Современная практика православного благочестия - Николай Пестов

Действительно, все святые ни во что не вменяли все совершенные ими подвиги. Чем чище становилось на сердце, тем более они возрастали в смирении. Для мирских людей это правило (чем святее, тем смирнее) является парадоксом: как можно возрастать в смирении, если человек видит себя преуспевающим в добродетелях?

Наглядное объяснение этому находится у прп. аввы Дорофея в рассказе о его беседах со знатным гражданином из города Газы, не понимавшим упомянутого выше парадокса.

Авва спросил его: «За кого ты считаешь себя в своем городе?» Гражданин ответил: «За первого в городе». — «А если пойдешь в Кесарию, за кого будешь считать себя там?» — «За последнего из тамошних вельмож. — «Если ты придешь в Антиохию, за кого ты будешь там себя считать?» — продолжал спрашивать авва Дорофей.

«Там, — ответил гражданин, — буду считать себя за одного из простолюдинов.

«Если же ты придешь в Константинополь и явишься в царский дворец, за кого ты тогда станешь считать себя?»

«Почти за нищего», — отвечал озадаченный провинциал.

«Вот так и святые, — пояснил ему авва Дорофей, — чем больше они приближаются к Богу, тем более видят себя грешными».

Отсюда: чем чище становится сердце, чем яснее внутреннее око, тем лучше видит человек свою склонность ко греху, лукавство, небрежность и нерадение, недостаточность в добродетелях любви, свое бессилие и ничтожность — видит малейшую нечистоту на одеянии души. Пылинка малейшего несовершенства делается в глазах святых величиной с гору.

Вот почему святость связана с нищетой духа и смирением. Вот почему пророк Исаия говорит: «Вся праведность наша — как запачканная одежда» (Ис. 64, 6), а ветхозаветный патриарх Авраам и за ним прп. Серафим называли себя «прахом и пеплом» (Быт. 18, 27). Вот почему царь, пророк и псалмопевец Давид говорил про себя: «Я же червь, а не человек, поношение у людей» (Пс. 21, 7). А прп. Варсонофий Великий называл себя «чадом преступления Адамова».

«Только тот и знает себя наилучшим образом, кто думает о себе, что он ничто», — говорит св. Иоанн Златоуст.

Когда же святые слышали похвалу, они отвергались от нее, говоря: «Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему дай славу, ради милости Твоей, ради истины Твоей» (Пс. 113, 9).

Антоний Великий был послан Богом к александрийскому сапожнику учиться смирению. От сапожника он научился помышлять: «Все спасутся, один я погибну».

Один из глубочайших восточно-христианских мистиков св. Симеон Новый Богослов (986-1043) пишет, что в своей душе он открывает такую бездну греховности, что остается в нем лишь чувство удивления перед тем, что земля еще может носить на себе такого грешника и не разверзнется, чтобы поглотить его («Божественные гимны»).

Другой из святых, думая так же, молился, чтобы Бог не наказывал тех деревень, где он проходил.

А св. Мартин приписывал своим грехам все народные бедствия, которые происходили в его время.

Для святых уже тень греха кажется чудовищной и самое малое небрежение — преступлением. Вот секрет обилия слез у святых и оплакивания своих грехов, их чрезмерных покаянных трудов и именования себя грешниками, недостойными жить на земле.

В истории Христовой Церкви можно найти большое количество примеров совершенного смирения.

Прп. Серафим еще в конце своей жизни так смиренно держал себя с посетителями, что целовал их руки и многим кланялся при приветствии в ноги. Прп. Герасим Болдинский за управляемых им иноков молол рожь ручными жерновами, мыл их свитки, прислуживал им в болезнях.

Прп. Ефрем Перекопский во время отдыха братии носил воду, колол дрова, молол рожь.

Прп. Тихон Луховской, едва передвигавший ноги от болезни желудка, не переставал впрягаться в соху.

Римский папа Григорий Двоеслов Великий, по смирению, имел обыкновение при встрече с епископами и пресвитерами кланяться им в ноги, так что те избегали встречаться с ним на улице.

Св. Иоанн Милостивый, Патриарх Александрийский, перед богослужением падал в ноги перед обиженными клириками, испрашивая у них себе прощение.

Валаамский духовник иеромонах Евфимий приветствовал каждого мирского посетителя и всякого послушника земным поклоном.

Иеромонах Анатолий Оптинский наставления старца Амвросия выслушивал всегда на коленях.

Иеромонах Василий из Белобережской пустыни отвечал на хулы, оплевания и клеветы земными поклонами обидчикам.

