Маленькая польза - Батчер Джим

Я поднялся и увидел впереди остров, поднимающийся из вод озера. Он был покрыт лесом и кустарниками Среднего Запада США – много карликовых деревьев и колючий кустарник. Все это покрывал снег, и свет, отражающийся от него, позволил мне разглядеть профиль Розанны.

На берегу находился город, выглядевший как старый город-призрак из вестернов – только он был заброшен так давно, что деревья успели вернуться на место, откуда когда-то были изгнаны. Большинство зданий развалилось. Деревья росли повсюду, и этот вид почему-то напомнил мне о коллекции насекомых: пустые оболочки, приколотые к листу бумаги. Вывеска, стертая ветрами, так что прочесть ее уже было невозможно, болталась на единственной оставшейся ржавой цепи. Она болталась на ветру, издавая скрипящий металлический звук. Ниже по берегу находился скелет старого дока, сломанные колонны торчащие из воды как остатки прогнивших зубов.

Вид этого места наполнил меня чувством присутствия чьей-то пустой, чистой враждебности. Этому месту я не нравился. Оно не хотело, чтобы я был здесь. Оно не испытывало ни капли уважения ко мне, а труп города впереди был молчаливым доказательством того, что однажды оно уже боролось с подобными мне и победило.

– Черт, – воскликнул я, обращаясь к Розанне: – Ты уверена, что это – то самое место?

Она молча показала вверх. Я посмотрел туда, куда указывал ее палец, на гору острова, и понял, что свет, увиденный мною на озере – это костер на холме позади города. Похоже, это была самая высокая точка острова. И что-то там застыло направленное в небо, темный контур здания или башни, слишком далеко, чтобы разобрать.

Розанна заглушила двигатель, и лодка тихо заскользила к ближайшему сломанному деревянному пирсу. Она поднялась на нос лодки с веревкой и, когда нос лодки уткнулся в причал, привязала ее к столбу. После чего прыгнула в воду и пошла вброд.

– О, боже, – воскликнул я, – опять мокнуть.

Усиливающийся ветер донес с озера булькающий, протяжный крик. Я был на севере несколько раз и мог бы сказать, что это крик полярной гагарки – но все мы знали, что это было на самом деле. Лето все еще гналось за нами.

– Мы не высохнем, если будем сидеть здесь, – сказал тихо Майкл.

– На тех деревьях люди, – пробормотал Саня, вкладывая в ножны меч и вновь поднимая Калашников. – Тридцать ярдов вверх, там и там. Это пулеметные гнезда.

– Двинули, – прорычал я, – пока они не заскучали и не решили, что это – Нормандия.

– С нами Бог, – сказал Майкл.

– Аминь, – сказал я, вытаскивая свой дробовик.

Глава 42

Майкл все предусмотрел. У него с собой была дюжина химических обогревательных пакетов – тех, что охотники носят под пальто. Он раздал их нам и мы, когда выбрались на берег, засунули их в носки. Если бы не это, не знаю, как бы мы добрались до вершины холма в мокрых по колено штанах.

У Розанны, конечно, таких проблем не было. Завернувшись в крылья, как в плащ, ее демоническая форма, похоже, была невосприимчива к холоду, своими раздвоенными копытами она скользила по замершему, каменному склону холма не хуже горного козла, ее пушистый хвост резко поднимался и опускался, пока она поднималась. Впереди нее шел Саня, я следом за ней, а Майкл прикрывал тыл. Прогулка была недолгой, но напряженной. Весь городок принадлежал давно забытой компании, и был построен вокруг длинного здания, похожего на консервный завод, которое теперь разваливалось на куски в самом конце разрушенной улицы.

На подходе к холму мы наткнулись на дорогу, которой пользовались в течение последних нескольких дней. Кто-то отчистил ее от снега, обнажив каменные ступени, вырезанные в склоне холма и ведущие к вершине,. Чем ближе мы подходили к вершине, тем ярче свет костра освещал контур здания на вершине.

– Маяк, – пробормотал я, – Или то, что от него осталось.

В свои лучшие времена высота башни составляла,наверное, не менее пятидесяти футов, но сейчас футов двадцать как бы снесла чья-то гигантская рука. Побережье и острова всех Великих Озер были усеяны маяками, и, как возле всех подобных строений, вокруг них всегда витало множество самых разных слухов. Про этот я не слышал ничего, но когда я вглядывался в серые, истершиеся камни, у меня сложилось впечатление, что для того чтобы слухи начали распространяться, кто-то должен сначала пережить встречу с неизведанным, а уж потом рассказать об этом.

Весь этот жуткий остров создавал у меня такое впечатление, как будто бы я иду не по обычной земле, населенной призраками, а по очень древней земле призраков, по такому месту которое никогда не склонялось перед прогрессом и цивилизацией, наукой и разумом, которое не испытывает уважения к детям человеческого гения, как и к их предкам. Остров казался живым существом, которое узнало о моем присутствии способом, который я не мог даже приблизительно описать, и презирает меня.

Но это было не самое жуткое ощущение.

Самым жутким было то, что все это выглядело знакомым.

Поднимаясь по этой каменной лестнице, мои ноги двигались в определенном порядке, как будто бы они ходили по этому пути тысячи раз. Я слегка отклонился от пути на один шаг, не понимая, зачем, спустя мгновение, когда Майкл споткнулся, наступив на камень, который я пропустил, я понял, зачем. Я поймал себя на ведении обратного отсчета и когда отсчет закончился, мы поднялись на вершину холма.

Почему-то я знал, прежде, чем увидел, что одна из стен старого маяка будет сломана, открывая его внутренности, которые были пустыми, как внутренность ружейного ствола. Я знал, что маленький каменный домик, построенный напротив основания башни, будет все еще целым, хотя половина крыши провалилась внутрь и требовала ремонта. Я знал, что домик был сделан из камня полуразвалившегося маяка. Я знал, что передняя дверь скрипит, когда ее открывают, а задняя, которая была не видна с места, где я стоял, разбухает во время дождя и не открывается, как дверь…

… в дом.

Я также знал, что каким бы дьявольски странным это ни было, я не могу позволить всему этому отвлечь меня.

Никодимус и компания уже ожидали нас.

Слякотный дождь начал покрывать все вокруг тонким слоем льда, но костер, разведенный около пролома в стене башни, был достаточно большим, чтобы не обращать на него внимания. Языки пламени поднимались на десять-двенадцать футов и горели странным фиолетовым светом, а вездесущий лед создавал иллюзию фиолетового смерча, цепляющегося за все подряд.

Рядом с костром из камней был сложен трон. Естественно на нем восседал Никодимус. Справа от него стоял Тесса, впервые я видел ее полностью в своем человеческом обличии. Она выглядела как девочка-подросток, едва доросшая до получения водительских прав, и была одета во что-то черное и обтягивающее. Дейдра стояла на коленях у ног Никодимуса, и видя все троих вместе, я мог различить черты родителей у их ребенка. Особенно глаза. Они отражали в полной мере и холодный, точный расчет Никодимуса, и бессердечный эгоизм Тессы.