Шаманизм: Архаические техники экстаза - Мирча Элиаде

Древняя Индия: "магический полет"

Браминский жрец восходит на Небо, взбираясь по ритуальной лестнице; Будда преодолевает Космос, символически переходя через семь небес; буддийский йог путем медитации осуществляет восхождение чисто духовной природы. Типологически все эти акты принадлежат к одной и той же структуре; каждый из них по-своему воплощает способ трансценденции светского мира и достижения мира богов, Бытия, или Абсолюта. Выше мы показали, в какой мере подобного рода действия можно относить к шаманской традиции восхождения на Небо; единственная существенная разница состоит в интенсивности шаманского переживания, которое, как известно, включает в себя экстаз и транс. Но также и в Древней Индии известен экстаз, который делает возможными вознесение на Небо и магический полет. "Экстатик" (муни) с длинными волосами (кешин) из Ригведы уверенно объявляет: "В упоении экстаза мы взошли на колесницу ветров. Вы, смертные, можете видеть только наши тела... Экстатик - конь ветра, друг бога бури, побуждаемый богами..."130 Вспомним, что бубен алтайских шаманов называют "конем"; палка с лошадиной головой, называемая "конем", играет существенную роль у бурятов. Экстаз, вызванный звуками бубна или танцем верхом на палке с лошадиной головой (hobby-horse), отождествляется с фантастическим галопом через небо. Как мы увидим далее, у некоторых неарийских народов Индии маг еще и сегодня пользуется деревянным конем или палкой с лошадиной головой для выполнения своего экстатического танца (см. ниже).

В том же гимне131 говорится, что "в них вошли боги"; речь идет об определенного рода мистической одержимости, по-прежнему сохраняющей высокую духовную ценность, даже в неэкстатических средах132. Муни "живет в двух морях - том, которое на востоке, и том, которое на западе... Он ходит путями Апсар, Гандхарвов, диких зверей..."133. Атхарва Веда134 следующим образом восхваляет ученика, обладающего магической силой аскетизма (тапас): "Во мгновение ока он переходит из восточного моря в северное". Это макрантропическое переживание, имеющее свои корни в шаманском экстазе135, сохранилось в буддизме и играет существенную роль в його-тантрических техниках136.

Магическое восхождение на Небо и магический полет занимают первое место в народных верованиях и мистических техниках Индии. Действительно, подняться в воздух, летать подобно птице, молниеносно преодолевать огромные расстояния, исчезать - вот лишь несколько из магических способностей, которыми буддизм и индуизм одаряют архатов, царей и магов. Существует огромное количество легенд о летающих царях и магах137. Чудесного озера Анаватапта могли достичь лишь те, кто обладал сверхъестественной способностью летать; Будда и буддийские святые прибывали к Анаватапте в одно мгновение, подобно тому, как в индусских легендах риши летали в божественную и таинственную северную страну под названием Светадвипа138. Речь идет, конечно же, о "чистой земле", мистическом пространстве, происходящем и от природы "рая", и от природы "внутреннего пространства, доступного только посвященным. Озеро Анаватапта, как и Светадвипа и другие буддийские "раи", являются только модальностями бытия, которые достигаются благодаря йоге, аскетизму или медитации. Следует, однако, подчеркнуть тождественность выражений подобных сверхчеловеческих переживаний с архаической символикой вознесения и полета, столь распространенной в шаманизме.

Буддийские тексты упоминают четыре рода магической способности перемещения (гамана), первым из которых является полет, подобный полету птицы139. Патанджали называет среди сиддхи способность, которой могут достичь йоги, - способность летать (лагхиман)140. Также "силой йоги" мудрец Нарада в Махабхарате вознесся в небеса и достиг вершины Горы Меру ("Центр Мира"); оттуда он смог увидеть очень далеко в Молочном Океане Светадвипу141. Ибо, "обладая таким телом (йогическим), йог перемещается туда, куда пожелает"142. Однако другая традиция, зафиксированная в Махабхарате, уже делает различие между подлинным мистическим вознесением на Небо - о котором нельзя сказать, что оно всегда "конкретное", - и "магическим полетом", являющимся только иллюзией: "Мы тоже можем взлетать до небес и показываться в различных обликах, но только через иллюзию" (майайа)143.

