В городе Солнца - Манскова Витальевна

   - Подождите, дядя Ося! Кажется, судя по опознавательным знакам на вертолёте, этот человек... Должно быть, был сам Золотусский. А вертолёт этот - с его тайной базы прилетел. Пожалуй, я схожу и посмотрю на труп, - подскочил на месте Кролас.

   - Да подожди ты! Пока - покушай, да байку послушай... Так вот. Вертолёт сел. Этот - залез в него. Пилот хотел сразу подняться - но, похоже, приборы показали, что рисково: топливо почти закончилось. Я потом проверил. В общем, тогда они не взлетели, а, наоборот, здесь задержались. И послал он пилота к моему вертолёту, ко мне... Мой бак, видать, посмотреть. И отлить, если что там есть. Ну, а я внутри кабины затаился. Ну вот, приближается ко мне типчик. Подошёл поближе - я смотрю, а это - серый. Только одет в штатское почему-то. Ну, а я - что, серого не распознаю? Глаза же никакущие... Ну, я подпустил его поближе, и - без зазрения совести, выстрелил, и рука не дрогнула. И решил, что теперь мы с тем, что в кабине остался, равны: один на один. Сейчас он явится выяснить, кто кого... А тут вдруг - всё сотрясается! Новый вертолет садится... Огромный, черный. Выходит оттуда тип, весьма колоритный. С проседью в волосах, назад зачесанных, нос с горбинкой...

   - Тараканов! - хором отозвались обе девушки.

   - Да, наверно, получается, что это - он был, собственной персоной. Выходит из вертолёта, перезаряжает автомат, и говорит: "Выходи! Я знаю, что ты - там! Выходи - сразимся, устроим поединок!" Всё равно, мол, кому-то одному городом править с этих пор. А ещё сказал, что ему уже известно, что того теперь можно убить. И никакого ядерного гриба не последует. О том сказал: "Гондурас в мэрию звонок сделал, что с города снята ядерная угроза". И сказал, что сам он только что над мэрией пролетал. Высаживался, общался...

   Я только теперь, после твоего рассказа, связал всё в единый веник. Тогда не понял, при чем тут какой-то Гондурас и мэрия... Видимо, Золотусский даже власть предержащих в страхе держал своей кнопкой. Которую твой дружбан с Гондурасом и стариком, медиком, отключать ходили...

   Видать, это был Тараканов, тот, кто развязал поединок. А его противником был действительно Золотусский. Он вышел, и говорит: "Пушку - убери! У меня только нож. Сойдемся как мужчина с мужчиной!"

   Ну, Тараканов автомат свой откинул - и к врагу подходит, обнажив нож. Этот, второй - тоже. Подошли поближе - и танцуют друг вокруг друга. Первым не выдержал Золотусский - прыгнул и пытался вонзить нож в противника. Но Тараканов отскочил вбок, перехватил его руку, рванул её вперед, по ходу ее движения - и Золотусский завалился. Потом Тараканов быстро прыгнул, сел на спину противника верхом - и вонзил нож ему под ребра. И тут я услышал дикий хохот... Да, он смеялся, сидя верхом на противнике...Широко расставив руки, он глядел в небо. И тут я снова упал носом на панель - на всякий случай. И вновь притворился трупом, а то вдруг этот бешеный меня заметит. И, через некоторое время, я вновь услыхал, как работают лопасти винта вертолета. Тараканов очень спешно улетал. Будто погнался ещё за кем...

   - За нашими друзьями, - подтвердил Иоганн. - Он вычислил машину Генриха...

   - Невидимую?

   - Да.

   - Дела, однако, - задумался дядя Ося. - Но, доскажу историю... Я покинул свой вертолет, перенес сонных лисокошечек в этот, - и он кивнул головой себе за спину. - Затем взял ведро в своем вертолете и стал таскать горючее, заливать его в пустой бензобак. Вот, вскоре и помощница нашлась. Мы с ней не сразу поладили. Вначале она попыталась меня прирезать. Потом сговорились улетать вместе. Места бы обоим вполне хватило, - и дядя Ося засмеялся, глядя на Яриту. А та надулась.

   Теперь трапеза заканчивалась в полной тишине. Каждый думал о своём.

   Потом Кролас встал, пошел и посмотрел на лежащий навзничь труп. Голова мертвого человека была завернута набок. Кролас посмотрел в мертвые, остекленевшие глаза Золотусского. Внешне похожего на клон, с которым он сражался недавно.

   Сочувствия эта смерть у него не вызвала. Радости - тоже.

   - Мне надо... Улететь, - вдруг сказал вран на его плече.

   - Куда? Зачем? - спросил Иоганн.

   - Они... Не пройдут грань без меня. И это может убить Линду. Её силы высасывает профессор...

   - Они так далеко... Уже в зоне... Как? Как ты доберешься? - спросил пораженный Кролас.

   - Купол снят над городом... И я могу... Летать сознанием. Все враны могут. Я выйду на Оливера. Мгновенно перемещусь к ним...

   - Тогда... Лети.

   - Я покажу тебе всё. Сосредоточься, Иоганн... И пер-реживешь, увидишь всё, что и я, - сказал вран.

   И Кролас закрыл глаза... И вскоре почувствовал, что врана больше нет на его плече.

