Лейтенант Хорнблауэр. Рука судьбы - Сесил Скотт Форестер

Буша — мои, мол, полномочия оттуда. Дальше Буш видел, как испанец что-то взволнованно спрашивает, а Хорнблауэр отвечает. По тому, как Хорнблауэр кивал, Буш догадался, что тот отвечает положительно, и на какое-то мгновение засомневался, не превышает ли Хорнблауэр свою власть. Буш вовсе не досадовал, что принужден полагаться на кого-то в ведении переговоров. Мысль, что он сам мог бы говорить по-испански, была ему совершенно чужда, и он так же мирился с необходимостью полагаться на переводчика, как мирился с необходимостью полагаться на канат, чтобы бросить якорь, или на ветер, чтобы доставить корабль по назначению.

Он наблюдал за ходом переговоров и понял, что тема их переменилась. В какой-то момент Хорнблауэр указал рукой на залив, испанец, повернувшись, глянул на «Славу», только что вышедшую из-за мыса. Смотрел он долго и пристально, прежде чем повернулся и продолжил разговор. Оба долго стояли под палящим солнцем — трубач отошел в сторону, чтобы не слышать, — и наконец Хорнблауэр повернулся к Бушу.

— Если можно, я вернусь и доложу, сэр, — крикнул он.

— Очень хорошо, мистер Хорнблауэр.

Буш спустился во двор, навстречу ему. Хорнблауэр отдал честь и ждал, пока его спросят.

— Его зовут полковник Ортега, — сообщил он в ответ на нетерпеливое «ну?» Буша. — Его полномочия исходят от главнокомандующего Виллануэвы, который, должно быть, сразу на той стороне залива.

— Чего он хочет? — спросил Буш, пытаясь усвоить эту довольно неудобоваримую информацию.

— Во-первых, он хочет знать про пленных, сэр, — сказал Хорнблауэр, — особенно про женщин.

— И вы сказали ему, что они не пострадали.

— Да, сэр. Он очень волновался за них. Я сказал, что спрошу вашего разрешения отправить их с ним обратно.

— Ясно, — сказал Буш.

— Я подумал, это облегчит нам дело, сэр. Он еще много чего хотел сказать, и я подумал, что он будет говорить свободней, если я покажусь ему уступчивым.

— Да, — сказал Буш.

— Потом он захотел узнать про остальных пленных, сэр. Про мужчин. Он хотел знать, есть ли убитые, и, когда я сказал, что есть, он спросил кто. Этого я не мог сказать, сэр, — я не знал. Но я сказал, что вы, без сомнения, предоставите ему список. Он сказал, у большинства из них жены там, — Хорнблауэр указал рукой на другую сторону залива, — и они очень переживают.

— Это я сделаю, — сказал Буш.

— Думаю, он мог бы забрать и раненых вместе с женщинами. Нам бы это немного развязало руки, а тем более мы все равно не сможем обеспечить им надлежащего ухода.

— Это я должен сперва обдумать, — сказал Буш.

— Кстати, сэр, можно было бы избавиться от всех пленных. Я думаю, нетрудно будет взамен получить от него обещание, что они не будут сражаться, пока «Слава» находится в этих водах.

— Это мне кажется подозрительным, — сказал Буш; он не доверял иностранцам.

— Я думаю, он сдержит слово, сэр. Он испанский джентльмен. Тогда нам не придется их охранять и кормить. А когда мы оставим это место, что с ними будем делать? Погрузим на «Славу»?

Сотня пленных будет для «Славы» большой обузой: им потребуется двадцать галлонов питьевой воды в день, их придется сторожить круглые сутки. Однако Буш не любил, когда его подталкивают к решению, к тому же ему не понравилось, что Хорнблауэр считает очевидным то, к чему сам Буш пришел по некотором размышлении.

— Это я тоже должен обдумать, — сказал он.

— Есть еще одно, на что он только намекает, сэр. Он не стал делать каких-либо определенных предложений, а я счел за лучшее не расспрашивать.

— В чем дело?

Прежде чем ответить, Хорнблауэр сделал паузу, тем самым предупредив Буша, что дело деликатное.

— Это гораздо важнее, чем вопрос о пленных, сэр.

— Ну?

— Не исключено, что можно будет договориться о капитуляции, сэр.

— Что это значит?

— Сдача, сэр. Доны очистят весь конец острова.

— Господи!

Предложение было ошеломляющее. Буш мысленно пустился по открывающемуся им пути. Это было бы событие международного значения, выдающаяся победа. Не один абзац в «Вестнике», а целая страница. Наверняка — награды, отличия, возможно, даже повышение в звании. И тут Буш в панике отступил, ибо путь, которым он мысленно следовал, вел в пропасть. Чем значительнее успех, тем пристальнее к нему внимание, тем сильнее его будут критиковать те, кто останется недоволен. Буш знал, что политическая ситуация на Санто-Доминго запутанная, хотя никогда не пытался что-нибудь разузнать о ней, тем более ее анализировать. Он знал только самое общее: что на острове столкнулись интересы французов и испанцев и что взбунтовавшиеся негры, почти уже победившие, сражались и против тех, и против других. Он даже слышал краем уха, что в парламенте существует сильное течение противников рабства и что они постоянно привлекают внимание к событиям на острове. Мысль о том, что парламент, кабинет и сам король внимательно изучают его донесения, повергла Буша в ужас. Вполне реальная опасность заслонила воображаемые награды. Если переговоры, в которые он вступит, доставят правительству затруднения, его же первого принесут в жертву — никто не пожалеет бедного лейтенанта, без связей, без гроша в кармане. Он вспомнил, как испугался Бакленд при одном намеке на нечто подобное: секретные приказы, видимо, очень строги на сей счет.

— И не заикайтесь, — сказал Буш.

— Есть, сэр. Значит, если он заговорит о капитуляции, мне его не слушать?

— Ну… — Это уже смахивало на уклонение от своих обязанностей. — В любом случае решать Бакленду.

— Есть, сэр. Тогда я могу кое-что предложить, сэр.

— Что еще?

Буш не знал, сердиться ему или радоваться, что у Хорнблауэра опять новое предложение. Однако в своих способностях вести переговоры он сомневался, зная, что крючкотворство и лицемерие ему чужды.

— Если вы договоритесь насчет пленных, сэр, это займет какое-то время. Возникнет вопрос о честном слове. Я могу поспорить о том, как оно будет сформулировано. Потом потребуется время, чтобы перевезти пленных. Вы можете настоять, чтобы к причалу подходило не больше одной лодки, — вполне понятная предосторожность. Тем временем «Слава» успеет войти в залив и встанет на якорь вне досягаемости той батареи, сэр. Тогда выход из залива будет заперт, а мы сохраним связь с донами, так что Бакленд, если захочет, сможет взять руководство переговорами на себя.

— В этом что-то есть, — сказал Буш.

Без сомнения, это снимет с него ответственность. Приятно было подумать о том, чтобы протянуть время, пока «Слава» своим присутствием не усилит позиции англичан.

— Так вы уполномочиваете меня вести переговоры о возвращении пленных под честное слово? — спросил Хорнблауэр.

— Да, — неожиданно решился Буш. — Но ни о чем другом, запомните, мистер Хорнблауэр. Ни о чем другом, если вы