Полное собрание сочинений. Том 38. - Л. Н. Толстой

Этихъ самоубійцъ малая часть, больщая часть это тѣ самоубійства, которыя происходятъ также, какъ и первый родъ отъ отсутствія религіознаго сознанія и главной причиной своей имѣютъ не тяжелыя условія личной жизни, a извращеніе чувствъ и безумную гордость, внушенную и постоянно внушаемую молодежи политическими ученіями, которыя для этихъ людей замѣняютъ религіозное ученіе.

«Жизнь дурна, всѣ люди дурны, исключая, разумѣется, меня и небольшого кружка близкихъ мнѣ людей. И такъ какъ всѣ люди дурны, и живутъ дурно, а мы хороши и знаемъ какъ должны жить люди, чтобы всѣмъ было хорошо, то мы хотимъ своей добродѣтелью служить людямъ, исправить міръ и людей. Но удивительное дѣло эти всѣ дурные люди не нуждаются въ нашей службѣ и не поддаются нашему исправленію. «Что жъ намъ дѣлать, когда мы въ этомъ одномъ полагали нашу жизнь! Одно — уйти изъ этой дурной жизни, которая не цѣнитъ и не понимаетъ насъ».

Поразительно до какой степени въ наше время развита среди нашей молодежи эта удивительная гордая самоувѣренность и превратная мысль о служеніи людей народу. Мальчикъ, дѣвочка, существо исполненное всякихъ слабостей, все живущее трудами рабочаго народа сейчасъ же хочетъ служить ему и, разумѣется, воспитывать, образовывать, лечить, учить его, этотъ народъ. И если человѣкъ искренно и точно, какъ я думаю это дѣлали вы, начнетъ это дѣлать, то если онъ не глупъ, то онъ скоро увидитъ, что онъ совсѣмъ не нуженъ, и что никто его не проситъ служить народу. Понявъ же это, человѣкъ, который не имѣетъ никакой другой хорошей, стоящей посвященія своихъ силъ, цѣли, не можетъ не притти въ отчаяніе, можетъ и покончить съ собой. Объяснить же человѣку его ошибку, ему никакъ нельзя, потому что ошибка въ томъ, что человѣкъ нерелигіозенъ, a религіи такой человѣкъ не только не понимаетъ, но давно рѣшилъ, что все одна глупость, которую давно уже переросло человѣчество и онъ вмѣстѣ съ человѣчествомъ.

А отвѣтъ на его отчаяніе и недоумѣніе вѣдь только одинъ: отвѣтъ въ том, что никто не призывалъ тебя служить народу, исправлять, учить его. Призванъ ты только къ одному: къ тому, чтобы прожить свою жизнь такъ, какъ хочетъ того Тотъ или То, что произвело твою жизнь. А хочетъ Онъ или Оно не того, чтобы ты служилъ народу, исправлялъ, училъ другихъ, а только того, чтобы ты служилъ Ему и училъ, исправлялъ себя, такъ какъ только этимъ исправленіемъ и ученіемъ себя ты только и можешь служить другимъ. Служить же Ему ты можешь только тѣмъ, чтобы дѣлать то, чему учили и учатъ всѣ величайшіе мудрецы отъ браминовъ, Будды, Христа, до Паскаля, Канта, Эмерсона, Чаннинга и др., а именно тому, чтобы исправлять себя, увеличивать въ себѣ любовь ко всѣмъ людямъ и уничтожать въ себѣ все то, что препятствуетъ этой любви, и дѣло работы надъ самимъ собой для каждаго изъ насъ слишкомъ достаточно, чтобы браться за другое. Доказательство же того, что это такъ, что въ этомъ, а не въ служеніи народу: леченіи, ученіи, исправленіи его дѣло нашей жизни, доказательство этого въ томъ, что тогда какъ все другое внѣ, это одно вполнѣ въ нашей власти, a кромѣ того, еще и въ томъ, что только этой дѣятельностью въ самомъ себѣ можно точно служить людямъ. (Выписать изъ письма Пестову.)

20-го марта 10 г.

№ 2.

Какъ же можетъ улучшиться432 жизнь, а потому и положеніе людей при теперешнемъ строѣ жизни, когда наиболѣе уважаемые люди, считаемые передовыми, не говорю уже о всѣхъ военныхъ, какъ Императоры, Короли, высказываютъ съ ostentation433 свою принадлежность къ убійцамъ, не говоря о судьяхъ, Сенатахъ, о Парламентахъ, устанавливающихъ законъ убійствъ и всякихъ насилій, когда всякій профессоръ, ученый живетъ трудомъ народа....434

№ 3.

И тут-то435 среди людей, уже лишенныхъ всякаго объясненія смысла своей жизни,436 явилось ученіе,437 такъ называемая наука, которое еще усилило невѣріе, произведенное обманомъ церкви. Ученіе это, совершенно отрицая все духовное <въ жизни человѣческой, не берется объяснить смыслъ и назначеніе человѣческой жизни>, стремится доказать то, что человѣку нужно изучать только условія тѣлесной жизни своей и міра.

№ 4.

Указаній такихъ много: и ростъ нищеты, и ненависть рабочихъ и <излишество,> безумное скопленіе богатствъ и страхъ богатыхъ, и земельное рабство и затраты трудовъ народа на приготовленіе къ убійству этимъ народомъ другъ друга. Все это поразительные указанія безвыходности того пути, по которому идетъ теперешнее христіанское человечѣство. Но указаніе, даваемое самоубійствомъ, самое яркое для тѣхъ, кто можетъ и хочетъ понимать истину, несмотря на то, что истина обличаетъ его.

