Дальняя дорога. Автобиография - Питирим Сорокин

Что касается моих домашних развлечений, то помимо хороших романов главное хобби - это музыка. У меня отличная фонотека грамзаписей. В ней есть практически все значительные произведения великих музыкантов, которых я люблю, начиная с грегорианских песнопений и кончая шедеврами нынешнего столетия.

Несколько лет назад на Рождество сыновья подарили мне прекрасную радиолу. Я слушаю ее не только в минуты отдыха, но и достаточно регулярно во время занятий творчеством. Начиная работу, я обычно ставлю на проигрыватель несколько пластинок с записями струнных дуэтов, трио, квартетов и квинтетов или фортепианной музыки. Звук делаю не очень громким, а записи подбираю так, чтобы они не слишком диссонировали друг с другом, а затем, не напрягая внимания и слуха, погружаюсь в работу. Ложась спать, включаю радиоприемник у изголовья и слушаю классику, передаваемую по "хи-фи" (*12) программам. Еще при жизни Кусевицких, когда мы были моложе, регулярно ходили на концерты Бостонского симфонического оркестра. Сейчас, когда Кусевицкие умерли, а мы состарились, потребность в музыке приходится удовлетворять, не выходя из дому и не тратя времени на поездку в Бостон или Кэмбридж. Но зато дома мы можем составлять программы прослушиваемых записей в соответствии с собственным настроением в данный момент.

В музыке, как и в других изящных искусствах, мои пристрастия широки, но консервативны. Мне нравится великая музыка XIV - начала XX столетий, но меня не слишком привлекают современные симфонические произведения. За некоторыми исключениями, я считаю их в большей мере какофонией, чем музыкой. Они ничего не говорят моему сердцу, ничего не будят в душе. Как социолог, я вынужден время от времени слушать их. Ведь они - зеркало нынешнего смятения умов, анархии стандартов, социальных антагонизмов и "культурных атональностей" (*13). Что до так называемой популярной музыки - джаза, спиричуэлс (*14) и т. п. - я просто не выношу ее вульгарности, монотонии и отталкивающего звучания. Опять-таки, как социологу, мне время от времени приходится знакомиться с ней, но, как бы там ни было, мне глубоко жаль изобретателей разных музыкальных инструментов, детища которых так извращенно используют современные исполнители (*15).

Сочувствую, кстати, и изобретателям радио и телевидения. Менее всего они предполагали, что дело их рук будет служить распространению пустых мыслей, безобразных жестокостей и вульгарности. Я пользуюсь этими замечательными изобретениями лишь для того, чтобы послушать новости, посмотреть хорошую телепостановку или документальные кадры о текущих событиях, о жизни животных, о путешествиях и дальних странах.

По тем же причинам я мало читаю популярные журналы или книги-"бестселлеры". Мой мозг не позволяет мне наслаждаться "интеллектуальной жевательной резинкой". Вместо того чтобы забивать голову миазмами бездуховной цивилизации, предпочитаю вечные ценности человеческой культуры. Откровенно говоря, я пресыщен господствующим культом безобразного и упором на негативное в современном искусстве. В не меньшей степени я устал и от нашей изобретательной занятости "ничегонеделанием". Культурная жизнь, похоже, состоит в основном из эффектных переливаний из пустого в порожнее и обратно. На здоровье, если кому-то нравятся такие манипуляции. Я же - слишком стар для подобных "культурных забав" и "цивилизованного досуга". Не посягая на право каждого сходить с ума по-своему, сам я решительно предпочитаю собственные старомодные способы отдыха и развлечений, которые заряжают меня энергией, дают интерес к жизни и чувство прекрасного.

ТУЧИ НАД МОЕЙ ЖИЗНЬЮ

Глава, которую я сейчас заканчиваю, описывает мою жизнь в почетной отставке. В целом она имеет свои приятные стороны. Конечно, как и в любой человеческой жизни, в ней есть печали, сомнения, разочарования. Я полной мерой испытал эти чувства в молодые годы, но и на старости лет они вернулись ко мне. Описывая свою жизнь на пенсии, я обошел их молчанием по причине, хорошо выраженной поговоркой "Держи свои беды при себе" (*16). К этому могу добавить философское утешение: как и облака в небе, тучи над нашей жизнью сгущаются и рассеиваются, приходят и уходят. Если трагические обстоятельства не разрушают цельность физического, умственного и нравственного облика человека, то они скорее обогащают его, чем наоборот. Изящная и гладкая жизнь, которой не коснулись трагедии, - мелка. Вот таким утешением себе я и завершу эту главу.

Глава семнадцатая. РАЗМЫШЛЕНИЯ О ПРОЙДЕННОМ ПУТИ

Путешествие по "Дальней дороге" я заключаю несколькими замечаниями. Рад, что имел возможность пройти по ней вместе с читателями, и глубоко благодарен всем, помогавшим мне в пути.

Я высоко ценю прошедшую жизнь, так что, повторяя слова Бенджамина Франклина, был бы не против прожить ее снова точно так же, а, если возможно, с небольшими поправками и уточнениями...

В то время как я пишу эти строки, в мире вокруг нас вот-вот разразится страшная гибельная буря. Сама судьба человечества балансирует на грани жизни и смерти. Силы уходящего в прошлое жестокого и неправедного социального порядка яростно сметают все, что противостоит ему. Во имя Бога, во имя ценностей прогресса и цивилизации, капитализма и коммунизма, демократии и свободы, во имя человеческого достоинства и под другими лозунгами они разрушают до основания сами эти ценности, убивая миллионы людей, угрожая выживанию человека как вида и ведя дело к превращению нашей планеты в "мерзость запустения" (*1).

Лично я, с чисто эгоистической позиции, совершенно не напуган и не удивлен надвигающейся бурей. Худшее, что может произойти, - у меня отнимут или испортят последние годы жизни. Более ничем серьезно навредить мне невозможно. Для человека моего возраста не такая уж значительная разница, проживет ли он несколькими годами дольше в окружении множащихся болячек своего бренного тела или завтра его разнесет на куски какая-нибудь "цивилизованная и передовая в научном отношении" бомба. Разнесет в доказательство славы Имени Господа нашего либо за идею поголовного и полного счастья, которое столь бессовестно сулят и коммунизм, и капитализм, и демократия, и тоталитаризм, и все остальные бессмысленные культы и культики наших дней. И даже эта угроза компенсируется для меня тем, что, по крайней мере, последняя часть жизни будет волнующа и свободна от скуки монотонного доживания.