Меч Вседержителя - Юрий Петухов

Иван молчал. Не мог ничего возразить, да и что тут возразишь! Он слишком долго был среди звезд, он плохо знал мир людей. Да и не он один, наверное, – его предок Жив со своего Олимпа вряд ли видел их лучше, они казались Живу, творящему чудеса и подвиги во имя их, чистыми, добрыми, красивыми – каждый мерит своей мерой. Что тут спорить! Цивилизация его предков создала мир земной во всем великолепии, создала трудом своим, умом, ежедневным подвигом... но она не сумела его удержать во власти своей, в руках своих, она умела созидать, но не умела покупать, продавать, наживаться, она умела беречь земли свои от врага внешнего, открытого, но она не видела истачивающих ее изнутри, она была пригодна для Старого Мира, но не для новых миров. Она держалась на заповедях перво-россов и не хотела видеть и слышать, что копошащиеся повсюду с приторными и елейными улыбками шепчут похотливо: убий! укради! солги! прелюбодействуй! Добро всегда проигрывает злу, и поэтому миры будут вспыхивать в страшной пульсационной цепи, большим взрывам, апокалипсисам не будет числа, потому что поле нельзя засевать сорняками и нельзя родниковую воду мешать с болотной жижей!

– Расскажи мне лучше про наш Род, – попросил он волхва.

Тот опустился на траву, прилег. Было уже темно, совсем темно – ночь накрыла Священный лес. Но свет не покидал лица волхва, он будто исходил из его кожи.

– Хорошо, – сказал волхв. – Слушай. Все началось очень давно, более миллиона лет назад, когда в Арктике цвели деревья и по пастбищам бродили тучные стада. Предки россов жили там, на земле, ушедшей позже под воду, жили в труде и мире. Они еще не были отмечены Благодатью, но они чтили законы, которые оставили им их отцы. Рая на Земле они не ведали, им приходилось тяжко, но они смотрели на Полярную звезду, что висела над самыми головами, и верили, что пришли в мир яви не просто так, не копить шкуры и бивни. Они ничего не знали, но они умели предчувствовать, и они готовились к своей миссии. Обильными водами они были отгорожены от мира злобных и диких животных, полуразумных и алчных. Шли века, тысячелетия, опустились на дно морское их нивы и леса, но они ушли в Сибирь, ушли к Уралу, они успели. И потянулись новые тысячелетия в трудах и лишениях, в муках и радостях...

