Том 5. Надвигается беда. Механизмы радости - Рэй Брэдбери

Незнакомец смолк.

И тишина в душе у Боба и Уилла стала еще глубже.

Незнакомец мял в дрожащих руках бумажник, глаза его увлажнились.

— Спасибо, спасибо…

— Вы уже заплатили, — напомнил Уильям.

— Будь у меня еще, я бы все вам отдал.

Он стиснул руку Уильяма, оставил в ней пятидолларовую бумажку, вошел в машину, в последний раз посмотрел на мираж, сел, торопливо прогрел мотор и уехал с просветленным лицом и умиротворенными глазами.

Роберт сделал несколько шагов вслед за машиной. Он был потрясен.

Вдруг Уильям взорвался, взмахнув руками, гикнул, щелкнул каблуками, закружился на месте.

— Аллилуйя! Роскошная жизнь! Полная чаша! Ботиночки со скрипом! Загребай горстями!

Но Роберт сказал:

— По-моему, мы должны отказаться.

Уильям перестал плясать.

— Что?

Роберт устремил пристальный взгляд в пустыню.

— Разве же этим можно овладеть. Вон как далеко до него. Допустим, мы подали заявку на участок, но… Мы даже не знаем, что это такое.

— Как не знаем: Нью-Йорк и…

— Ты когда-нибудь бывал в Нью-Йорке?

— Всегда мечтал… Никогда не бывал.

— Всегда мечтал, никогда не бывал. — Боб медленно кивнул. — Так и они. Слышал: Париж. Рим. Лондон. Или тот последний: Ксанадупур. Ах, Уилли, да мы тут напали на такое. Удивительное, большое. Боюсь, мы только все испортим.

— Постой, но ведь мы никому не отказываем, верно?

— Почем ты знаешь? Может быть четвертак кому-то и не по карману. Наверно это, чтобы с искусственными правилами подходить к естественному. Погляди и скажи, что я не прав.

Уильям поглядел.

Теперь город был похож на тот самый, первый в его жизни город, увиденный им, когда однажды поутру мать повезла его с собой на поезде. Они ехали по зеленому ковру степи, и вот впереди крыша за крышей, башня за башней, над краем земли стал подниматься город, испытующе глядя на него, следя как он подъезжает все ближе. Город — такой невиданный, такой новый и в то же время старый, такой пугающий и чудесный…

— По-моему, — сказал Боб, — оставим себе ровно столько, сколько нужно, чтобы купить бензину на неделю, а остальные деньги положим в первую же церковную кружку. Этот мираж, он как чистый прозрачный родник, к которому припадают жаждущие. Умный человек зачерпнет стакан, освежится глотком и поедет дальше. А если мы останемся и примемся сооружать плотины, замыслим все присвоить…

Уильям, глядя вдаль сквозь шелестящие вихри пыли, попытался смириться, согласится:

— Раз ты так говоришь…

— Не я, весь здешний край говорит.

— А вот я скажу другое!

Они подскочили и обернулись.

На косогоре над дорогой стоял мотоцикл. В радужных пятнах бензина, в громадных очках, с коркой грязи на щетинистых щеках, верхом на мотоцикле сидел человек, источая столь знакомую заносчивость и высокомерие.

— Нед Хоппер!

Нед Хоппер улыбнулся своей самой ядовито-благожелательной улыбкой, отпустил тормоза и съехал вниз, к своим старым приятелям.

— Ты… — произнес Боб.

— Я! Я! Я! — громко смеялся, запрокинув голову. Нед Хоппер и трижды стукнул по кнопке сигнала. — Я!

— Тихо! — вскрикнул Боб. — Разобьешь, это же как зеркало.

— Что как зеркало?

Уильям, заразившись тревогой Боба, беспокойно посмотрел на горизонт над пустыней.

Мираж затрепетал, задрожал, затуманился — и снова гобеленом расстелился в воздухе.

— Ничего не вижу! Признавайтесь, что вы тут затеяли, ребята? — Нед уставился на испещренную следами землю. — Я двадцать миль отмахал, прежде чем догадался, что вы спрятались где-то позади. Э, говорю себе, разве так поступают старые добрые друзья, которые в сорок седьмом указали мне на золотую жилу, а в пятьдесят пятом подарили этот мотоцикл. Сколько лет помогаем друг другу, и вдруг какие-то секреты от старины Неда. И я завернул назад. Полдня следил за вами с той вон горы. — Нед приподнял бинокль, висевший на его грязной куртке.

— Я ведь умею читать по губам: вы не знали? Точно! Видел, как сюда заворачивали все эти машины, видел денежки. Да у вас тут настоящий театр!

— Убавь голос, — предостерег его Роберт. — До свидания.

Нед приторно улыбнулся.

— Как, вы уезжаете? Жалко. Хотя вообще-то можно понять ваше желание покинуть мой участок.

— Твой! — закричали Боб и Уильям, спохватились и дрожащим шепотом повторили: — Твой?

Нед усмехнулся.

— Я как увидел ваши дела, махнул прямиком в Феникс. Видите этот документик, который торчит из моего заднего кармана?

В самом деле, аккуратно сложенная бумажка.

Уильям протянул руку.

— Не доставляй ему этого удовольствия, — сказал Роберт.

Уильям отдернул руку.

— Ты хочешь внушить нам, будто подал заявку на участок?

Нед затаил улыбку в своих глазах.

— Хочу не хочу. Допустим, я соврал — все равно я на своем мотоцикле доберусь до Феникса быстрее, чем вы на вашей колымаге.

Нед оглянул окрестности в свой бинокль.

— Так что лучше выкладывайте все денежки, какие получили с двух часов дня, когда я подал заявку, с того часа вы находились на чужой земле, то есть на моей.

Роберт швырнул монеты в пыль. Нед Хоппер бросил небрежный взгляд на блестящий мусор.

— Монета правительства Соединенных Штатов! Лопни мои глаза, ведь ничегошеньки нет, а глупые кролики все равно тащат денежки.

— Роберт медленно повернулся лицом к пустыне.

— Ты ничего не видишь?

Нед фыркнул.

— Ничего, и ты это знаешь!

— А мы видим! — закричал Уилли. — Мы…

— Уилл, — сказал Роберт.

— Но, Боб!.. Роберт!..

— Там нет ничего. Он прав. — Боб мигнул.

Под барабанную дробь моторов к ним приближались еще машины.

— Извините, джентльмены, мое место в кассе! — Нед метнулся к дороге, размахивая руками. — Извольте, сэр, мэм! Сюда! Сюда! Деньги вперед!

— Почему? — Уильям проводил взглядом орущего Неда Хоппера. — Почему мы позволяем ему это делать?

— Погоди, — сказал Роберт кротко. — Ты увидишь.

Они отошли в сторону, пропуская чей-то «форд», чей-то «бьюик», чей-то устаревший «мун».

Сумерки. На горе, метрах в двухстах над «Кругозором Таинственного города Миража», Уильям Бентлин и Роберт Гринхилл поджарили и начали ковырять вилками скудный ужин: свинины считай что и нет, одни бобы. Время от времени Боб наводил видавший виды театральный бинокль на то, что происходит внизу.

— Тридцать клиентов с тех пор, как мы уехали, — сказал он. — Ничего, скоро придется закрывать. Десять минут, и солнце совсем уйдет.

Уильям смотрел на одинокий боб, надетый на вилку.