Роксолана и Сулейман. Возлюбленные «Великолепного века» (сборник) - Александр Владимирский

За ним не замечали ни разврата, ни пьянства. А после сближения с Роксоланой Сулейман даже никогда не прибегал к услугам своих многочисленных наложниц, что было совсем необычно для османского султана.

Добродетельный фламандец Огир Гизелин де Бусбек, человек с философским и естественно-научным складом ума, находился при турецком дворе в качестве посла императора в 1555–1563 годах и фактически содержался в почетном плену. У него была редкая возможность изучать Сулеймана вблизи, которой были лишены другие иностранцы.

Бусбек, который в качестве посланника германского императора Фердинанда имел у султана аудиенции, нарисовал такой портрет Сулеймана Великолепного: «Не сомневаюсь, вам любопытно узнать, что за человек этот султан. Этот государь преклонного возраста внешне, своим лицом и фигурой, вполне отвечает достоинству столь великой империи. О нем говорят, что он всегда был благоразумен и мудр, и даже в юности, когда туркам позволено кое в чем грешить, не навлекал на себя серьезных порицаний. Его молодые годы не были запятнаны ни пьянством, ни любовью к мальчикам, хотя турки на оба эти порока смотрят как на обычн ые, даже простительные развлечения. Самые злые его враги могут поставить ему в упрек разве только слишком большую привязанность к своей жене. Поэтому нередко становится жертвой ее хитростей и притворства: так, якобы по ее наговору он велел умертвить своего старшего сына Мустафу. Итак, самую большую его ошибку молва приписывает чарам султанши. Всем известно, что после законного брака с ней он ни разу не делил ложа ни с одной из своих наложниц, хотя это вовсе и не возбраняется законом, которому он следует, надо сказать, без малейших отступлений. Точно так же он с не меньшей страстью, чем к расширению своей империи, относится ко всем тонкостям придворного церемониала. Его здоровью в его годы можно было бы позавидовать, если бы не болезненный цвет лица, который выдает тайный недуг – опасную язву на его бедре, как многие считают (современники полагали, что Сулейман Великолепный страдал подагрой. – Авт.). Этот государь стремится свою нездоровую бледность скрыть под слоем румян – по крайней мере тогда, когда иностранный посол является к нему на прощальную аудиенцию, прежде чем покинуть страну. Его Величество, как видно, полагает, что для его репутации весьма важно, чтобы о его здоровье составилось хорошее мнение, иначе иностранцы не будут его бояться. Вот почему, когда я прибыл к нему с прощальным визитом, он выглядел гораздо лучше, чем в первую нашу встречу…

Султан был строг в соблюдении религиозных предписаний и следил за тем, чтобы так было по всей территории империи…

В палате для аудиенции султана толпились люди, но это отнюдь не выглядело как столпотворение приближенных вокруг одного человека, отличающегося доблестью и заслугами. У турок не принято отличать соотечественников по происхождению. Конфликтов на этой почве не возникало…

Турки полагают, что способности переходят от отца к сыну или наследнику таким же образом, как талант к музыке или математике. Такие способности являются даром Божьим, и только отчасти это результат тренировок и усердия… В этом секрет успешных предприятий турок.

Представьте, что вы стоите рядом со мной и обозреваете море голов в тюрбанах, каждый из которых состоит из свернутых полос белейшего шелка. А эти экзотические одежды! Самое впечатляющее зрелище, какое я когда-либо видел!.. Меня поражали тишина и порядок в толпе. Ни криков, ни гомона, ни сутолоки… Поодаль выстроена длинная шеренга янычар. Понадобилось некоторое время, чтобы разобраться, были это статуи или человеческие существа. Наконец мне подсказали, что надо поприветствовать их, и я увидел, как в ответ на мой поклон склонились их головы… Уходя с аудиенции, мы снова имели удовольствие наблюдать султанскую кавалерию, возвращавшуюся в места своей дислокации. Всадники сидели на великолепных лошадях, хорошо ухоженных и снаряженных.

Посол Персии прибыл с набором замечательных подарков – ковров, сотканных на знаменитых станках, шатров с покрытием из декоративной ткани. Но основным подарком была копия Корана. С послом немедленно был заключен мир на приемлемых для Персии условиях. Имела место церемония, призванная произвести на нас впечатление. Нас, кажется, приняли за сторону, менее всего заинтересованную в происходившем. Чтобы убедить нас в реальности двустороннего мира, представителю шаха оказывались непомерные почести. Турки придерживаются крайностей в почитании друзей и презрении к врагам. Второй визирь Али-паша дал в честь персов обед в своем саду, который мы наблюдали из своих покоев. Должен отметить, что Али-паша происходит из Далмации. Он настоящий джентльмен и склонен к доброте и сочувствию (что в турках редко встретишь).

Мир с персами был заключен, нам же добиться от турок приличных условий мира было невозможно. Все, чего нам удалось достигнуть, – это шестимесячное перемирие. Получив письмо от султана, зачехленное в сверток из тисненой золотой ткани, я отбыл в наше посольство с минимальными надеждами на конечный успех моей миссии…

Моя поездка была омрачена неприятным происшествием. Я встретил несколько фургонов, в которых везли молодых мужчин и женщин из Венгрии на рынок рабов в Константинополе. Это распространенный у турок вид торговли. Мужчины либо были связаны партиями, либо прикованы цепями к длинной жерди. Мы проводили вереницу фургонов до самого рынка».

Этот портрет может быть дополнен описанием другого путешественника, Антуана Жефруа: «…Упомянутый король Сулейман в настоящее время выглядит лет на пятьдесят или около того. Он – высокого роста, мелкокостный, худой и непропорционально сложенный; лицо – сильно загоревшее; голова – обрита так, как это делают все турки, то есть оставлен лишь чуб, свисающий с макушки; делается же это для того, чтобы на голове лучше сидел тюрбан, обычно белого цвета и изготовленный из полотняной ткани. У него высокий и широкий лоб, большие черные глаза, большой орлиный нос, длинные рыжие усы, подбородок, постриженный ножницами, но не выбритый. Он меланхоличен и желчен, молчалив и мало смеется. Он – довольно грузен и неловок, не склонен к телесным упражнениям. Впрочем, султан имеет репутацию человека добродетельного, доброго по отношению к своим близким, чтящего свой закон, умеренного в своих потребностях, любящего мир и тишину более, чем кто-либо из его предшественников (что турки ставят ему в вину, подозревая его в малодушии). Его считают мягким и человечным, дорожащим своим словом и всегда исполняющим обещания, легко прощающим тех, кто его обидел. Его любимое времяпрепровождение – чтение книг по философии и праву. В законах он знает толк, да так, что его муфтий ничему больше не может его научить. Он не слишком щедр, а по сравнению с его предшественниками скорее скуп. Он позволяет руководить собою тем, кого любит и кому верит, хотя порой бывает и упрямым, и упорным. Три раза в неделю ему читают истории из жизни его предков и предшественников, в сочинениях такого рода он не терпит ни лжи, ни лести, но требует, чтобы там была одна незамутненная правда».