Иван слушал простенький и немногословный рассказ, но в голове его каждое словечко разворачивалось тысячекратно, давая познать и увидеть столько, сколько и двадцати смертным не дано познать за всю свою жизнь. Он видел зеленые луга и низкое, но теплое солнце, видел крепких и ладных людей, русоволосых и светлобородых, видел, как выходили они на единоборство с мохнатыми, тупыми мамонтами и волосатыми огромными носорогами, как одолевали их и делились добычей со всеми, видел, как водили они бесконечные хороводы под звездой Рос, мерцающей высоко в небе, слышал, как пели – протяжно, долго, бередя душу. Там было много красивых и сильных мужчин и женщин... слишком много, к сожалению, да, Иван уже постиг простую мудрость – красивым и здоровым тяжелее в жизни, ибо не точит их ничто и не ополчает исподволь на ближнего своего. Он видел, как седовласые жрецы в длинных выбеленных шкурах вели роды свои по узким перешейкам, образовавшимся будто по Высшей Воле для спасения избранных... Он видел бесконечные тысячелетия сразу, одним лишь взглядом, охватывая их, и видел самую малость – греющегося у ночного костра сероглазенького, измазанного сажей мальчонку, боящегося заснуть и проспать восход солнца. Он видел, как роды и племена шли по Сибири и Дальнему Востоку, через тайгу и сопки, как вздымались смельчаки на Гималаи, основывая там свои поселения и монастыри, как переходили через огромные пустыни, гнали за собой скот и успевали возделывать поля... они все успевали, потому что никуда не торопились. Поколения сменялись поколениями, а движение не прекращалось – они шли медленно, не в набег, не в налет, по своим землям шли бескрайним – от океана до океана. И на пути своем они учили тех, кто прежде охотился друг на друга и пожирал листья, грибы и червей, учили взрыхлять землю и опускать в нее зерно, приручать оленей и буйволов, смотреться в водную гладь и видеть свое лицо – не у всех получалось, но те, у кого получалось, становились людьми и шли вслед за родами или оседали возле них. Размеренно и отлаженно текла жизнь, крепли и множились роды – готовились стать Родом. И неостановимо было движение. Вместе с солнцем, изо дня в день стремящимся на запад, шли вереницы первороссов, растекаясь по пустынному еще миру и делая его живым, населенным. Самые нетерпеливые и быстрые уходили на юг, в жаркие земли к теплому океану и оседали там первыми посланцами белого мира Света. И провожали они глазами катящийся по небу огненный крест Сурьи – солнечной ипостаси Единого и Многоликого. Утекали в вечность тысячелетия, но великий поход был нескончаем: разум и воля созидающих и творящих заполняли мир. Иван вглядывался в суровые и простые лица подвижников, осваивавших Землю и не подозревавших, что они подвижники, что именно они перво-апостолы, предуготовляющие мир к восхождению к Истине, вглядывался и поражался их внутренней силе. В тяготах и лишениях, поступью исполинов, преодолевая все преграды, засевая втуне пребывающие поля, строя жилища и загоны, растя детей своих и передавая им свои знания, свою веру и свой напор, отмеряя за год не более ста верст, огораживая себя от всего страшного и внешнего родовым обрядовым крестом, шли, шли и шли – из года в год, из века в век, из тысячелетия в тысячелетие. И оседали одни ветви рода в цветущих оазисах междуречий и упрочались там. Но не останавливались другие и пробивались к Срединному морю, и обтекали его, вытесняя людей черноликих и курчавоволо-сых, не знающих упоения вечного движения, застывших и праздных. И оседали роды – кто в плодородных долинах Ура, прозванного позже рекою Нил, в землях Сет, кто по брегам доброго и родного моря Русского, кто по отлогам Кавказского хребта, по обеим сторонам его. А иные шли вверх по могучей реке Ра, будто память предков звала их на север, туда, где звезда Рос стоит прямо над головами. Шли степями и лесами, и было тяжко, невыносимо, и ослабевшие отбивались, уходили вниз, к югу. И уже строили поселения первороссы в Двуречье меж Тигром и Евфратом, засевали малоазийские и ближневосточные земли, покоряли Карпаты и Балканы, и вздымались вверх по Лабе и Одру, по Дунаю и Днепру... и никто, ничто не могло их остановить!

– Наделенные силой и мощью были, – говорил волхв со светящимся ликом, – горящие внутренним огнем, неукротимые, дерзающие... но еще не отмеченные Благодатью, лишь ждущие ее. Так было за сорок и за тридцать тысячелетий до Рождества Христова, когда предуготовляющиеся к избранничеству расселялись по землям, в коих им приять предстояло крестный путь свой. Были все равны они – и вожди, и старейшины, и простые пахари, и не было среди них полубогов и героев, ибо тогда в труде каждодневном каждый был подобен. И знали они крест священный и знали ипостасей множество Творца, но разум и души их пребывали в полумраке, еще не разбуженные – перволюди, но еще не люди одухотворенные, первороссы, но еще не россы. Да, это трудно понять и осознать, но так было и предуготовленным надлежало пройти свой путь от начала до конца, а избранничество их не в рядах и договорах с божками было, но в тяжком, многотысячелетнем подвижническом труде. И они выдержали испытание. Они прошли первую часть Пути. И Божественное Дыхание коснулось их, способных ощутить это Дыхание. И прочие двуногие, наделенные зачатками разума и алчью, рыщущие по землям и лесам не в трудах и созиданиях, а в жажде найти и украсть, в праздных беснованиях и звериной хитрости, даже и согретые испущенной на всех Благодатью, не впитали Ее в себя, не смогли восприять-и остались какими были.