Германские канцлеры от Бисмарка до Меркель - Александр Патрушев

— Ваше любимое занятие?

— Беседы с друзьями.

— Кем бы вы хотели быть?

— Крестьянином.

— Главные черты вашего характера?

— Уверенность в себе и надежность.

— Что вы больше всего цените в друзьях?

— Верность и открытость.

— Наиболее презираемые вами качества?

— Вероломство и фальшивость.

— Образ, наиболее презираемый вами в истории?

— Диктатор.

— Какую из реформ вы цените наиболее высоко?

— Законодательное обеспечение гражданских прав и свобод». Ответы Коля, как бы к ним ни относиться, говорят о нем как о неординарной личности.

Коль немало сделал для развития культуры. При его содействии для церкви Святого Стефана в Майнце были куплены девять фресок Марка Шагала. Он был удостоен звания почетного доктора университетов Тель-Авива и Мэриленда. Коль любил читать книги по истории и истории культуры — до него этим отличались лишь Кизингер и Брандт.

Газеты и журналы отзывались о Коле в основном благожелательно. Консервативная пресса давно видела в нем «наследника Аденауэра». Либеральные издания чаще всего противопоставляли его Штраусу, Дреггеру и другим более реакционным политикам ХДС. Самые популярные журналы — «Шпигель» и «Штерн», которые сам Коль ядовито именовал «гамбургской клоакой», — писали о нем как о крупном государственном и партийном деятеле, что было равнозначно неплохой рекламе. Даже социал-демократическая пресса, критикуя Коля, проявляла сдержанность и проводила различие между ним и более правыми деятелями в ХДС/ХСС. В то же время наряду со стереотипными характеристиками, подчеркивающими его лидерство, в прессе всегда встречались и не столь хорошие оценки. Так, к Колю надолго прилип ярлык провинциала, чувствующего себя неуютно в столичном Бонне. Жителей севера Германии коробил его пфальцский выговор. Неуклюжесть манер и массивность фигуры укладывались в стереотип «черного великана» (его рост — 193 см, размер обуви — 46, вес — почти 120 кг).

Благожелательная пресса делала упор на таких качествах Коля, как энергия, целеустремленность, практическая хватка, умение работать с людьми, пренебрежение к бумажной волоките, стремление решать вопросы быстро путем личных бесед, коммуникабельность и готовность к компромиссам.

Ни один из ведущих политиков ФРГ 80-х гг. не проявил такого умения работать с иностранными журналистами, такой открытости и готовности к диалогу, как Коль. Съезды партии он как председатель ХДС не начинал без проведения накануне целого вечера с прессой. Весь журналистский корпус в Бонне знал, что такие приемы — уникальная возможность для каждого поговорить с лидером консерваторов за кружкой пива. Коль был всегда внимателен к зарубежным корреспондентам.

Существенно укрепились позиции Коля благодаря ряду удачных внешнеполитических акций. В октябре 1988 г. он сумел превзойти Аденауэра, когда нанес политически более значимый визит в Москву, чем его предшественник в 1955 г. Такая задача была трудной. Коль старался, чтобы поездка в СССР стала не только результативной, но и исторической. Своим знаменитым чутьем канцлер угадал, как важен для него этот момент. Здесь проявилось его умение сосредоточиваться на главном. Затем весной 1989 г. Коль на удивление всему миру проявил твердость и занял самостоятельную позицию в вопросе о ядерных ракетах малой дальности, потребовав их сокращения, несмотря на недовольство Великобритании и давление Вашингтона. Этот мужественный шаг, отвечавший настроениям населения ФРГ, укрепил его авторитет.

Если бы итоги эры Коля пришлось подводить в начале 1989 г., они выглядели бы достаточно скромно, так как в этот период Коль казался еще не очень успешным канцлером. Его популярность пала до самой низкой отметки, и, представлялось, он уже готов был подать в отставку с помощью своих заклятых друзей-врагов — генерального секретаря ХДС Хайнера Гайслера и премьера Баден-Вюртемберга Лотари Шпета.