Глинский старец о. Феодор Левченко с незлобием переносил побои веревкой, ногой или руками от монастырского повара.

Некогда прп. Арсений Великий пришел из царского дворца к египетским пустынникам и просил принять его в иноки. Тогда он был испытан прп. Иоанном Коловым следующим образом.

Когда Арсений пришел первый раз за трапезу, никто не пригласил его садиться: братия вкушали пищу, а Арсений стоял, опустив голову вниз.

Тогда прп. Иоанн, испытывая до конца смирение Арсения, взял один из сухарей, и бросив его Арсению, сказал: «Ешь, если хочешь». Прп. Арсений подумал про себя так: «Этот старец — ангел Божий и прозорливец, потому что он знает, что я хуже пса, поэтому и сухарь бросил он мне, как псу. По той же причине и я должен съесть его, как пес». Наклонившись до земли, он пошел к сухарю на четвереньках, как четвероногое животное, взял его прямо ртом, затем отошел с ним в угол и там его съел, лежа на земле.

Видя это, Иоанн уверенно сказал про Арсения: «Он будет великим подвижником».

Когда умирал египетский подвижник Сисой Великий, он сказал: «Вот ангелы пришли взять меня, и прошу, чтобы позволили мне покаяться немного».

Говорят ему старцы: «Не имеешь ты нужды каяться, отче». Он же сказал: «Поистине не знаю о себе, положил ли я начало покаяния».

Преподобный Макарий Великий, проходя воздушные пространства, не переставал смирять себя. Когда уже издали кричали ему бесы, что он избежал их, он ответил, что еще не избежал. Так отвечал он потому, что привык держать ум свой во аде и тем действительно избежал бесов.

А вот один из примеров смирения святых. Одного старца спросили: «Кто суть козлища в Евангелии, а кто — агнцы?» Старец сказал: «Козлища — это я, агнцев знает Бог».

Наибольшую ревность к приобретению смирения проявляли из святых юродивые и блаженные. Для этого они решительно порывали с гордостью и тщеславием и путем юродства вызывали к себе презрение мира, насмешки, поношения и побои.

Мир издевался над ними, а они радовались тому, получая то, к чему стремились, чего искали — святое смирение. Через свое высокое смирение они восходили на высоту добродетели, делаясь своими Богу.

К первой старице дивеевской блаженной Пелагее Ивановне, преемнице прп. Серафима по духовному окормлению дивеевских инокинь, первое время была приставлена очень суровая послушница — Матрена Васильевна. Очень неспокойно вела себя блаженная первые годы жительства в Дивееве: безумствовала, бегала по монастырю, бросала камни, била стекла в кельях и т. п. За все это время Матрена била блаженную так сильно, что в конце концов сестры Дивеевского монастыря не вытерпели и упросили игумению о том, чтобы блаженная была взята от Матрены.

К Пелагее Ивановне приставили добрую девушку Варвару. Не возлюбилась блаженной добрая и кроткая Варвара, и Пелагея Ивановна уже сама стала бить ее, всячески старалась отделаться от нее и прогоняла ее от себя, пока не добилась ее удаления.

Почему так отнеслась блаженная к кроткой Варваре? Потому что в лице суровой Матрены потеряла ту, кто смирял ее и этим открывал ей путь к Царствию Небесному. Кроткая же Варвара лишала ее подвига смирения.

Этот пример из жизни Пелагеи Ивановны очень поучителен для нас. И нам, когда мы видим от ближних почитание себе, ублажение нас, потворствование нашим слабостям и духовным немощам, не следует радоваться этому. Все это неполезно для нас.

Для нас полезнее, когда нас учат, обличают, вразумляют и бранят нас. И будем почитать как благодетелей людей, которые так относятся к нам.

Глава 26. Кротость

Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю.

В нетленной красоте кроткого и молчаливою духа.

Смирение, о котором говорилось выше, тесно связано с кротостью.

Вот как определяет ее сущность прп. Исаак Сириянин:

«За смирением следует кротость и собранность себя, т. е. целомудрие чувств, соразмерность голоса, немногословие, бедная одежда, скромная походка, наклонение очей вниз, сердце сокрушенное, неспособность к раздражению, бедность, скромные потребности, перенесение лишений, безбоязненность, бесстрашие перед смертью, терпение в искушениях, серьезность в мыслях, хранение тайн, стыдливость, благоговение и всегдашнее почитание себя ничтожеством».

Как видно из этого определения, понятие «кротость» трудно отделить от понятия «смирение», поскольку признаки их в значительной мере совпадают.