Двор Красного монарха: История восхождения Сталина к власти - Саймон Монтефиоре

Сталин приказал Власику организовать переезд Берии в столицу. В августе 1938 года, после краткой поездки в Тифлис, где он назначил своего преемника, Лаврентий Павлович приехал в Москву. 22 августа он был назначен первым заместителем наркома внутренних дел.

Берия получил квартиру в роковом Доме на набережной. Сталин лично приехал посмотреть, как устроился его очередной протеже, но квартирой остался не очень доволен. Он знал, что на солнечном юге с его традиционными пристрастиями к роскоши, вину и в изобилии растущим в этих краях экзотическим фруктам большевистские руководители живут лучше, чем в остальных местах необъятной страны. В Тифлисе Берия обитал в элегантном старинном особняке.

Сталин предложил соотечественникам перебраться в Кремль, но жена Берии отнеслась к этому предложению без особой радости. В конце концов вождь выбрал для своего выдвиженца из Грузии величественный дом в самом центре Москвы. В этом особняке на Малой Никитской улице до революции жил генерал Куропаткин. Так у Лаврентия Берии, единственного из советских руководителей, появился собственный особняк.

Сталин, казалось, нашел в приехавшей в Москву семье Берии свою давно потерянную семью. Он очень любил Нину Берия, похожую на статуэтку миловидную блондинку, и всегда относился к ней как к дочери.

Новый руководитель Грузии Кандид Чарквиани приехал к Берии на ужин. Зазвонил телефон. Через минуту в доме началась суматоха. «Сейчас приедет Сталин!» – сообщила Нина и бросилась на кухню готовить грузинские блюда. Скоро появился Иосиф Виссарионович. Сталин и Берия пели во время супры, грузинского застолья с традиционными блюдами. Даже после Большого террора вождь не лишился способности совершать неожиданные поступки.

Берия и Ежов стали друзьями, но это была показная, неискренняя дружба. Лаврентий Павлович ласково называл шефа «Дорогой Ежик» и даже гостил у него на даче. Такие отношения не могли долго продолжаться в диких джунглях сталинского двора.

Берия присутствовал на большинстве совещаний в комиссариате. Он взял под контроль разведку и начал неторопливо, исподволь готовиться к устранению Ежевики. Лаврентий Павлович пригласил на ужин Хрущева и предупредил о близости Маленкова и Ежова. Хрущев догадался, что на самом деле Берия завуалированно советует ему порвать с наркомом внутренних дел. Вне всяких сомнений, такой же разговор состоялся и с Маленковым. Но самое яркое доказательство того, что Берия копал под начальника, можно найти в архивах. Грузинский чекист хитростью уговорил Вышинского пожаловаться Сталину на медлительность Ежова. Вождь никак не отреагировал, но Молотов строго указал Николаю Ежову: «Необходимо прислушиваться к советам товарища Берии и работать побыстрее». Поскребышев всегда был флюгером, по которому можно определить настроение Сталина. Вскоре он перестал, как раньше, по-дружески говорить Ежову «ты» и начал ездить в гости не к нему, а к Берии.

Берия принес в НКВД новый дух. На смену неистовости и страстности Ежова пришла строгая система террора в «административных рамках». Именно посредством этой системы Сталин затем управлял Россией. Работа наркомата внутренних дел значительно улучшилась. К сожалению, заключенным от этого легче не становилось. Берия вместе с Ежовым допрашивал арестованных партийных боссов: Косиора, Чубаря и Эйхе. Их продолжали жестоко пытать. Чубарь написал письма Сталину и Молотову, где рассказывал о страшных пытках, которым подвергают заключенных в тюрьмах НКВД.

Сталин, Ежевика и Берия решили сейчас заняться Дальним Востоком – армия, которой командовал талантливый маршал Блюхер, до этого почти не подверглась чисткам. В конце июня на блюхеровских командиров набросился кровожадный Мехлис. Свой штаб он организовал в железнодорожном вагоне. Вскоре Лев Захарович начал закидывать Сталина и Ворошилова телеграммами примерно следующего содержания: «Повсюду в специальных железнодорожных войсках сомневающиеся и колеблющиеся… Выявлены 46 командиров немецкой, литовской, польской, латвийской и галицийской национальности… Должен отправляться во Владивосток, там предстоит большая чистка в войсках…» Он удовлетворенно рапортовал вождю: «Уволил 215 политических работников, большинство из них арестованы. Но чистка еще не закончена. По-моему, нельзя уезжать из Хабаровска, не проведя более тщательного и серьезного расследования». Когда Ворошилов и Буденный попытались спасти офицеров, Мехлис пожаловался на Ворошилова (они люто ненавидели друг друга) Сталину: «Я докладывал ЦК и наркому Ворошилову о ситуации в секретном отделе Дальневосточного фронта. Там окопалось много сомневающихся людей и шпионов. Тов. Ворошилов приказал прекратить процесс. Не могу согласиться с этим решением». Даже Каганович, человек очень жестокий, считал, что Мехлис проявляет верх кровожадности, и говорил: главный политрук Красной армии порой перегибает палку.

В то самое время, когда Мехлис отправился наводить порядок в дальневосточных войсках, японская Квантунская армия решила проверить Красную армию на прочность. Западнее озера Хасан произошло крупное сражение. Блюхер атаковал японцев 6–11 августа 1938-го и отбросил их с большими потерями. Сталин, которого Мехлис постоянно уговаривал быть жестче и решительнее, был недоволен многочисленными потерями и колебаниями Блюхера. Он отругал маршала по телефону: «Скажите мне честно, товарищ Блюхер, вы действительно хотите воевать с японцами? Если нет, ответьте честно, как подобает настоящему коммунисту».

«Акулы приехали, – сказал Блюхер жене. – Они хотят меня съесть. Вопрос стоит ребром: или они меня съедят, или я – их. Но последнее маловероятно». Московские акулы-убийцы сыграли в судьбе Василия Блюхера роковую роль. Мехлис арестовал четырех человек из штаба маршала и потребовал у Сталина и Ворошилова разрешения «расстрелять всех четверых без суда по специальному приказу». Маршал Блюхер был отозван в столицу и арестован 22 октября 1938 года.

«Теперь очередь за мной!» – рыдал у себя в кабинете Николай Ежов. Несмотря на критическое положение, он продолжал с неослабевающим рвением пытать и расстреливать «врагов народа». 29 сентября Берию поставили во главе Главного управления государственной безопасности (ГУГБ), которое было самым важным в НКВД. Ежов лишился большей части власти. Теперь приказы по наркомату считались недействительными без подписи Лаврентия Павловича.

Ежевика попытался нанести ответный удар: он предложил Сталину назначить вторым заместителем наркома Станислава Реденса, врага Берии и зятя вождя. Сталин отверг идею. Ежов понял, что это окончательное и решительное поражение.