Всеволод Большое Гнездо - Алексей Юрьевич Карпов

В Новгородской летописи приведены слова, с которыми Всеволод обратился к рязанцам:

— Пойдите ко мне с сыном моим Ярославом за Оку на ряд!50

И рязанцам не оставалось ничего другого, как подчиниться.

Суздальский летописец ничего не сообщает о предложении «ряда», то есть договора, рязанцам. Рассказ его вообще краток и, несомненно, тенденциозен. Получается, что после того, как владимирский «самодержец» подступил к городу, «Ярослав изиде противу отца своего и целова и с радостью».

Другая версия приведена в Летописце Переяславля Суздальского. Если учесть, что памятник этот составлялся при дворе самого Ярослава Всеволодовича (конечно же, спустя много лет после описываемых событий), то к версии переяславского книжника стоит прислушаться более внимательно. Однако свидетельствует она в первую очередь о том, какой видел свою роль в происходивших событиях сам Ярослав Всеволодович. А он видел или хотел видеть себя отнюдь не пассивной жертвой рязанского мятежа, а активным участником его подавления:

«Того же лета седящю Ярославу Всеволодичю в Рязани, и бысть ему весть, яко хотять и иняти (схватить его. — А. К.) рязанци. Слышав же се Ярослав, и посла к великому князю Всеволоду, к отцю своему, в Володимирь, поведаа беду свою. Слышав же се великый князь Всеволод, поиде въскоре к Рязаню с дружиною своею, а полком по собе повеле поити...»51

Итак, рязанцы всё же выпустили Всеволодова сына из города. Но выпустили не без колебаний — ибо в городе, как всегда в таких случаях, кипели страсти и шли бурные дебаты: по свидетельству ещё одного, владимирского летописца, рязанцы пересылались с князьями Глебом и Изяславом Владимировичами, «хотяще выдати им Ярослава Всеволодича»52.

До этого не дошло. Но и попытка примириться со Всеволодом была изначально обречена на неуспех. К князю вместе с Ярославом отправились переговорщики — рязанские «мужи», лучшие люди города. Очевидно, они надеялись оправдаться, в красках изобразив «вины» схваченных ими и засыпанных в «погребах» Всеволодовых людей. Князь слушать их не стал, как не стал обсуждать и обещанные «ряды». Речь посланцев он воспринял как заведомо «буюю» — дерзкую, непотребную; она ещё больше распалила его.

«И прислаша рязанци буюю речь по своему обычаю и непокорьству, — записывал суздальский летописец. — И повеле великый князь всем людем изити из града, и с товаром, и яко изидоша вси, повеле зажещи град». По Новгородской летописи, первыми были схвачены те самые рязанские «мужи», которые явились к Всеволоду «за Оку на ряд», и уже затем князь «посла полкы, и изыма жёны и дети, а град их зажьже; и тако расточи их по градом».

Столица княжества была сожжена полностью — заметим, почти за тридцать лет до Батыева погрома. От Рязани Всеволод двинулся к Белгороду-Рязанскому — и этот город, претендовавший на роль второй столицы княжества и бывший стольным для князей Владимировичей, постигла та же участь: он был тоже сожжён. Судя по отсутствию упоминаний о нём в летописи, город так и не возродился к прежней жизни. «...И иных городов много пожгошя, и сёла вся повоеваша, и сътворив землю их пусту, поймав люди вси...» — а это уже слова Летописца Переяславля Суздальского.

От Белгорода Всеволод повернул домой. «И возвратился во Владимир великий князь Всеволод со всеми своими полками и с сыном своим Ярославом...» Во Владимирскую землю были приведены и пленники из Рязани, Белгорода и других городов; всех их с жёнами и детьми князь разослал «по градом своим жити». Экономическая сторона военных действий, как всегда, имела первостепенное значение: для дальнейшего поступательного развития Владимиро-Суздальского княжества требовались новые рабочие руки, а их могла дать только (или прежде всего) война.

В эти осенние и зимние месяцы 1208/09 года Всеволоду Юрьевичу приходилось воевать на два и даже на три фронта: и с рязанскими князьями, и с черниговскими Ольговичами, и с князем Мстиславом Удатным. И надо признать, что в целом ему хватало для этого и сил, и ресурсов. К тому же у него под рукой находились взрослые сыновья, способные при необходимости возглавить войско.

Весть о том, что ставший новгородским князем Мстислав Удатной начал войну с владимирским «самодержцем», воодушевила оставшихся на свободе рязанских князей. Двое из них, Изяслав Владимирович и Кир-Михаил Всеволодович, наняв половцев, напали на юго-западную окраину Владимиро-Суздальского княжества и «начаста воевати волость Всеволожю великаго князя около Москвы». Глеб от участия в этой авантюре предпочёл уклониться.

В Средневековье достоверные известия распространялись медленно и чаще всего приходили с большим опозданием. Новгородская война закончилась быстрым миром, а этого рязанские князья не учли. Приходили они к Москве, «потому что слышали, что сыновья Всеволожи ушли к Твери против новгородцев, — разъяснял позднее летописец князя Юрия Всеволодовича. — А того не ведали, что, урядившись с новгородцами, пришли с Твери во Владимир к отцу своему». Именно в Московском летописном своде конца XV века и содержится наиболее подробный рассказ о военных действиях, ставших заключительным аккордом третьей Рязанской войны. Это понятно, потому что главным действующим лицом этих событий, победителем рязанских князей оказался второй сын Всеволода Юрий. Именно его, только что вернувшегося из-под Твери, отец «вборзе» послал во главе своих дружин против рязанских князей и половцев, разорявших окрестности Москвы. Ярослава же привлекать для этого отец не стал — возможно, потому что Ярослав лишился своей дружины, перебитой во время рязанского мятежа, а может быть, опасаясь, что у недавнего правителя Рязани могли сложиться какие-то особые отношения с участниками набега.

«Пришедшу же ему на Голубино вечер и посла сторожи пытати рати», — рассказывает о Юрии Всеволодовиче летописец53. В его рассказе приведены точные географические названия, которые позволяют проследить весь победный путь владимирского войска. Историки предполагают, что летописец, автор соответствующей летописной статьи, входил в окружение князя Юрия Всеволодовича и либо сам участвовал в походе, либо писал со слов его непосредственных участников54. Так, под названием Голубино, скорее всего, надо понимать местность (деревню) на реке Шередари, левом притоке реки Киржач (впадающей, в свою очередь, в Клязьму), на западе нынешней Владимирской области55. Именно здесь должен был остановиться князь Юрий, дабы разведать силы и местоположение противника.

Высланная им «сторожа» показала, что рязанские рати, разорив окрестности Москвы, отступили от неё и разделились. «И бысть ему весть, оже Изяслав стоит на Мерьске, а Кюр Михаил на Литове, а люди своя распустиша воевати», — продолжает летописец.

Половцы, составлявшие основу войска рязанских князей,