«Антика. 100 шедевров о любви» . Том 2 - Т. И. Каминская

V

Энона

Что же, читай! Иль жена не велит молодая? Читай же!Знай, не Микенской рукой[60] писано это письмо.То Пегазида[61] Энона,[62] славнейшая в рощах Фригийских,Жалобы шлет на тебя, друг, за обиду твою.Воля кого из богов помехою нашим обетам,Или какая вина быть мне мешает твоей?Скромно должны мы нести заслуженно выпавший жребий,Но с незаслуженной нам горько мириться бедой.Не был великим Парис, когда насладилась с тобоюБраком я, нимфа, рекой славной рожденная в свет.Сын Приамов теперь, – пусть правде уступит почтенье, —Был ты рабом, и с рабом нимфа вступила я в брак.[63]Между стадами не раз мы покоились в сумраке рощи,И вперемежку с листвой ложе стлала нам трава.Часто, когда на траве, в соломе мы спали глубокой,Нас от холодной росы жалкий шалаш сохранял.Кто ж ущелья тебе показывал полные дичи,Или пещеру, где зверь дикий детенышей клал?Часто тенета с тобой сквозные я ставила птице,Часто по долгим хребтам псов быстроногих гнала.Врезано имя мое тобой и поныне на буках,Где Энону ножом резко Парис начертил;И поскольку стволы, постольку растет мое имя.О, вырастайте, мои надписи, стройной семьей!И на речном берегу посеянный тополь, красуйся,И на щелистой коре надпись такую носи:«Если Парис решится дышать в разлуке с Эноной,Ксанфа волна потечет вспять на верховья свои».Ксанф,[64] воротися назад! бегите, обратные волны!Бросил Энону свою и не тоскует Парис!Тот мне день предсказал судьбу несчастной, оттолеЗлая сменила зима светлое счастье любви,Как Венера с Юноной и, скинув доспехи, нагаяВстала Минерва на суд перед тобою, Парис.Ах, задрожала душа пораженная, трепет холодный[65]В твёрдые кости проник, как ты рассказывал мне!Я совещалась, – затем, что страшно боялась, – старухиДряхлые и старики – все порешили: к беде!Срублена ель, и сбиты ладьи, и флот изготовлен,Путь навощенным судам, в синие волны открыт.Ты, расставаясь, рыдал, – посмей от рыданий отречься!Чувства былого – любовь эта позорней твоя.Плакал и наши глаза ты полные видел слезами,Грустно мы оба тогда слезы смешали свои.Так не вьется лоза винограда по твердому вязу,Как у меня на груди руки Париса сплелись.Сколько ты раз начинал пенять на ветер враждебный,И улыбался моряк: ветер попутный шумел.Сколько раз повторял лобзанья, со мной расставаясь,Как собрался едва с силами молвить «прости!»Ветер слегка паруса, на твердой поникшие мачте,Трогает; взрыта веслом пена седая воды.Горько я взором слежу вдали убегающий парус,Сколько могу, и песок влагою слез орошен.Чтоб ты вернулся скорей, молю Нереид я зеленых.Чтобы вернулся скорей – мне же на горькую скорбь!Ты, по молитвам моим, с другою, коварный, вернулся!Горе, за низкую тварь я возносила мольбы!В неизмеримую глубь взирает природная глыба,Горною грудью морским противоставши валам;Тут твоего корабля я первый заметила парус,И загорелась душа – прямо бежать по воде.Медлю, а там засверкал на верхней палубе пурпур.Страшно мне стало: не тот был у Париса наряд.Ближе подходит, земли по ветру касается судно,С трепетным сердцем лицо женское я признаю.И недовольно того, чего ждала я в безумьи? —Ах, на груди у тебя нежилась мерзкая тварь!Тут я терзала покров и грудь поражала руками,Влажные щеки себе ногтем жестоким рвала,И мой жалобный вой наполнил священную Иду,И на родную скалу слезы снесла я свои.Так пусть скорбит и она, и плачет в разлуке с супругом,Мне причиненное зло вынесет пусть и сама.Ныне тебе по душе, кто в море открытое мчитсяВслед за тобою, своих кто покидает мужей.А как беден ты был и в поле бродил за стадами,Только Энона из всех стала женой бедняку.