Результаты опросов свидетельствовали о закате звезды канцлера. Лишь 27 % были довольны его работой. Но тут разразились неожиданные события. В начале 1989 г. никто не мог предположить, что объединение двух Германий произойдет совсем скоро. Сам канцлер позже не раз признавался в своем полном неведении относительно грядущих событий. Однако в сложившейся ситуации Коль действовал абсолютно правильно. Он строго придерживался основных принципов внешней политики ФРГ и не обращал внимания на призывы к соглашательству, исходившие из левого лагеря. Вплоть до краха режима Хонеккера Коль категорически отказывался от попыток дестабилизации восточно-германской системы. Он делал ставку не на революцию, а на эволюцию. Даже когда бегство из ГДР приняло массовый характер, а в ее экономике наметился крах, он занимал позицию осторожного наблюдателя и не проявлял активности даже в те ноябрьские дни, когда все уже было ясно.

После открытия внутригерманской границы в ноябре 1989 г. демонстрации в ГДР стали проходить под лозунгом «Мы — один народ!» — и это был призыв к скорейшему объединению. Десятки тысяч людей возвращались из поездок в ФРГ убежденными, что ГДР нужна не реформа, а присоединение к ФРГ. События разворачивались стремительно. 1 декабря 1989 г. из Конституции ГДР исчезла статья о руководящей роли СЕПГ, а 7 декабря начал работу круглый стол правительства и оппозиции с целью выработать основы будущего государственного устройства ГДР.

Еще 8 ноября, выступая в бундестаге, Коль пообещал ГДР обширную экономическую помощь, если до этого «будет проведена принципиальная реформа политических и экономических отношений». Первостепенными пунктами этой реформы являлись отказ СЕПГ от монополии на власть, разрешение деятельности независимых партий и проведение свободных выборов. Но 28 ноября неожиданно и для боннских партий, и для мировой общественности Коль изложил перед бундестагом разработанный в его ведомстве план, состоящий из десяти пунктов, по «преодолению раскола Германии и Европы». Основная идея этого плана состояла в создании сначала конфедерации двух германских государств, а затем и их федерации. Канцлер ничего не говорил о сроках объединения, но создавалось впечатление, что речь идет о сравнительно долгом процессе.

Вместе с тем Коль ясно дал понять, что процесс объединения двух немецких государств должен увязываться с общеевропейским процессом объединения. Это уточнение канцлера было сделано для того, чтобы успокоить общественное мнение европейских стран, в которых стали поговаривать о призраке «четвертого рейха». Оппозиция в бундестаге в принципе одобрила план, но выразила недовольство единоличной инициативой канцлера. Коля критиковали также за то, что он совсем не упомянул о гарантиях установления западной польской границы.

Руководство ГДР тоже негативно отнеслось к плану Коля заявив, что он ведет к дестабилизации обстановки. Ее новый лидер Ханс Модров представил Народной палате свое «правительство мира и социализма» и пообещал провести реформы политической системы, экономики, образования и управления. Модров заявил, что оба немецких государства должны проводить политику «добрососедства и сосуществования для создания договорного сообщества».

Понимая озабоченность всех стран стремительными изменениями в отношениях между двумя германскими государствами, Коль и Модров 19 декабря 1989 г. впервые провели в Дрездене официальную встречу. Несмотря на усилившиеся тенденции к немедленному объединению, они высказались за создание в начале следующего года договорного сообщества двух государств.

Однако 13 февраля 1990 г., когда Модров с некоторыми министрами прибыл с визитом в Бонн, политическая ситуация изменилась. Выборы в ГДР были перенесены с 6 мая на 18 марта, и правительству Модрова, по общему мнению, оставалось работать всего четыре недели. Просьба Модрова о кредите в 18 млрд марок была отклонена, но было решено создать комиссию, которая займется подготовкой к образованию валютно-экономического союза. Таким образом, в Бонне уже не рассматривали правительство Модрова как равноценного партнера, а ожидали создания первого демократически избранного правительства ГДР.

Между тем у руководителей других стран было немало опасений по поводу скорого германского объединения. Естественно, что больше всех беспокоилась Москва. М. Горбачев не раз заверял Кренца и Модрова, что СССР твердо стоит на стороне ГДР, видя в ней важного гаранта мира и стабильности в Европе. Советский Союз демонстративно напомнил о своих правах победителя и добился того, что впервые за 18 лет послы четырех держав встретились в доселе пустовавшем берлинском здании Контрольного совета — этом символе оккупационного режима, чтобы обсудить возможности совместного курса в проблеме объединения Германии. Впрочем, Горбачев не раз повторял, что будущее Европы в конечном счете «решит история», однако, как выяснилось позднее, в советском МИДе еще в 1987 г. обсуждали вопрос, надолго ли сохранится раскол Германии.