Сердце бури (СИ) - "Раэлана"

— Разве ситхам знакомо понятие «честность»? — возразила Органа. — Разве тем, кто добровольно выбрал ложь и коварство, можно доверять?

Сноук спокойно покачал головой.

— Ошибаетесь, Лея. Я — не ситх и никогда не мыслил себя ситхом. Действительно, когда-то я был учеником ситха, но сам так никогда и не постиг искусства обращать энергию разрушения в чистейшую мощь, как это умел владыка Сидиус. Я быстро понял, что у меня иной путь в жизни и в Силе…

Лея оборвала его.

— Неважно, как вы себя называете, гранд-адмирал. Вы служите Темной стороне, это главное.

— Стало быть, вы не поверите ни одному моему слову?

Пленница скучающе пожала плечами.

— А вы ожидали иного?

— Возможно… — Верховный лидер немного наклонился в знак того, что намерен говорить, несмотря на пренебрежение собеседницы — и говорить не иначе как всерьез. — Мы, конечно, враги, Лея. Мы были врагами едва ли не с первой нашей встречи, и сейчас… я, право, не настолько наивен, чтобы питать хоть какие-то надежды. Вы не измените своего отношения ко мне, это очевидно. Но разве вражда — это повод не уважать друг друга? Я, например, всегда уважал вас. Вашу решительность, вашу особую страсть… половине моих остолопов-служащих недостает той искры, что есть у вас. — Он помолчал еще немного. — Но ваш сын… он точь-в-точь такой же, как и вы. Скажу больше, я прозрел в нем ваш дух — дух бойца, истинный дух Скайуокеров — почти в то же время, что и вы сами — когда Бен еще не появился на свет. И будь он другим — например, таким, как ваш брат, — он бы никогда не заинтересовал меня.

— Так вы о Бене хотели поговорить? — почти вскрикнула Лея со смесью насмешки, изумления и ярости. Этот человек… нет, уже не человек; это омерзительное существо упомянуло ее сына в таком тоне, словно речь шла о его несомненной собственности.

— О нем и о вас, генерал, — Верховный слегка улыбнулся. — Правду ли говорят, что вы отдали родного сына под суд?

Лея невольно опустила голову, чтобы не видеть этой черной бездны, которая беспощадно смотрела на нее в терпеливом ожидании ответа.

— Да, это так, — с горделивой прямотой ответила пленница.

Совесть не позволила ей сказать, что все было иначе — ведь в каком-то смысле она действительно своими руками отдала Бена палачам. Это она предала сына, когда он уже готов был поверить ей. После того, что она сделала, было откровенным лицемерием предлагать ему помощь.

Тем более Лея не могла соврать сейчас, через считанные минуты после того, как она сама же обвинила своего собеседника в нечестности.

— И то, что вы готовы были собственноручно выпотрошить его рассудок — это тоже правда?

Генерал молчала, прикусив губу. Она отлично понимала, что ответ известен Рэксу. Пока ее сын находился в плену, он неоднократно взывал к своему учителю, обнажая разум в исступленной мольбе. Лея видела это.

Значит, Верховный лидер задает эти вопросы не для того, чтобы узнать правду, но для чего-то другого…

Сноук с торжествующим видом вновь откинулся назад.

— Вряд ли я или еще кто-либо имеют право осуждать ваш поступок. Так или иначе, отцеубийца заслужил наказание, разве нет?

— Скажите прямо, к чему вы клоните, Рэкс? — с раздражением оборвала его Органа.

Улыбка вмиг исчезла с изуродованного лица.

— Угодно начистоту? — спросил Сноук. — Что ж, извольте, принцесса. Я хочу проверить, на что вы готовы ради сына. Ради единственного оставшегося у вас родного человека. Ради того, кто погубил вашего возлюбленного. Ради убийцы и предателя. Ради вашего юного принца, которого родная мать предала и отдала на смерть…

Лея с сомнением поморщилась. Все сказанное звучало так, словно Рэкс затеял какую-то игру.

— Выслушайте меня, дорогая принцесса, и вы сами убедитесь, что нам с вами сейчас необходимо быть заодно. Чтобы защитить вашего сына, моего ученика от опасности, которую он и представить себе не может.

Такого Лея не ждала. Чего угодно, но не этих простых слов, в которых было что-то, заставляющее к ним прислушаться.