Я не богатства хочу, дворец не манит меня царский,И не хочу из толпы стать я невесток одной.Но Приам бы не мог отказаться мне сделаться тестем,И для Гекубы не я низкой невесткой была б.Стою и жажду я быть супругой могучего мужа:Как бы к Эноны рукам царственный скипетр пристал.Нас оттого ль, что с тобой под дубом простым я лежала,Презришь? – но больше к лицу ложе багряное мне.И наконец для тебя моя любовь безопасна, —Войн не готовлю я вам, мстящих судов не веду.А Тиндариду[66] беглянку в бою враждебном отнимут;Этим приданым гордясь, в спальню приходит твою.Надо ль Данаям ее вернуть, ты Гектора брата,Ты Деифоба, а то Полидаманта[67] спроси.Мудрый чему Антенор,[68] чему Приам сам научит,Ты допытайся: для них старость наукой была.Разве не низкий залог – предпочесть беглянку отчизне?Дело позорно твое; прав, ополчаяся, муж.Если б разумней ты был, как верить в Лаконскую верность,Раз уж в объятья твои скоро склонилась жена?Как и меньшой из Атридов[69] о брачном поруганном ложеВопит, и душу его мучит любовь пришлеца, —Также и ты закричишь. Никаким не поправить искусствомРаз поврежденную честь; стоит ей раз отлететь.Скажешь, – пылает к тебе? Но также и мужа любила;Сладко ль на ложе пустом дремлет доверчивый муж?Счастлива верным своим Андромаха и чистым супругом.Я бы такой же была верной супругой тебе.Ты же – ты легче листков, когда без тяжелого соваПересыхают, и их зыбкий сорвет ветерок.Твердости меньше в тебе, чем в самой вершине колосьев,Легкой, посохшей, дотла вечным спаленной лучом.Это мне (вспомнила я) когда-то твоя предвещалаИ, распустив волоса, громко гласила сестра:[70]«Что ты, Энона, зачем песку семена доверяешьИ на бесплодных быках пашешь свои берега?Грайская телка придет, тебе, и отчизне, и домуГибель! Зевес, пощади! Грайская телка придет.Скройте позорный корабль, покуда не поздно, волнами!Боги! как много везет крови Фригийской она!»Молвила так, и бегом умчали безумную слуги,А у меня волоса русые дыбом встают.Ах, как правдиво ты все предсказала, пророчица, бедной:Вот уж на пастве моей Грайская телка царит!Пусть и прекрасна лицом, а все же, развратница злая,Брачных забыла богов, гостем прельстившись, она.С родины деву Тезей, – воль именем я не ошиблась,Уж и не ведаю я, что за Тезей уманил.Юноша ль страстный ее отпустил невинною девой?Как я дозналась о том, спросишь? – Но я влюблена.Скажешь: насилье, – вину покрывая Елены насильем…Верь мне, сама отдалась – столько прельщенная раз.А Энона чиста осталась солгавшему мужу,Хоть по своим же ты мог нравам обманутым быть.Деву сатиры не раз, в глубокой скрываяся роще,Дерзкой толпою нагнать буйной пытались стопой,И рогатый свой лоб, венчающий острой сосноюФавн, на высоких хребтах Иды живущий святой.Верностью славный своей любил меня Трои создатель,[71](Это ему предала девство Энона свое,Только по долгой борьбе. Я кудри терзала ногтями,Злобной рукою лицо богу царапала я;И за паденье ценой не злата, не камней просила;Разве не стыд торговать телом невинным своим.Сам удостоил он мне искусство предать врачеванья)И к благодатным дарам руки мои допустил.Каждой целебной травы, полезного каждого корня,Где б ни родился во всем мире, мне ведома власть.Горе, что даже травой любви не излечишь безумной!Тут покидает меня, мудрую, мудрость моя.Самый творец врачевства ходил за коровами в Фере,[72]Молвит преданье, и, бог, нашею страстью сгорал.Если ж травы от любви родить и земля не сумеет,Бог не сумеет, – один можешь ты мне пособить.Можешь, и стою того. Над девою сжалься достойной!Крови, Данаев и войн я не веду за собой.Но твоя я, с тобой с младенческих лет вековалаИ твоею молю быть до последнего дня.

