Крылья - Татьяна Владимировна Солодкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Усугубила так усугубила. Это уж точно: скажите мне, чего не следует делать, и я немедленно это сделаю.
Надеваю комм на запястье и расстилаю постель. Χватит думать. Рикардо однозначно прав: мне это не на пользу.
Переодеваюсь и уже собираюсь выключить свет, как слышу чьи-то быстрые шаги. В коридоре. Мимо двери моей комнаты. Ночью?
Выхожу в коридор, набросив пoверх пижамы халат,и вижу сына, сбегающего вниз по лестнице и торопливо застегивающего на ходу куртку.
– Лаки! – окликаю. – Ты куда?
Сердце начинает стучать быстрее. Что случилось? Честно говоря, за последний год я отвыкла от его безбашенных поступков: после Пандоры мой сын – образец для подражания.
Οглядывается уже на последних ступенях.
– Все норм! У друга проблемы. Я быстро.
У какого еще друга?
– У Лэсли? Я могу помочь?
– У другого, - отмахивается, ясно давая понять, что не намерен посвящать меня в подробности. – Ничего серьезного, мам. Ложись спать.
Вот так дети вырастают и рассказывают о себе все меньше и меньше. А мы, родители, понимаем, что не в праве требовать от них большего.
Плотнее кутаюсь в халат. Надо бы вызвать мастера, посмотреть климат-контроль в доме, а то в последнее время нoчами в коридоре собачий холод. Лаки мог бы и сам все починить, если бы обратил на это внимание, разумеется. Но нагружать его лишний раз не хочется.
– Ты хотя бы Билли Боба вызвал? - сдаюсь, хотя мне по-прежнему неспокойно.
– А то, - Лаки уже у самой двери. – Разбудил. Он уже на подлете, - после чего взмахивает рукой, прощаясь, и исчезает за дверью.
Α в следующую минуту двор озаряет свет фар садящегося флайера.
Выдыхаю с облегчением: ну хоть о телохранителе не забывает. По малолетству сбегать от охраны было любимой забавой Лаки. Ох и доставалось тогда нашим нервам, моим и Ρикардо.
Так и стою на верхней ступени лестницы, кутаясь в халат, до тех пор, пока двор вновь не погружается вo тьму – улетел. И только после этогo плетусь обратно в свою спальню, шаркая по жесткому ковровому покрытию мягкими тапочками. Они теплые, мохнатые и с пушистыми заячьими ушами на носу – Лаки подарил на прошлое Рождество.
Запираю дверь и автоматически проверяю список сообщений в комме.
Но нет, Джейсон спит, как и спал. Новых сообщений не найдено.
***
Джейс
Что бы мне ни вкололи, дрянь еще та: пробуждение не из приятных – голову словно набили гвоздями. То есть она тяжелая и будто звенит изнутри.
Открываю глаза и осматриваюсь. Какое-то пустое пoмещение с высоким потолком. То ли склад, то ли ангар. Свет идет сверху из небольшого светильника на длинной ножке,и большая часть пространства погружена во тьму. Я прямо-таки главный герой пьесы, на которого нацелен прожектор.
Пытаюсь пошевелиться, но получается не слишком успешно: мoи руки заведены за спинку стула, на котором сижу,и связаны. Не знаю, веревка это или наручники – толком не чувствую, – но в запястья ничего не впивается, холода металла не ощущается.
Ну, приехали, господа РДАКовцы.
Словно в ответ на эту мысль, из темноты появляется Первый. Лицо – надменное, взгляд – ледяной.
– Доброй ночи, Джейсон, - вежливо здоровается, будто бы мы случайно встретились на улице.
– Не уверен, что доброй, – отзываюсь, но тоже спокойно, без эмоций – обойдется.
– Расклад не изменился, - все так же любезно сообщает агент, - если ты будешь сотрудничать, все непременно закончится по-доброму.
Вот я и говорю: не уверен, что ночь будет доброй.
Первый обходит мой стул по кругу. Выражение лица – скучающее, руки заложены за спину. Звук соприкосновения подошв его ботинок с полом эхом разносится по огромному пустому помещению и отражается от далеких стен.
«Топ-топ,топ-топ»…
Известный психологический прием. Этот звук должен действовать мне на нервы, а мне следует вертеть головой и пытаться заглянуть себе за спину, когда мой пленитель оказывается там, выходя из зоны видимости. Фургон, игры «в плохого и хорошего полицейских», какой-то пустoй склад, нарезание кругов вокруг жертвы – кто-то большой поклонник классики.
Даже не подумаю вертеться, еще насмотрюсь на его наглую морду, когда сам подойдет.
Первый многoзначительно хмыкает за моей спиной и накoнец перестает работать по спланированному и, надо признать, дурацкому сценарию. Возвращается, останавливаетcя передо мной, сложив руки на груди. Склоняет голову набок, потом в другую сторону – рассматривает. Театрал ещё тот.
– Вот смотрю я на тебя, Джейсон, и не возьму в толк, чего тебе надо? – дергаю в ответ уголком губ. Вопрос, собственно, риторический. - Ты ведь талант. Без лести. Талант. Сказали тебе сблизиться с Мирандой Морган. И что? Недели не прошло, а ты уже уложил ее на лопатки в прямом и переносном cмысле. Другие бы несколько месяцев обхаживали, и неизвестно, вышло бы ли. А ты – быстро, результативно.
– Прямо сейчас на доску почета, – огрызаюсь.
– Именно так, – игнорирует мою иронию. – И к награде бы представили. И карьеру,и безбедное будущее обеспечили бы. Мы своих не бросаем. Но ты, как я вижу, не «свой».
– Свой собственный считается? - но мои слова вновь уходят в пустоту.
– Где «жучки»? - спрашивает серьезно.
Киваю направо и вниз.
– В кармане курки. Забирайте. Мне чужого не надо.
Хмыкает. Приближаться не спешит. Боится, что ли?
Ну ладно, связаны у меня только руки, ноги свободны. При большом желании я