№ 5.

Да, какъ ни жалко этихъ людей, которые вслѣдствіе такого душевнаго извращенія лишаютъ себя жизни, еще жалче тѣхъ несчастныхъ, которые продолжаютъ жить въ такомъ же извращенномъ душевномъ состояніи. А такихъ людей — легіонъ, миліоны не только въ Россіи, но во всемъ мірѣ и особенно въ христіанскомъ. По статистическимъ далеко отстающимъ отъ дѣйствительности даннымъ въ Европѣ около 100,000 самоубійствъ ежегодно.

№ 6.

Но, скажутъ, это очень неопредѣленно. Что дѣлать? Какъ жить? какъ устроить жизнь, если признать даже справедливымъ, что причина бѣдственнаго положенія нашего общества въ отсутствіи религіознаго пониманія жизни. Если нужна религія, то какая именно и въ чемъ она. И что дѣлать для исполненія требованій этой религіи?

Такъ скажутъ, но скажутъ такъ опять таки люди не понимающіе значенія религіи и не желающіе измѣнить своей жизни.

<«Какъ устроить? Что дѣлать?» Одно, главное ничего не дѣлать. Ничего не дѣлать противнаго той простой ясной истинѣ, золотого правила о любви. — Хотѣлось бы сказать: внушать людямъ рабочимъ простымъ женщинамъ, дѣтямъ вѣчную единую истину любви. Но не скажу и этого. Скажу только одно: не внушать ничего, особенно какъ это дѣлается теперь, не внушать всего того и въ видѣ религіи (ложной) и въ видѣ науки (тоже ложной) и патріотизма и справедливости и государственности и семейности и искусства (архиложнаго) и приличій и добродѣтелей, всего того противнаго истинной, единой, врожденной во всѣхъ религіозной истинѣ любви, которое внушается теперь. Главное же не внушать той лжи, что мы можемъ и намъ нужно предвидѣть событія нашей жизни и готовиться къ нимъ и противодействовать имъ. <Главное> Одно не готовиться ни къ чему, а <жить> сейчасъ сію минуту настоящую въ готовности къ неизбѣжной смерти, жить въ любви со всѣми, не дѣлая имъ того, чего себѣ не хочешь.> Если не хорошо то, что мы дѣлаемъ, то что же хорошо? спрашиваютъ люди. И отвѣтъ одинъ: только одно. Ничего не дѣлать. Ничего не дѣлать противнаго той простой ясной, высказанной во всѣхъ религіяхъ міра и ясно записанной въ сердцахъ всѣхъ людей истине, чтобы не дѣлать другому того, чего не хочешь, чтобы тебѣ дѣлали. Въ этомъ все.

№ 7.

Какъ разъ нынче встречаю въ газетѣ лучше всего подтверждающую это <направленіе и> вліние наукой статью438 профессора Розенбаха о причинахъ самоубійствъ.439 Ученый профессоръ, перечисляя <всѣ.... столько-то> много причинъ <по его мнѣнію> самоубійствъ, но ни однимъ словомъ не упоминаетъ объ <одной единственной причине ихъ, полнаго> отсутствіи религіи <въ нашемъ мірѣ>.

Да, удивительно <временное затемнѣніе сознанія> одурѣніе людей нашего міра (и времени).

№ 8.

Жизнь наша дурна, не только дурна, но ужасна, если мы хоть немного серьезно подумаемъ о ней. Надо исправить ее. И вотъ мы придумываемъ средства, но средства исправить нашу жизнь. Но жизнь нашу нельзя исправить. Жизнь наша такъ ужасна, что не исправлять ее нужно, а нужно понять весь ужасъ ея, покаяться въ ней и бросить ее всю и начать совсѣмъ новую, другую. Если воръ или проститутка, находя свою жизнь дурною, захотятъ исправить ее, а не измѣнить ее: т.-е. воровать такъ, чтобъ больше доставать, чтобъ не попадаться, и проституткѣ такъ продавать себя, чтобы больше зарабатывать, не уставать, не заболѣвать, то вѣдь это будетъ не исправленіе, не улучшеніе, а только ухудшеніе жизни. Развѣ не тоже самое съ жизнью нашего міра, съ нашимъ прогрессомъ, Дреднаутами, аэропланами, 50 этажными домами и пр. и пр. — Все это чтобы продолжалось, и все шло бы впередъ по тому же пути, по к[оторому] идетъ, но чтобы жизнь была лучше. Чтобы исправиться, надо понять свою гадость. А какъ же исправиться тому, кто не нарадуется самъ на себя, кто доволенъ какъ мѣдный грошъ <своей жизнью какъ мы довольны своей>. А трудно встрѣтить где-нибудь въ комъ-нибудь такое непоколебимое самодовольство, какъ самодовольство нашихъ руководителей жизни.

<Какое же возможно исправленіе? улучшеніе?

Не радоваться надо тому, что скоро полетимъ на воздухъ,440 что у насъ такія армія и фабрики, а въ корнѣ признать все безуміе нашей жизни и отречься отъ всего, всего того, что выросло на нашихъ порокахъ, нашихъ преступленіяхъ, на нашемъ развращеніи и одурѣніи.