VI

Гипсипила[73]

Ты Фессалийских брегов обратной коснулся ладьею,Слышно, овцы золотой обогащенный руном.Сколько позволишь, твое я славлю спасенье: но толькоСам бы ты должен письмом в этом уверить меня.Царство мое миновать тебя, вопреки обещанью,Ветры помимо твоей воли заставить могли.Но письмо отослать и с ветром можно враждебным,Я же достойна была друга поклон получить.О, для чего же молва к нам раньше письма долетает,Как под наклонным ярмом Марса ступали быки,Как ты бросал семена, и нива бойцов возрастала,И не нуждалась в твоей, чтобы погибнуть, руке;Как неусыпный дракон охранял руно дорогое,Но золотистую шерсть мощной сорвал ты рукой.Если б о том я могла сказать недоверчивым: этоСам мне Язон написал, – как бы гордилася я!Что ж горевать, что вдали любовь охладела супруга?Если твоей остаюсь, слишком уступчива я.Варварка,[74] мне говорят, колдунья явилась с тобою,И на обещанном мне ложе тобой принята.Верится сердцу легко! О, если бы в дерзком безумьи,Лживою мужа виной оклеветала бы я!Гость Фессалийский ко мне недавно с брегов ГэмонийскихПрибыл и только на мой стал он ногою порог:«Что Эзонид мой?» – его спросила я; тот же стыдливоСтал и потупил свои робкие взоры к земле.Быстро вскочила я тут и, с груди сорвавши тунику,«Жив ли» – воскликнула – «он? Или ж и мне умирать?»«Жив» – отвечал; но его понуждала я робкого к клятве,Бог лишь свидетель меня в жизни твоей убедил.(Только пришла я в себя, о твоих расспросила деяньях,Как медноногих быков Марса ты к пашне водил,Как семенами кидал ты зубы змеиные в землю,И нежданно от них бранный рождался отряд,Как земнородный народ в сражении пал обоюдном,Целую жизнь пережив в этот единственный день,Как укрощен был дракон. И вновь повторяла я, жив ли,Жив ли Язон мой, и страх в сердце надежду сменял).Лился подробный рассказ, но в быстром течении речиОн по своей простоте раны мои обнажал.Горе, где верность твоя? Где клятвы законного брака?Факел, не смертного ль ты больше достоин костра?Я не украдкой с тобой спозналась, стояла при нашемБраке Юнона и сам в светлых гирляндах Гимен.Нет, не Юнона, не ты, Гимен, – Ериния злая,Кровью пылая, несла факел несчастливый мне.Что же до Миниев мне и что до Тритоновой барки?Что и тебе до моей родины, Тифис моряк?Здесь не рождалось овцы, сверкающей в золоте шерсти,Не престарелый Эет правил Лемносом моим.Прежде надеялась я, – то злая судьба увлекала, —Войско чужое прогнать, женщина женской рукой.Слишком Лемнийки сильны мужей побеждать ненавистных,Только такого бойца я – б остеречься должна.Как увидала тебя, под кровлю впустила и в сердце;Два пролетело у нас лета и две же зимы.Третья жатва была, когда, паруса распуская,С горьким рыданьем ты мне речи такие держал:«Срок, Гипсипила, отплыть; но если судьба воротиться,Мужем твоим ухожу, мужем и буду твоим;Что ж ты от нас понесла и в чреве скрываешь тяжелом,Пусть живет, и ему оба родители мы».Молвил, и слезы ручьем по лживым катились ланитам.Помню я – ты досказать речи прощальной не смог.За моряками вослед последним вступаешь на Арго,«И полетели; надул ветер твои паруса.Синие волны корабль разгребает беглым движеньем.На берег ты, на волну я устремляю глаза.Башня, открыта кругом, смотрела в широкое море;В башню бегу, и лицо влажно от плача, и грудь.В море сквозь слезы гляжу и, страстной покорные мысли,Дальше привычной меты взоры следят за тобой.Сколько невинных молитв и надежд, сменявшихся страхом!..Ныне, когда ты спасен, вновь возносить ли мольбы?Да, мольбы вознесу, а Медею молитвы покроют?Сердце болит, и в груди бьется и гнев, и любовь.Жертвы ль во храмы нести, живым теряя Язона?Иль на мою же беду бедная жертва падет?Много мне было тревог, всегда трепетала я сердцем,Чтоб от Аргосских твердынь не взял невестки отец.