Лейтенант Хорнблауэр. Рука судьбы - Сесил Скотт Форестер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Выдвигай! — скомандовал Хорнблауэр.
Матросы налегли на тали, и орудие прогромыхало вперед.
Хорнблауэр встал за пушкой, присел на корточки, сощурился и посмотрел вдоль нее:
— Правее!
Тали и рычаги повернули пушку.
— Еще чуть-чуть! Довольно! Нет, чуть левее. Довольно!
К облегчению Буша, Хорнблауэр наконец выпрямился и отошел от пушки. С обычной своей несдержанной живостью, он вспрыгнул на парапет и ладонью прикрыл глаза от солнца. Буш, со своей стороны, навел на шхуну подзорную трубу.
— Пли! — скомандовал Хорнблауэр.
Шипение запала утонуло в грохоте пушки. Буш увидел в синем небе черную траекторию ядра. За то время, которое требуется для вдоха, она достигла наивысшей точки и пошла вниз. Странная это была линия. Казалось, она около дюйма длиной, постоянно убавляется сзади и постоянно прибавляется впереди, устремляясь точно к шхуне. Она все еще указывала на корабль (настолько скорость ядра опережает реакцию глазной сетчатки и мозга), когда Буш увидел всплеск, точно по курсу шхуны. Вода вновь стала гладкой. Он оторвал глаз от подзорной трубы и увидел, что Хорнблауэр смотрит на него.
— В кабельтове, — сказал Буш, и Хорнблауэр согласно кивнул.
— Можно открывать огонь, сэр? — спросил он.
— Да, приступайте, мистер Хорнблауэр.
Не успел он закончить, как Хорнблауэр снова закричал:
— Эй, у печи! Еще пять ядер!
Бушу потребовалось несколько секунд, чтобы понять смысл приказа. Вот оно что: неразумно одновременно приносить на платформу картузы с порохом и раскаленные ядра. Выстрелившая пушка должна оставаться незаряженной, пока не выстрелят остальные пять. Хорнблауэр спрыгнул с парапета и встал рядом с Бушем.
— Я вчера не мог понять, почему они все время стреляют по нам залпами, — сказал он. — Это снижает скорость огня до скорости самой медленной пушки. Теперь мне ясно.
— Мне тоже, — ответил Буш.
— Все пыжи на месте? — спросил Хорнблауэр у орудийной прислуги. — Точно? Тогда давайте дальше.
Ядра закатили в пушечные дула, они зашипели, снова повалил пар.
— Выдвигай. Цельсь. Канониры, цельтесь как следует.
Шипели ядра, пар валил из поворачиваемых пушек.
— Палите, как только наведете!
Хорнблауэр снова оказался на парапете, Бушу все было видно сквозь амбразуру бездействующей пушки. Пять пушек выстрелили с интервалом не более двух секунд, Буш в подзорную трубу видел траектории их ядер.
— Банить пушки! — приказал Хорнблауэр, потом громко: — Шесть зарядов!
Он спустился к Бушу.
— Одно упало совсем близко, — сообщил тот.
— Два довольно близко, — сказал Хорнблауэр. — Одно совсем далеко справа. Я знаю, кто стрелял, и я с ним разберусь.
— Одного всплеска я не видел, — заметил Буш.
— Я тоже. Может, большой перелет. А может, и попали.
Матросы с картузами взбежали на платформу. Стоявшие у пушек с энтузиазмом схватили их, забили в пушки заряды, потом сухие пыжи.
— Шесть ядер! — крикнул Хорнблауэр Сэдлеру, потом канонирам: — Вставьте запальные трубки. Забейте мокрые пыжи.
— Она изменила курс, — сказал Буш. — Расстояние изменилось не сильно.
— Да, сэр. Заряжай и выдвигай! Простите меня, сэр.
Хорнблауэр поспешно подбежал к самой левой пушке, — очевидно, она-то прошлый раз и стреляла плохо.
— Цельтесь как следует, — крикнул он со своего нового места. — Как наведете, стреляйте.
