Русская революция. Большевики в борьбе за власть. 1917-1918 - Ричард Пайпс

Хотя чехословаки были настроены националистически и потому осуждали большевиков за подписание сепаратного мирного договора с Четверным союзом, по своим политическим взглядам они отчетливо склонялись влево: по оценкам одного исследователя, три четверти из них были социалистами60. Следуя указаниям Масарика, они оставались глухи к предложениям о сотрудничестве как со стороны Добровольческой армии, так и со стороны большевиков. Последние пытались привлечь их на свою сторону, используя в качестве посредников чешских коммунистов61. Но перед легионом стояла одна цель: выбраться из России. Тем не менее они не могли полностью избежать участия в российской политической жизни, ибо территория, по которой пролегал их путь, находилась в эпицентре гражданской войны. Проезжая через поселения, расположенные вдоль Транссибирской железной дороги, чтобы обеспечить себя продовольствием и всем необходимым, они входили в контакт с местными кооперативами, которые в основном были в руках эсеров — самой влиятельной партии в Сибири. С другой стороны, им время от времени приходилось иметь дело с городскими Советами и с их «интернациональными» военными формированиями, состоявшими главным образом из венгерских военнопленных, которые хотели, чтобы чехословаки стали на сторону революции.

Причиной вмешательства Чешского легиона во внутренние дела России в конце мая 1918 года не был сознательный отказ чехословаков от политики нейтралитета. Дело началось с того, что немцы, обеспокоенные перспективой появления на Западном фронте десятков тысяч свежих и рвущихся в бой чехословацких солдат, попросили Москву остановить их эвакуацию. Москва выпустила соответствующий приказ, но у нее не было средств, чтобы привести его в исполнение, и легион продолжал свой путь62. Затем вмешались страны Четверного согласия. Исходя из достигнутой в начале апреля договоренности о формировании соединенных сил стран Четверного согласия на территории России, они решили, что бессмысленно перебрасывать Чешский легион чуть ли не вокруг света во Францию, когда его можно оставить в России и присоединить к силам, основной контингент которых должны были обеспечить японцы. 2 мая командование вооруженных сил Четверного согласия, главным образом по настоянию Великобритании, приняло решение, что части легиона, находящиеся все еще западнее Омска, не будут следовать во Владивосток, а повернут на север, в Архангельск и Мурманск, где получат дальнейшие распоряжения63. Москва против этого не возражала, но такое решение вызвало недовольство среди чехословаков.

Тут случилось непредвиденное событие, разрушившее планы всех сторон. 14 мая в Челябинске произошло столкновение между чешскими солдатами и возвращавшимися на родину венгерскими военнопленными. Насколько нам сегодня известно, венгр бросил какой-то железный брус или другой предмет в группу чехов, стоявших на железнодорожной платформе, и серьезно ранил одного из них. Завязалась драка. Когда Челябинский Совет арестовал нескольких чехословаков, принимавших в этом участие, остальные захватили местный арсенал и потребовали немедленного освобождения своих товарищей. Уступая превосходящим силам, Совет пошел на попятную64.

Вплоть до этого момента чехословаки не намеревались выступать с оружием в руках против большевистского правительства. Вся чехословацкая политика была основана на дружелюбном нейтралитете. Симпатии Масарика простирались так далеко, что он призывал руководителей стран Четверного согласия признать de facto советское правительство. Что же касается бойцов Чешского легиона, то, как писал коммунист Ж.Садуль, «верность их русской революции была несомненной»65.

И все это внезапно рухнуло из-за бессмысленных действий Троцкого. Только что назначенный на пост наркома по военным делам, он желал немедленно войти в роль, хотя под командованием у него не было фактически никаких войск. Его честолюбие в мгновение ока превратило дружелюбно настроенных чехословаков в «контрреволюционную» армию, представлявшую для большевиков военную угрозу, причем самую серьезную с тех пор, как они захватили власть.

Узнав о событиях в Челябинске и о том, что чехи созывают «Съезд Чехословацкой революционной армии», Троцкий немедленно распорядился посадить под арест представителей Чехословацкого национального совета в Москве. Напутанные чешские политики согласились на все требования Троцкого, включая полное разоружение легиона. 21 мая Троцкий приказал остановить продвижение легиона на восток. Чехословацкие части должны были влиться в Красную Армию либо превратиться в «трудовые батальоны», то есть стать элементом большевистской системы принудительного труда.