Страшен Аргос нам был, но варварка мне повредила,И неожиданный враг рану наносит мне в грудь.Не красотою мила, не заслугами: ведает песниИ собирает серпом с пагубных жатв заклятым.С бега луну низводить в борьбе тяжелой МедеяИщет, и мрачною тьмой Солнца скрывает коней,Воды сжимает уздой и рек порывает теченье,Двигает с места леса и оживляет скалу,Бродит она по гробам, без пояса, косы раскинув,И набирает костей с теплого пепла костров;Издалека заклянет, из воска изваявши образ,Тонкой иглою печаль в бедное сердце вонзит;И уж не ведаю, что еще… Но злой ли травою, —Нравами и красотой надо любовь добывать.Ты ль обнимаешь ее и, в спальне одной оставаясь,С ней безбоязненным сном нежишься в тихую ночь?Знать и тебе, как волам, ярмо чародейка надела,Те же смиряют тебя чары, как злую змею.К подвигам громким твоим, притом, и спутников смелыхЖаждет пристать и молве мужа помехой жена.Так и помыслит иной: знать ядом Делийским отчастиПодвиг свершен, – и не раз в черни доверье найдет.«Это совсем не Язон, а дочь Фазийца ЭетаТо золотое руно Фриксовой ярки сняла».Мать Алкимеду спроси, – ни мать, ни отец не похвалятЭтой невестки своей, дочери стран ледяных.Пусть с Танаиса себе, в болотах Скифии влажнойИщет супруга, а то и на Фазиде родном!Ах, Эзонид, Эзонид, весенняго ветра ты легче,О, для чего же в твоих верности нету речах?Мужем моим уезжал – не мужем моим воротился;Пусть возвращенному я буду, как раньше, женой!Если же знатность тебя и громкое трогает имя,Я ль не Фоантова дочь, мне-ли не предок Минос;Бахус мой дед, и венком венчанная Вакха супругаВ пламенных топит лучах меньших мерцанье светил.Будет приданым Лемнос, богатая жатвами нива.С этим богатством женой мог бы ты взять и меня.И родила я теперь; ликуй, мой Язон, за обоих!Сладкое бремя жене муж дорогой подарил.Счастлива я и числом: двойное потомство Люцина,Два залога любви мне благосклонно дала.Спросишь: в кого родились? – живая улика Язону,Чужды коварства они, всем остальным-же в отца.Уж и гонцами за мать хотела детей я отправить,Но заграждалися все мачехой злою пути.Страхом Медея была. И мачехи хуже Медея,К каждому мерзкому злу руки готовы ее.Та, что могла раскидать по нивам погибшего братаБедные члены, детей разве моих пощадит?И ее – то, безумец, Колхийским отравленный ядом,Ты, говорят, предпочел ложу законной жены!Мужа позорно она познала, развратная дева,Нас же с тобой сочетал факел невинной любви.Предан Медеей отец, – от смерти спасла я Фоанта.Колхов покинула та, – я на Лемносе родном.Тщетно! Злодейке дана победа над чистой, проступокЕй за приданое стал; добыт желанный супруг!Я и Лемниек виню, Язон, но дивиться не стану:Самая скорбь отдает в руки разгневанной меч.Слушай! Когда б, заведен, – как надо-бы – ветром невернымТы – и сопутники – к нам в тихую гавань зашел,И на встречу к тебе спустилась бы я с близнецами,О, не молился ли б ты, чтоб расступилась земля?Как бы тогда на детей ты глядел, на меня, ненавистный,В кару за низкий обман казни бы стоил какой?Я самого бы тебя пустила тогда невредимым,Не по заслугам твоим – по снисхожденью любви,Кровью же твари свои усладила бы взоры досыта,И отомстила б за всех, кто зачарован был ей.Я бы Медее была Медеей! И если с ОлимпаВнемлет молитвам моим право – карающий бог,Все, чем томится душа, – и хищница нашего ложаВсе пусть узнает и свой перестрадает закон!Как покидают меня, супругу, с двумя близнецами,Стольких детей потеряй вместе с супругом и ты!Долго добычею злой не кичись, с ней в муках расстанься,И по вселенной по всей в бегстве приюта ищи!Брату какою сестрой была и отцу несчастливцуДочерью, так же своей будь ненавистна семье!Все перешедши моря и земли, на воздух вздымайсяИ без богатств, без надежд горько блуждай, вся в крови!Молит Фоантова дочь об этом, обманута браком.Ложе проклятое, их, нежных супругов, прими!

VII