Мы понимаем, в каком направлении йога и другие индийские медитационные техники развивали экстатический опыт и магический престиж, восходившие к духовному наследию незапамятных времен. Как бы то ни было, тайна магического полета известна также индийской алхимии144, а среди буддийских архатов это чудо настолько распространено145, что слово арахант дало сингалезский глагол рахатве - "исчезать, мгновенно переноситься из одного места в другое"146. Дакини, гадалки-маги, играющие важную роль в некоторых тантрических школах147, по-монгольски называются "те, кто ходит по воздуху", а по-тибетски - "те, кто уходит в Небо"148. Магический полет и восхождение на Небо по лестнице или канату являются также частыми мотивами в Тибете, куда они не обязательно пришли из Индии, тем более что засвидетельствованы в традициях Бон-по или в производных от них ритуалах. Впрочем, как мы скоро увидим, те же мотивы играют значительную роль в магических верованиях и фольклоре Китая и встречаются почти во всем архаическом мире (см. ниже).

Все собранные нами несколько наспех факты не обязательно относятся к "шаманству": каждый из этих фактов в ансамбле, из которого он был извлечен для более удобного представления, является носителем некоего специфического значения. Речь идет, однако, о том, чтобы показать структурную эквивалентность этих индийских магико-религиозных фактов. Экстатик, как и маг, кажется явлением исключительным в ансамбле индийской религии только по причине интенсивности своего мистического опыта или более высокого положения магии, поскольку лежащую в ее основе теорию - то есть вознесение на Небо - мы встречаем, как мы уже видели, в самом символизме браминского жертвоприношения.

Действительно, вознесение на Небо муни отличается от вознесения через браминский ритуал именно своим экспериментальным характером; в этом случае мы имеем дело с "трансом", который можно сравнить с "великим сеансом" сибирских шаманов. Но существенным фактом является то, что этот экстатический опыт не противоречит общей теории браминского жертвоприношения, так же как и транс шаманов прекрасно вписывается в рамки космотеологической системы сибирских и алтайских религий. Принципиальное различие между этими двумя типами вознесения на Небо состоит в интенсивности переживания, то есть, в сущности, это различие психологического порядка. Независимо, однако, от своей интенсивности, экстатическое переживание может передаваться через общепринятый символизм и восприниматься постольку, поскольку ему удается прижиться в уже существующей магико-религиозной системе. Как мы видели, способность летать можно приобрести многими способами: через шаманский транс, мистический экстаз, магические техники, но также и через суровую психоментальную дисциплину, как йога Патанджали, через суровый аскетизм, как в буддизме, или через алхимические процедуры. Это многообразие техник, несомненно, соответствует многообразию переживаний, а также, хотя и в меньшей степени, разнообразию идеологий (и действительно, перед нами - похищение духами, "магические" и "мистические" вознесения на Небо и т. п.). Но все эти техники и мифологии имеют одну общую черту: важность, приписываемая способности летать. Эта "магическая способность" не является изолированным, самодостаточным элементом, который опирается исключительно на личный опыт магов; наоборот, она интегрируется в теокосмологический ансамбль, намного более широкий, чем различные шаманские идеологии.

Тапас и дикша

Тот же непрерывный переход между ритуалом и экстазом подтверждается также в отношении другого понятия, играющего значительную роль в паниндийской идеологии: речь идет о тапас, первичным значением которого является "чрезвычайный жар", а окончательным - аскетическое усилие вообще. Тапас явно засвидетельствован в Ригведе149, а его возможности являются творческими как в космическом, так и в духовном плане: через тапас аскет становится ясновидящим и даже воплощает богов. Так, Праджапати творит мир, "разогреваясь" аскетизмом до чрезвычайной степени150; по сути он творит его путем своего рода магического потения. "Внутренний жар" или "мистический жар" является творческим; он приводит к определенного рода магической силе, которая, даже когда она не проявляется непосредственно как космогония (ср. миф о Праджапати), "творит" на более скромном космическом уровне: например, создает неисчислимые видения или чудеса аскетов и йогов (магический полет, упразднение физических законов, исчезновение и т. п.). "Внутренний жар" представляет собой, таким образом, неотъемлемую часть техники "первобытных" магов и шаманов (см. ниже); достижение "внутреннего жара" выражается в общепонятном виде как "властвование над огнем", а в конечном итоге как преодоление физических законов; это значит, что соответствующим образом "разогретый" маг может творить "чудеса", может создавать новые условия существования в Космосе и, в некотором роде, повторяет космогонию. Рассматриваемый с этой точки зрения, Праджапати становится одним из архетипов "магов".