Так велика моя любовь - Кэтлин Вудивисс

Максим обнял молодую жену за плечи и прижал к груди.

— Должна, любимая, и именно ты расскажешь ей все.

Он отошел в сторону, и Илис, приблизившись к столу, расписалась. Ее перо вывело замысловатую вязь, закончившуюся изящным росчерком, что свидетельствовало о приподнятом настроении девушки. Глаза их встретились, и молодожены, поглощенные друг другом, не заметили, как священник посыпал документ песком и убрал его. Для этих двоих существовал только мир любви, и Максим наклонился и скрепил их союз поцелуем.

Поблагодарив священника и попрощавшись с ним, они вышли на улицу. Сразу же их плащами завладел резкий ветер. Максим поспешно подсадил Илис в седло.

— Здесь недалеко есть гостиница, — сказал он, запахивая полы ее плаща, — там мы могли бы пообедать, — его губы растянулись в широкой улыбке, — и немного побыть вдвоем.

Илис покраснела. Ей трудно было найти подходящие слова, чтобы ответить ему, однако ее сердце учащенно забилось. Уединение казалось настолько отдаленной перспективой, а уж в Любеке — и говорить нечего. Но ей следовало бы помнить, что Максим приложит все силы, чтобы приблизить это мгновение. Просто у него такой характер.

Через некоторое время они остановились возле небольшого, но очень опрятного здания, и Максим поинтересовался, есть ли свободные комнаты. Хозяин, ошарашенный появлением столь роскошных гостей, засуетился и попросил подождать, пока приготовят соответствующую их положению комнату. Прибежавшая на зов служанка принялась торопливо сервировать указанный Максимом столик, расположенный в дальнем углу зала. В качестве сидений служили скамьи с необычайно высокими спинками, скрывавшими молодоженов от любопытных взглядов.

— За нашу супружескую жизнь, — прошептал Максим, поднимая наполненный вином кубок.

Илис подняла свой и, улыбнувшись, добавила:

— И пусть она питается любовью.

— И кучей детей, — нежно закончил Максим.

Не спуская друг с друга глаз, они осушили кубки и завершили тост долгим поцелуем.

— Я с нетерпением жду, когда ты по-настоящему станешь моей женой, — произнес Максим, со вздохом отстраняясь от нее.

— Еще несколько минут, — напомнила ему зардевшаяся Илис.

— Но каждая из этих минут кажется мне годом. Так тяжело ждать, миледи.

— Миледи? — переспросила Илис, удивленная таким обращением.

— Да, — шепотом подтвердил Максим, беря ее за руку. — Леди Илис Сеймур и, если я когда-нибудь верну свой титул, самая очаровательная маркиза Бредбери. Но пока, — он поднес ее руку к губам, — моя возлюбленная.

Румянец на утонченном личике девушки стал еще ярче.

— Я предпочитаю последнее, милорд… быть вашей возлюбленной… мой повелитель и мой муж, — решила она опробовать новый титул. — Разве я могла предположить, что буду благословлять тот день, когда меня так жестоко похитили из Англии.

Максим усмехнулся:

— Да и я не мог помыслить, особенно когда ты вылила на меня ведро холодной воды, что буду радоваться тому, что тебя перепутали с Арабеллой. И жгучее желание задрать тебе юбку и отшлепать по голой попке было вызвано вовсе не похотью, а совершенно другой страстью, той, которая взывает о мщении.

Глаза Илис заблестели, и она потянулась к Максиму.

— Вы получили по заслугам, милорд, — поддела она его. — Ваш план похищения Арабеллы не отличался особой галантностью.

— У меня создалось впечатление, что событиями той ночи управлял некто более мудрый, чем я.

— Только подумать — я когда-то ненавидела тебя, — вздохнула девушка.

— А теперь вы что думаете обо мне, прекрасная дама?

— Я думаю, милорд, — прошептала она, — что вы мне ужасно нравитесь.

— Нравлюсь? — Он с подозрением посмотрел на нее. — Разве только это отражалось в ваших глазах, не больше? Разве страсть не томит ваше сердце, миледи? Может, мне стоит проверить? — Он запустил руку под плащ Илис и положил ее на бедро, потом, скептически вздернув бровь, произнес: — Как и для всех мужчин, мадам, для меня всегда было тайной, до каких пределов может дойти женщина, чтобы скрыть то, что заставляет глаза зажигаться страстью, а руку — тянуться к недостижимому. И вот я, законный муж, сгорающий от желания, обнаруживаю, что моя жена упрятана в кучу юбок и фижм.

Илис рассмеялась и посмотрела на него. У нее даже не было возможности почувствовать, что это такое, когда грудь прижимается к его груди, потому что ее стягивал жесткий корсет.

— Может, тебе стоит перестать ласкать меня на людях и сохранить свою страсть до той минуты, когда мы окажемся в супружеской постели?

Максим придавил пальцем кончик ее носа и усмехнулся:

— Вам надо многое узнать о своем муже, миледи, в частности о том, что он хочет заниматься с вами любовью тогда, когда появляется желание. Кровать, конечно, очень удобна, но есть и другие места, где можно обрести блаженство. Например, — он убрал палец и поцеловал ее в лоб, — я представляю, как мы лежим под раскидистым деревом и в ваших глазах отражается небо.

Взгляд Илис изменился. Теперь в нем читалось не робкое чувство, а страсть и обожание влюбленной женщины.

— Милорд, я с радостью отвечу на ваши знаки внимания любой лачуге, замке или в поле — везде, где бы мы ни оказались. Ваша догадка верна: вы не просто нравитесь мне. Я полюбила вас, и эта любовь так велика, что мое сердце разорвется, если вы когда-нибудь бросите меня.

— Не бойся, любимая. Этого никогда не случится, — проговорил он, целуя ей руку.

Входная дверь распахнулась, впустив поток холодного воздуха, и Максим выглянул из-за спинки, услышав стук тяжелых сапог, словно в гостиницу вторгся неприятель. Хотя у двери собралась целая толпа, он видел только того, кто стоял впереди.

— А! Фот ты где!

Рокочущий бас Николаса заполнил зал. От звука его голоса Илис едва не захлебнулась вином. Выхватив носовой платок, она судорожно прижала его ко рту и в ужасе посмотрела на мужа, который откинулся на спинку скамьи и сердито выругался.

— Как он нашел нас? — в панике прошептала Илис.

— Не знаю, — процедил Максим.

Задержавшись у двери, чтобы отдать слуге свой плащ и перчатки, Николас двинулся к их столику. Словно в ответ на вопрос девушки, он ликующим голосом произнес:

— Когда я проезжал мимо гостиницы, то увидел этого придурка Эдди, который упирался и не хотел идти ф конюшню, и сказал себе: «Ага! Мой друг решил пообедать. Я присоединюсь к нему и скрашу его одиночество…»

Его шаги приближались, и Илис охватило страстное желание провалиться сквозь землю. Она чувствовала, что не в силах поднять на него глаза, и пожалела, что не сообразила спрятаться, чтобы смягчить потрясение, которое испытает капитан, когда увидит их вдвоем. Но было уже поздно. Однако ей хватило времени, чтобы собраться с духом и открыто встретить его взгляд.