Мир Приключений 1990 (Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов) - Сергей Другаль

— Трехкомнатную, конечно же! — оживилась Крюкова. — И если можно, поближе к центру…

— Постараюсь…

— А на Сиреневой набережной? — выдохнула Валентина Павловна. — Ну, в девятиэтажке?

— Делать так делать, — ответила Мажарова, рассовывая, деньги по карманам.

— Ниночка! — вырвалось у Крюковой. — Я буду молиться за вас по гроб жизни, хотя и не верующая.

…Когда Мажарова вернулась к себе, Вольская-Валуа молча протянула ей телеграмму. В ней сообщалось, что через день приезжает Михаил Васильевич, дядя Нины…

— Ну, тетя Поля, — с сожалением вздохнула девушка, — лафа кончилась… Завтра придется перебираться в общежитие…

Дело в том, что эта квартира не принадлежала ни ей, ни ее родителям.

Родилась и выросла Нина в небольшом городке Павловске, неподалеку от Южноморска. Тихое провинциальное захолустье часто рождает обывателей или мечтателей. Нина относилась ко второй категории. Она всегда пребывала в грезах о чем-нибудь необыкновенном. В детстве — о славе киноартистки. И непременно знаменитой. Затем, когда подросла и окончила школу, — о жизни в большом городе с огромными домами и вереницами автомобилей. Идеалом для нее был Южноморск с его пестрой публикой и праздничным духом. Она ездила туда поступать в институт, но с треском провалилась, так как в школе училась средне. В ее родном Павловске было одно-единственное учебное заведение — финансовый техникум. Пришлось идти туда.

После техникума наступили будни — работа на старенькой мебельной фабрике и дом. Единственное увлечение — мечты. Теперь уже о блестящем муже — капитане дальнего плавания, крупном ученом, космонавте. Пищу для грез давал телевизор. Но у них в Павловске не было моря, отсутствовали крупные предприятия, а космодром находился за тысячи километров.

Местным женихам Нина отказывала. Постепенно претенденты иссякли. Годы уходили. И вот Нина решилась сама поехать в Южноморск: не придет же гора к Магомету!

В Южноморске, помимо тети Полины, родной сестры отца, жил еще один родственник — двоюродный дядя. Тоже Мажаров. Он приходился отцу Нины двоюродным братом.

Дядя, Михаил Васильевич, был человек суровый и родню не очень жаловал. Его поглощала единственная страсть — красивые, дорогие старинные вещи. Деньги Михаил Васильевич имел. И немалые. Считай, полгорода ходило с его зубными протезами и фиксами. Дантист он был отличный, от клиентов отбоя не было. Его страсть разделила Михаила Васильевича не только с дальними, но и с ближайшими родственниками. Когда была жива жена, семья еще как-то держалась. Но с ее смертью дети дантиста — дочь и сын, — повзрослев и встав на ноги, постарались уехать от скупердяя отца подальше. И общались с ним лишь посредством редких писем да телеграмм по случаю дня рождения.

Приезд Нины в Южноморск не был желанным подарком для дяди. Надо было помогать девушке с устройством на работу, предоставить хотя бы временное жилье. Михаил Васильевич болезненно воспринимал любое постороннее вторжение в его жизнь, а еще больше — в его квартиру-музей.

Полина Семеновна взяла его в оборот. Брюзжа и ворча, дантист устроил так, что Нину по лимиту приняли на вновь построенный завод химического волокна (его директор сверкал прекрасной вставной челюстью, сработанной Михаилом Васильевичем), прописали и дали место в общежитии. Но работала она- не у станка (заводу выделили лимит только для рабочих), а в бухгалтерии. Дядя попросил…

На несколько месяцев в году — в самую жару — Мажаров был вынужден оставлять весь свой антиквариат на попечение Полины Семеновны: с какого-то времени у зубного протезиста стало покалывать сердце, и врачи настоятельно советовали уезжать летом в более северные широты. С июня по август он жил в Карелии, где теперь постоянно снимал домик возле озера.

Тетке было скучно и боязно одной в его богатой квартире. Да к тому же в городе произошло несколько квартирных краж, слухи о которых с неизменными преувеличениями распространялись по всему Южноморску. Поэтому Вольская-Валуа попросила племянницу пожить вместе с ней у дантиста, на что Нина с удовольствием согласилась.

И вот теперь хозяин возвращался домой.

Свое возвращение в общежитие Мажарова отметила вечеринкой, на которую пригласила девочек и из других комнат. И даже комендант, суровая и строгая Раиса Егоровна, согласилась заглянуть к Нине на огонек, чего с ней никогда не случалось. Все только потому, что в общежитии знали, чья Мажарова невеста.

Но ни восхищение подруг, ни почтительное отношение коменданта не радовали Нину. Переезд в общежитие с его казенным бытом, мебелью, общей кухней и душем еще более обострил тоску. Ожидание становилось невыносимым.

Единственно, что не беспокоило, — это деньги. Из тех, что так нежданно-негаданно свалились, можно сказать, с неба, она отдала долги, расплатилась с тетей Полей, и у нее еще осталась порядочная толика.

Чтобы поддержать репутацию будущей жены влиятельного и состоятельного человека, Мажарова не скупилась на затраты. И деньги таяли день ото дня. Такая уж особенность у денег. Тем паче у шальных. Они, как магнит, притягивают людей, подобных Фаине Петровне.

Спекулянтка скоро проторила дорожку к Нине и в общежитие. Девушка не могла отказать ей: неудобно, она еще могла ей пригодиться (и, по мнению Нины, в недалеком будущем), а главное, Фе Пе приносила вещи, которые соблазнят кого угодно.

И вообще лихорадка приобретения захватила Мажарову. Ей казалось, что уже сами вещи делают человека значительным, возвышают над другими.

Появление у Нины дорогих нарядов, роскошного заграничного магнитофона, умопомрачительной зажигалки (девушка начала курить, считая это признаком светскости) и других безделушек она объясняла Вере, с которой жила в одной комнате, что родители выдали ей деньги на приданое.

Ах эта Вера-синеглазка…

Все ей расскажи, объясни, растолкуй. Особенно нервничала Нина, когда Вера поднимала вопрос о Виленском.

Действительно, тянулись дни, недели, а Сергей Николаевич все не ехал. Нине казалось, что девчонки втихомолку уже посмеиваются над ней (и правда, кое-кто стал уже судачить по этому поводу), а тут еще ближайшая подруга с расспросами.

Как-то у них с Верой произошел разговор, окончившийся ссорой.

— По-моему, так поступать, как твой Сергей, нельзя… — начала Вера.

Начала без всякого желания обидеть подругу и даже, наоборот, из чувства сострадания.

— Значит, занят, — отрезала Нина.

— Так невеста же… — продолжала Вера. — Я просто удивляюсь… Посмели бы со мной так обойтись!

— Ну какие у тебя кадры? — презрительно скривилась Нина. — Один шоферюга, другой — слесарь… Ты просто бесишься от зависти…