Буш видел, как Хорнблауэр присел на корточки возле пушки, а сам приготовился следить, куда упадут ядра.
Все повторилось: взревели пушки, прибежали подносчики с новыми картузами, тут же принесли раскаленные ядра. Только после того, как ядра закатили в жерла, Хорнблауэр вернулся к Бушу.
— Я думаю, вы попали, — сказал Буш. Он снова посмотрел в подзорную трубу. — Я думаю… Господи, так оно и есть! Дым! Дым!
Между мачтами шхуны появилось черное облачко. Оно быстро рассеялось, и Буш засомневался. Выстрелила ближайшая пушка, порыв ветра понес на него дым, закрывший на время шхуну.
— Черт побери! — сказал Буш, беспокойно ища, откуда было бы видно.
Остальные пушки выстрелили почти одновременно, дым стал еще гуще.
— Принесите свежие заряды, — крикнул Хорнблауэр, стоя в дыму. — Баньте тщательно.
Дым рассеялся, шхуна, целая и невредимая, ползла вдоль залива. Буш разочаровано выругался.
— Расстояние уменьшилось, а пушки прогрелись, — сказал Хорнблауэр, потом громче: — Канониры! Вставить клинья!
Он поспешил к пушкам, лично проследить, как меняют угол наклона, и прошло несколько секунд, прежде чем он вновь приказал нести ядра. Тем временем шлюпки, шедшие впереди шхуны, подошли к ней вплотную. Это могло означать следующее: капитан шхуны уверен, что сумеет на ветре обогнуть мыс и благополучно выбраться из залива. Нестройно громыхнули пушки. Буш увидел три всплеска возле ближнего борта шхуны.
— Новые заряды! — кричал Хорнблауэр.
И тут Буш увидел, как шхуна развернулась, обратив корму к батарее, а нос — прямо к мелям противоположного берега.
— Какого черта… — сказал Буш сам себе.
Тут он увидел, как из палубы шхуны столбом повалил дым, и, пока он радовался этому зрелищу, гики шхуны дернулись — она села на мель. Над ее корпусом сгустился дым, и Буш видел в подзорную трубу, как возвышавшийся над дымом большой белый грот разделился на части и исчез: пламя охватило его и одним махом уничтожило. Буш оторвал от глаза трубу и взглядом поискал Хорнблауэра. Тот опять стоял на парапете. Его лицо, покрытое темной щетиной, еще сильнее почернело от порохового дыма. Он широко улыбнулся, обнажив ослепительно-белые, по контрасту, зубы. Матросы у пушек кричали «ура!», им вторили стоящие во дворе.
Хорнблауэр жестами велел прекратить шум, чтобы в форте слышали, как он отменяет приказ нести новые ядра.
— Сэдлер, отставить! Подносчики, несите ядра обратно!
Он спрыгнул с парапета и подошел к Бушу.
— Дело сделано, — сказал тот.
— По крайней мере первое.
С горящего судна поднялся мощный столб дыма, взвиваясь все выше и выше между мачтами. Оба лейтенанта видели, как упала грот-мачта, и тут же их ушей достиг гул взрыва — огонь добрался до порохового погреба. Когда дым немного рассеялся, они увидели, что шхуну разорвало надвое, прямо посредине. Фок-мачта еще мгновение стояла, но и она рухнула у них на глазах. Нос и корма пылали, шлюпки с командой на веслах шли через мели.
— Неприятное зрелище, — сказал Хорнблауэр.
Но Буш не видел ничего неприятного в зрелище горящего врага. Он ликовал.
— Половина команды была в шлюпках, и, когда мы попали, некому было тушить огонь, — сказал он.
— Ядро могло пробить палубу и застрять в трюме, — отозвался Хорнблауэр.
Он говорил сбивчиво, заплетающимся языком, как пьяный. Буш быстро взглянул на него. Пьяным он быть не мог, хотя заросшее грязное лицо и налитые кровью глаза наводили на такую мысль.