— Что вы имеете в виду? — глухо осведомилась она и облизнула внезапно пересохшие губы.

Сноук глядел на нее, не скрывая удовлетворения.

— Мне известно, что между вами и вашим сыном существует особая связь, Узы Силы, как это называют чаще всего. Между ним и вами тоже есть Узы, — повторил Верховный лидер, как-то по-особенному растягивая слова. — Любопытно, не правда ли, отчего ваша связь не исчезла за двадцать лет разлуки? Несмотря ни на что, вы продолжали чувствовать сына, а Кайло — вас. Разве это не удивительно? Не это ли он принимал за свою мучительную тягу к Свету? А вы, Лея… и вы еще считаете себя плохой матерью?

Что бы сказала генерал Органа, узнай она, что, если теория верна, именно ее материнская любовь, ее ментальная связь с сыном защищала его, Кайло, все это время? Если бы не Лея, ученик давно принадлежал бы своему учителю всей душой, полностью и безоглядно.

— Святая любовь матери… — прошипел Сноук, обращаясь — или только делая вид, что обращается? — к себе самому. — Интересно, окажется ли она сильнее, чем чары хищника, который прямо сейчас, в эту минуту, заманивает добычу в ловушку?

Лея содрогнулась всем телом.

Ловушка…

Это ее саму сейчас пытаются заманить в ловушку. И что самое плохое, генерал, даже сознавая все как есть, не могла противиться. Материнский инстинкт оказался сильнее здравого смысла. Сноук хорошо представлял себе, на что давить, чтобы обезоружить ее. Она по-прежнему не верила и не собиралась верить ни единому его слову. Но почему-то все равно считала необходимым выслушать, что он скажет.

В смятении Органа вновь облизнула губы и с нарочитым упрямством нахмурилась, как бы говоря — и Сноуку, и себе самой, — что так просто, наскоком, ему не взять ее.

— Вашему сыну куда безопаснее находиться в цитадели, у ног своего наставника, ведь так случилось, что только я знаю об опасности, которая ему угрожает, и умею противостоять ей. Я уверен, что вы захотите быть рядом с ним, Лея. Добровольно. Не как пленница, но как любящая мать и моя гостья…

— Присоединиться к вам? — выдавила Органа со смесью брезгливости и изумления, однако без гнева. Слова Верховного лидера больше удивили ее, чем разозлили. Предать все, во что она верила и за что сражалась долгие годы, пойти против Сопротивления, против своих дорогих друзей, которые еще живы и готовы продолжать борьбу… нет, право, Галлиус Рэкс не настолько глуп, чтобы предлагать ей такое всерьез.

— В конце концов, вам не остается ничего другого, — спокойно заметил Сноук. — Ваше правительство мертво. Вы ушли из Сопротивления. Ваш брат пропал без вести; очевидно, он уже мертв. Вы чувствуете это, как чувствую и я. Сын — вот все, что еще есть у вас. Блудное дитя, потерянное и вновь возвращенное по воле Силы в материнские объятия. Дитя, преданное вами и все еще вами любимое. Поверьте, генерал, я не хочу и никогда не хотел разлучать семью. Напротив, я отчаянно желаю вашего воссоединения…

Лея решительно тряхнула головой.

— Не под вашей дланью, — отрезала она. — Не обольщайтесь, Рэкс. Бен больше не принадлежит вам. Вы не сможете снова заморочить ему голову, а уж мне и подавно.

Сноук испустил тяжелый, проникновенный вздох.

— Позвольте мне кое-что рассказать вам, генерал. Это долгая история. Ее начало было положено много столетий назад, но уверяю вас, все эти события имеют прямое отношение к вам и к вашему сыну. Слыхали ли вы о таких темных техниках, как Высасывание Силы?

Отвращение на лице женщины само собой стало ответом. Да, когда-то в молодости они с братом читали о возможностях Силы, и об этой — признаться, не самой приятной, — в том числе.

— А знаете ли вы, что такое Голод?

Органа машинально кивнула.

Голод Силы — еще одно, о чем она знала, хотя предпочла бы не знать. В ее понимании это была аномалия внутри вселенского потока; аномалия, которой никогда не должно было существовать, но которая все же существует вопреки самому закону бытия. Это — проклятие. Проклятие Силы тем, кто желает получить от нее больше, чем способен контролировать.