Тех, кто не подчинится приказу, надлежало заключать в концентрационные лагеря. [Это, по-видимому, самое раннее упоминание о концентрационных лагерях в официальных советских источниках.]. 25 мая Троцкий выпустил новый приказ: «Все Советы под страхом ответственности обязаны немедленно разоружить чехословаков. Каждый чехословак, который будет найден вооруженным на линии железной дороги, должен быть расстрелян на месте; каждый эшелон, в котором окажется хотя бы один вооруженный, должен быть выгружен из вагонов и заключен в лагерь для военнопленных»66. Распоряжение это было исключительно абсурдным — не только потому, что заключало в себе ненужную провокацию, но и потому также, что Троцкий не располагал средствами, чтобы обеспечить его выполнение, ибо Чешский легион был в Сибири безусловно самым сильным военным формированием. В то время широко распространилось убеждение, что Троцкий действовал под давлением Германии, но, как удалось установить впоследствии, никакого отношения к этим изданным в мае приказам немцы не имели67. Именно пренебрежение Троцкого к «соотношению сил», обычно несвойственное большевикам, дало толчок к Чехословацкому восстанию.

22 мая чехословаки заявили, что не станут разоружаться по приказу Троцкого: «Съезд Чехословацкой революционной армии, собравшийся в Челябинске, заявляет <...> о своем сочувствии русскому революционному народу, ведущему трудную борьбу за сплочение сил революции. В то же время Съезд, будучи убежден, что советское правительство не в силах гарантировать нашим войскам свободное и безопасное передвижение до Владивостока, единогласно постановил не сдавать оружия до тех пор, пока не возникнет уверенность, что Корпусу будет позволено беспрепятственно покинуть страну и он будет защищен от контрреволюционных эшелонов»68. Уведомляя об этом решении Москву, чехословацкий Съезд сообщал, что было принято «единогласное решение не сдавать оружия вплоть до приезда во Владивосток, ибо оно является гарантией безопасности передвижения». Он также выражал надежду, что войскам позволят выехать беспрепятственно, так как «всякий конфликт лишь подорвет позиции местных советских органов в Сибири»69. Распоряжение командования войск Четверного согласия о направлении некоторых частей легиона в Мурманск и Архангельск было просто проигнорировано.

Когда на местах получили приказы Троцкого, 14 000 чехословаков уже достигли Владивостока, но 20 500 все еще были в пути, растянувшись по всей Транссибирской магистрали и по железным дорогам европейской части России. [Klante M. Von der Wolga zum Amur. Berlin, 1931. S. 157. Садуль, который, возможно, получил информацию от Троцкого, описывая распределение частей легиона в конце мая, приводит другие цифры: 5000 во Владивостоке, 20 000 между Владивостоком и Омском и еще 20 000 — западнее Омска, на европейской части России (Sadoul J. Notes sur la Revolution Bolchevique. Paris, 1920. P. 366).]. Они были убеждены, что большевики собираются выдать их немцам. Столкнувшись с угрозами со стороны местных Советов, они установили контроль над всей Транссибирской магистралью. Но даже и после этого они подтвердили еще раз, что не собираются оказывать поддержку никаким силам, выступающим против советского правительства70.

Как только чехословацкие войска овладели железной дорогой, во всех расположенных вдоль нее городах рухнула власть большевиков. И сразу же политические соперники большевиков заполнили образовавшийся вакуум. 25 мая чехословаки заняли железнодорожные узлы в Мариинске и Новониколаевске, лишив Москву железнодорожной и телеграфной связи с изрядной частью Сибири. Два дня спустя они заняли Челябинск. 28 мая была захвачена Пенза, 4 июня — Томск, 7 июня — Омск, а 8 июня — Самара, которую защищали латышские части. Расширяя сферу военных действий, чехословаки создали единое командование, главой которого был избран самозваный «генерал» Рудольф Гайда, честолюбивый авантюрист, незаурядные военные таланты которого значительно превосходили способность здраво судить о политике. У своих людей он пользовался безграничным доверием. [Он был санитаром в армии Австро-Венгрии, а затем получил звание капитана в Чехословацком корпусе, сражавшемся на стороне России. После того как Чехословакия получила независимость, он стал начальником Генштаба, был арестован по обвинению в разглашении военной тайны, однако оправдан по суду. Позднее он сотрудничал с нацистами.].