко мне на колени и махнула рукой. Тут же, каким-то неведомым образом пейзаж поменялся и вместо моря я увидел перед собой городскую площадь. Площадь, усыпанную мертвыми телами, землю пропитанную кровью, настолько сильно, что кое-где виднелись целые омуты. А ближе к нам, на коленях со связанными руками стояли люди, тысячи людей. И не было слышно ни звука, они не кричали, и казалось, даже не дышали. Дома вокруг стояли разрушенные и пустые с выбитыми стеклами и развороченными дверными проемами. Я заметил, как в одном из окон развевается на ветру желтая в цветочек занавеска. И почему-то именно от ее вида стало по-настоящему жутко.

  - Что...

  - Смотри! - оборвала меня девочка. Я пригляделся. Откуда-то с боку появились всадники, всего около сотни. Я смог различить гербы эльфов, фей, людей и демонов. Они не спеша подъехали к пленникам и так же медленно слезли с лошадей. Но, ни одна из коленноприклонных фигур даже не пошевелилась, не то что головы не подняла.

  - Это такие же как я, - тихо сказала девочка, и от этого шепота я вздрогнул. - А это наш город. Наш последний город. И мы жили в мире с вами, но за восемьсот лет до этого дня, вы открыли на нас охоту, я не знаю почему. То, что ты видишь перед собой сейчас - наш последний день в этом мире. Это - последние из моей расы.

  Спешившиеся всадники, как один достали свое оружие - мечи, сабли, алебарды, даже топоры и стали громко переговариваться. Тут один из них нагнулся, подобрал с земли камень и не глядя, швырнул его в толпу. Камень угодил в голову ребенку. Маленькому мальчику в изодранной одежде. От удара его голова резко дернулась в сторону, и он чуть не упал, кровь ручьем текла из раны на лбу, заливая глаза, но он продолжал упрямо молчать. И словно стая бешеных собак, почуяв запах крови, вооруженный вмиг озверевший отряд кинулся к толпе. Оружие мелькало в воздухе с невероятной быстротой, были видны вспышки боевых заклинаний и атак, через пару вдохов вся одежда убийц была в крови. Я не видел их лиц, да и зачем? Я и так знал, что они превратились в звериные морды. Но никто из таинственной расы так и не проронил ни звука. С противным хлюпающим звуком мечи вонзались в тела, шипели и стонали, взрываясь при столкновении, заклинания. Казалось, это продолжалось вечность, а я все смотрел не в силах отвести взгляд. Но со следующим моим вдохом все погрузилось во тьму и ошалевший безумный мир замер. Еще удар сердца и передо мной снова та же площадь и растерянные замершие на одном месте убийцы. Они опускали оружие и потерянно оглядывались, но пленников не было, даже тел не осталось, лишь только лужи крови, напоминавшие о резне. Через вдох из-под земли начали пробиваться огненные цветы, ломая в крошку камень и жаля незадачливых эльфов, демонов, фей и людей.

  - Ночь не смогла больше смотреть на то, как убивают ее детей и вопреки законам забрала их, - снова раздался тихий, полный боли голос моей потеряшки, - А эти цветы - слезы света. Так день оплакивал потерю своих дочерей и сыновей. Это напоминание вам, о вашем же предательстве и вероломстве, о вашем бессердечии и жестокости. Таким как я цветы дают защиту и силу, всех остальных они убивают, - девочка на миг замолчала, а потом подняла на меня глаза, - Но вы и тут не захотели смириться. Сначала стали звать их слезы огня и уничтожать. А после и вовсе забыли и их, и историю, связанную с ними. Теперь это просто 'какая-то легенда о богах'.