Вор и убийца (СИ) - Флейм Корвин

Акан угощал ромом. Чертовски неплохим ромом, надо сказать. Горячительное потекло в нутро, меня развязло. Я облокотился спиной о ближайшее дерево, глаза налились свинцом. И тень… Она снова рядом, но сейчас мне совершенно все равно, здесь она или нет… Только почему она защитила меня от зверя?..

Я погрузился в небытие.

— Просыпайся, Николас, пора в путь.

Акан Рой потормошил меня. Я сонно посмотрел на улыбающегося горца и спросил:

— Давно солнце встало?

Сквозь просвет в древесной кроне виднелось ярко синее небо, какое редко увидишь в декабре. Стоянку окружала почти полная тишина, я не слышал привычного гула голосов людей из отряда Губошлепа.

— Часа два, — пожал плечами Рой. — Не будили тебя, раз не просыпался, но пора отправляться.

Поднявшись, я оглянулся. Я чувствовал себя отдохнувшим, но внутренне опустошенным. Путешествие за выкупом отняло неожиданно много сил. Спал как убитый и проспал бы еще долго, не растолкай меня Рой.

Лагерь опустел: вон молятся Велдон и Лилит, Геринген и Тейвил крутятся у двух жеребцов.

— Где все?

— Нету их, — Рой почесал щетину на мясистом подбородке и с явным сожалением поднял пустую флягу, брошенную с вечера у остывшего коста. — Смылись они с твоим золотом в карманах. Но сперва святой отец говорил с каждым и после благословения отправлял восвояси, оттого проводы и растянулись. Сейчас же отец Томас читает молитву за путешествующих.

— Лошадей тоже забрали? — поинтересовался я. Вчера их было девять.

Акан кивнул.

— А ловко ты придумал с золотом. Легко отделался за убийство.

— Это не я. Это инквизитор, — хмуро ответил я.

Дьявол! Чего я недоволен? Горцы убрались и довольствовались золотом, а про мою шкуру позабыли. Нужно радоваться, что столь дешево заплатил за смерть Губошлепа, только что не так?.. Тень. Она по-прежнему здесь. Я чувствовал её присутствие совсем рядом, и впервые за все время пребывания в Загорье она таилась поблизости при свете солнца.

— Будь настороже, — произнес я и поведал о нечисти, которая едва не прикончила Фосса и проредила отряд Губошлепа. Легкомысленный настрой толстяка улетучился в одно мгновение.

— Нужно рассказать остальным, — Рой посмотрел в сторону поднимающегося с колен монаха и беседующих лейтенанта и огсбургца.

Я не возражал. Случайных людей здесь уже не осталось, и новость о тени панику посеять не должна. Жаль только, что нас столь мало. Рой, я, монах с девчонкой и двое рубак-офицеров. Кабы не истовая вера Томаса Велдона и не Дар графа Герингена, четверо вооруженных людей против тени — это, считай, ничего. Вспомнив жуткую туманную ночь, которая унесла одиннадцать жизней, поежился и сплюнул на листву под ногами.

— Куда делись твои орки? — я поинтересовался о паре воинов, что сопровождали вчера толстяка.

— Следят за ушедшими. Чтоб никто на хвост не сел, — ответил Акан. — Идем же. Предупредим остальных о нечисти и убираемся отсюда.

Когда мы подошли к отцу Томасу и позвали Ричарда и имперца, из леса появились два орка из клана Манрока. Весьма кстати, так как не пришлось дважды говорить об одном и том же. Сообщение о тени встретили молча. Отец Томас осенил себя и уменьшившийся до шести людей и двух нелюдей отряд знамением, и мы покинули место ночевки. Тропа повела на северо-восток.

Шли почти весь день. Я нервничал: иногда казалось, что тень всего в нескольких шагах. Близость тени ощущал лишь я, но напряжение охватило всех. Орки, ступавшие чуть впереди, то и дело замирали и вслушивались в лесные звуки; их движения чем-то неуловимо напоминали звериные повадки. Огсбургский граф и арнийский барон проделали весь путь с обнаженными клинками, инквизитор ежечасно молился, а Лилит натянула на лук тетиву и не снимала до самого вечера, не пожалев загубить витую пеньковую нить. Я же полагался на четыре готовых к бою пистоля.

К сумеркам мы добрались до расчищенных от леса полей. Впереди виднелся частокол из заостренных кверху толстых бревен на земляной насыпи.

— На месте, — облегченно выдохнул Рой. — Главная стоянка манрокова клана. Еще одна, поменьше, срублена в полудне на север, и совсем небольшая, новая, на — юге.

Я тоже хотел бы почувствовать облегчение. Только тень все также идет по следу, и стены любой высоты для нее не преграда. Но хоть кров над головой будет, и то ладно.

— Сколько тут обитает? — Тейвил оценивающе осмотрел на деревянное укрепление рочьего рода.

— Морок говорил, что сотни четыре вместе с бабами, детьми и стариками.

Сопровождающие нас орки побежали вперед, чтобы предупредить своих об остуствии опасности со стороны прибывших, и, когда мы приблизились к деревянной стене, через распахнувшиеся ворота высыпала, наверно, половина обитателей становища: ребятишки, женщины, воины. Мужчины смотрели на нас с любопытством, держась при этом с достоинством, а малышня и бабы галдели и показывали пальцами без стеснения. В особенности на инквизитора, потому как даже в резервации львиная часть орочьего народа с упорством держалась за своих старых богов, и Матерь Церковь давно отказалась от обращения орков в истинную веру. Церковников в их селениях не видывали уже много-много лет.

— Чего это они? — спросил я, удивленный шумной встречей.

— Гости здесь в диковинку, — ответил толстяк, по-свойски махая рукой. Он приветствовал каждого второго, — мы для них, что твое развлечение.

В орках, встреченных мной в столице графства, чувствовалась внутренняя сила. Тем не менее, я ожидал увидеть убогую стоянку посреди леса с нищими, полуголодными обитателями. Однако становище клана ничем не отличалось от обычного горского поселения, укрывшегося от дыхания Запустения частоколом, крытыми дворами и массивными ставнями на окнах. Хотя нет, на орочьих домах как раз ставень и не имелось, потому как отсутствовали окна. Срубы щурились на мир темными щелями бойниц; позже выяснилось, они запирались на ночь изнутри. И еще одно отличало дома нелюдей. Мы подошли к крыльцу дома вождя, и я с изумлением уставился на дверь в жилище Манрока. Её высота едва доходила мне до груди.

— Что это? — я оглянулся. Судя по лицам Велдона, Лилит, Тейвила и Герингена размер двери их тоже привел в смятение.

— Проход в дом, — еле сдерживая смех, молвил Рой. Он широко улыбался и явно ждал моего вопроса. — Низкий, чтоб врагу неудобно было. Заходи, Николас, а вы, милостивые государи, обождите пока снаружи.

Сняв шляпу, я отворил дверь и, согнувшись, нырнул внутрь; вперед головой и вытянув шею. Представил, что рвусь в этом дом в пылу схватки, и, когда поднялся, передернул плечами и непроизвольно провел ладонью по загривку. По нему бы и рубанули сталью, будь сейчас бой. Проход из полутемных сеней в жилую часть сруба столь же низок. Ругнувшись, я снова поклонился и нырнул в дверь. За ней в комнате, освещенной множеством лучин, работали несколько пожилых женщин. Они штопали одежду. С виду обычная крестьянская изба, а не дом вождя.