   * * *

   Всё завертелось, закружилось... Иоганн мигом оказался сознанием в летающей тарелке. Которая внутри выглядела, как простая машина. Вран теперь сидел на плече у Оливера. И он видел мир его глазами.

   Они - летели и летели... Казалось, бесконечно. Зависли на одном месте. Под ними была бескрайняя голая пустошь, иногда -- свалка, иногда - песок странного красно-оранжевого цвета. На пустоши репейник, колючки и жёсткие травы. А песок пересыпался, и струился легкими змейками ветер. Они летели, а за нами - погоня. Зной пустыни... Боевой черный вертолет неотступно преследовал их.

   Они летели по зоне...

   Только через какое-то время, Оливер осознал возвращение врана...

   - Вран! Ты? - удивился он.

   - Да. Телепор-ртировался, - ответил тот мальчику. - Эта способность вер-рнулась ко мне. Её не глушит купол.

   Из черного вертолета последовал залп света, им вдогонку.

   - Кажется, враг все-таки может подбить нас, если только подойдёт слишком близко и расстреляет в упор. Хотя наша машина защищена непроницаемым гравитационным щитом. Или же, он просто собьет нас, наткнувшись, врезавшись носом вертолёта в нашу машину, которую он не видит. Пробьет тараном, - сообщил Генрих.

   - Летите к концу зоны... Пр-рямо... Теперь - налево. Дальше - по спир-рали, - вран теперь руководил Генрихом.

   - Куда ты нас направляешь? - спросил тот.

   - На кр-рай пр-ропасти. Там мы пр-ропадем... И вылетим в др-ругом месте. Всё будет хор-рошо, - ответил ему вран.

   Вскоре край пропасти стал виден.

   - Пр-риготовьтесь, - сказал Тенгу. - Мы входим в неизведанное... Лучше всего прыгать без всякой техники... Взявшись за руки. И соединяясь, уже в полете, в один круг. Чтобы не потеряться, объединить сознание и энер-ргию... Но выбор-ра нет. Теперь каждый из нас будет лететь в одиночку... Как только пр-ровалимся в бездну, машина исчезнет, полностью растворившись в небытии. Проход между зонами растворяет, уничтожает любые технические прибор-ры. Вскоре машины не станет.

   - Но мне... Направлять её туда? Это ведь опасно, - спросил Генрих.

   - Туда, мой друг... У нас на хвосте - профессор... Без меня вас рассеяло бы по мирам, временам и... Возможно, планетам. Но я, птица Апокалипсиса, сейчас соединю ваши сознания. И мы... Прорвемся. Мы обязательно прорвемся...

   - Куда? - спросила Линда.

   - Туда, где однажды побывал дядя Ося. Где твоя родина. Где тебя ждет отец... Ты помнишь тот мир?

   - Да. Помню, - тихо ответила Линда.

   - Соср-редоточься на воспоминаниях. Постар-райся держать картину... А я - стану объединяющим звеном. Единственный способ не потерять из вас никого - объединить все ваши сознания. На единый миг... Выр-работать общее, единое поле... И это сделаю я, - сказал вран.

   - Мы... Сейчас прыгнем в пропасть. Всем приготовиться, - сказал Генрих. И повел машину вперед, за грань бездны.

   Миг, и всё закружилось, не стало ни верха, ни низа.

   Как склеить мир из ничего, из пустоты, из осколков? Но сознание птицы зорким взглядом смотрит и видит души... Вот Генрих - цельное сознание человека, ведущего вперед летающую тарелку... Берущего на себя ответственность за чужие судьбы. Вот Шнобель - романтик, ещё не знающий, что он романтик и рыцарь знаний. Вот Оливер - маленький мальчик, но уже имеющий сознание взрослого, маленький взрослый человечек без детства. А вот - Линда... Это сознание тяжелее всего вместить внутрь сознания старого, мудрого ворона... Он не находит её... Где же она? Неужели, не получится? Она... Теряется... Застилается облаком тумана...

   Растерянная маленькая девочка, вспоминающая свой первый полет... "Дяденька, вам больно? У вас ножки болят?" Падение в никуда, удивление, неожиданное расставание навсегда с любимым лесом и любимым миром... Вот... Он поймал её... Мягко обволакивая полем своего огромного знания... " Линда! Тогда у тебя всё получилось... Получится и теперь. Хотя в какую-то часть твоего мозга крепко вцепился профессор Тараканов - и всё ещё держит... Я тоже держу тебя, Линда! И ты держись... За свое детство. Стань маленькой Линдой. У которой всё получалось легко и свободно. Вдохни свободу полной грудью"... Нет, её разум будто разбивается сейчас на тысячи осколков, отражаясь в нескольких зеркалах, в нескольких временах и жизнях одновременно, растворяется, разрушается, расслаивается, превращается в пыль... Он гибнет, сцепленный с разумом Тараканова... Слитый с ним воедино. А сознание профессора не выдерживает Перехода - оно расслаивается на кусочки-сознания заимствованной им, высосанной им из других людей ментальной энергии, которая высвобождается, наконец, и возвращается в единый поток коллективного бессознательного человечества... Но и Линда чувствует эту гибель, похожую на взрыв ядра на миллиарды маленьких частиц.