Однажды в Челябинске. Книга первая - Петр Анатольевич Елизаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
***
Обуваясь у выхода, Григорьевич засмотрелся на фотографии, висевшие на стене. В центре коллажа располагалась большая и явно постановочная фотография «счастливого» семейства Озеровых: тучноватый Озеров-старший сидит в кресле, с левой стороны его обнимает сын Данил, ослепительно улыбаясь, а с правой — стоит по струнке жена, словно стесняясь фотографа. Сантехник натужно попытался представить собственную семью на этом фото — не получилось.
Отойдя буквально пару метров от шикарного поместья Озеровых, слесарь и домработница узрели картину возвращения домой Озерова-старшего на внушительных размеров «Джипе». Супруга всегда встречает его у входа и нежно целует. Сейчас Владимир Аполлонович лишь возбужденно влетел в дом, проигнорировав стоящую в дверях жену.
— Вижу, не все в семье идеально, раз пистолет в унитазе заныкан, — констатировал Михаил.
— И сын у отца алкашку тащит, — продолжила домработница. — С другой стороны, такие люди должны иметь оружие: врагов хватает, — произнесла она, а слесарь вспомнил, как мимолетно хотел застрелить беспощадного дельца Озерова (он наверняка не одинок в своем стремлении).
— У меня тоже сын, — отметил мастер, не став развивать тему оружия.
— Вот. По сути, эта семья в сухом остатке ничем не отличается от твоей, — сморозила Гульназ, чем вызвала безудержный хохот Михаила Григорьевича. О сказанном она пожалела — к сожалению, слово не воробей.
— О, ты глубоко заблуждаешься! — слесарь переборол смех и высказался. — Мы кардинально отличаемся от них.
— Прости, я не подумала.
— Ха-ха, не подумала она, — вошел в раш взвинченный дальше некуда мужичок. — А хоть раз поднять крышку бачка во время уборки ты тоже не подумала?
— Да какая муха тебя укусила сегодня, Миша?!
— Понял кое-что важное.
Гульназ с колкостями в свой адрес мириться не собиралась:
— Хорошо. Раз у нас с тобой сегодня вырисовывается откровенный разговор — я тоже кое-что скажу.
— Ну-ка, — забыл о всяком приличии слесарь.
— Я считаю, что можно жить и радоваться жизни хоть в особняке с тремя спальнями, хоть в тесной коммуналке. Это зависит не от условий, а от человека, который сам выбирает, как свою жизнь построить и как приоритеты расставить. Ты вот себя очень плохо ведешь.
— А ты мне мать родная, чтоб меня отчитывать?!
— От твоих собственных решений и поступков зависит твое будущее — ты сам себя привел туда, где сейчас находишься.
— Гульназ, ты замужем? Дети есть?
— В разводе, — ответила она. — Муж оставил на меня двух дочерей и исчез, — ей внезапно взгрустнулось.
— Так вот и оно. Сама до такого докатилась. Такая у тебя, выходит, логика?
— И ты тоже, — не сдавалась она. — Ты отец. У тебя сын. И где он сейчас? Что делает? А? Не знаешь?! А если бы знал и проявил элементарную заботу — у тебя все было б по-другому. А ты что сделал? Подумай. Относился бы нормально к себе и к своей семье, к работе — не жаловался бы на жизнь. Чего в зеркало плевать, коль у самого рожа крива? Надо ценить, что дано… то, что имеешь.
— То есть ты серьезно считаешь, что можно полюбить вот эту работу? — показал на свою грязную робу слесарь. — Сомневаюсь, что тебе, дорогуша, нравится вылизывать жилище ленивых буржуев.
— Такова уж наша участь. Знал бы ты, какой был конкурс на это место.
— Опомнись?! Что ты такое говоришь, Гуля?
— Это все, что мы имеем. И на деньги можно рассчитывать