История татар Пензенского края. Том 1 - Ряшид Ханяфиевич Алюшев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Еще в 1908 г. в канун Курбан-байрама Г. Тукай написал стихотворение «Сегодня праздник», выразив в строках:
Весельем нынче полон мир, сияньем красок разных,
Но отчего так? Знаю я: сегодня праздник, праздник!
Правда, спустя несколько лет, поэта одолевает разочарование, и в канун того же праздника «Курбан-байрам пишет стихотворение «Осенние ветры».
Осень. Ночь. Уснуть нет силы. За стеною ветер плачет;
То не ветер: люд голодный в страхе смерти лютой плачет.
«Мой любимый сын, рабочий, не имеет корки хлеба», —
Это мать – земля родная, к нам заботливая, плачет.
Сегодня снова поле религиозной благотворительности очень обширное, но, тем не менее, недостаточно наполненное. Тема благотворительности и взаимопомощи как никогда востребована всем обществом, и она требует отдельного рассмотрения. Скажем лишь только о части деятельности, которую сегодня оказывают религиозные главы того или иного Духовного управления Пензенской области. Так, руководство Чеченской Республики в 2015 г. сделало большой подарок мусульманам Поволжья – 3 тысячи овец для принесения в жертву на Курбан-байрам. Часть этого немаленького подарка, а именно 700 овец, получил и Сурский край. Мясо жертвенных животных, преимущественно, распределяется среди нуждающихся, сирот, малоимущих жителей нашего региона. 11 сентября 2016 г. на территории Соборной мечети города Пензы Духовное управление мусульман Пензенской области организовало детский мусульманский праздник в честь Курбан – Байрама. При содействии Благотворительного фонда «Радуга» около 2300 детей Пензенской области получили сладкие подарки, смогли посмотреть и принять участие в увлекательной программе с аниматорами. Около 700 кг мяса жертвенного животного было роздано для нуждающихся, малоимущих, инвалидов и сирот.
На сегодняшний день для большого интереса требуется более широкая и массовая организация благотворительной помощи религиозных организаций, так как данный вид деятельности подразумевает не только материальную, но и духовную помощь всем нуждающемся, что, несомненно, имеет большое значение в идеологически нестабильном обществе.
Мифология и легенды татар-мишарей
«Когда явится холера, или скотский падеж, кругом деревни обходят с плугом. Мужчины и женщины здесь не участвуют, но только незамужние девушки, у коих в это время голова бывает раскрыта, они одеваются в самую лучшую праздничную одежду, распускают себе волосы, подпоясываются новыми платками и запрягаются вместо лошадей в плуг. У всех в руках бывают кнутья. Участвуют здесь еще старухи. Одна старуха едет впереди верхом на помеле; волосы у нее также растрепаны. Другая старуха держит ручки плуга, гайкает, бьет девиц и правит ими, как лошадьми посредством вожжей. Третья старуха едет также сзади на помеле. В это время никого не пускают в деревню и осмелившегося въехать забьют до смерти; равным образом и из деревни не выпустят никого. Надеются, что холера убежит, и падеж скота прекратится от такого противного и страшного зрелища».
Кайюм-Насыри. «Поверья и обряды казанских татар, образовавшиеся мимо влияния на жизнь их суннитского магометанства».
Мифология татар-мишарей Пензенской области богата как различного рода преданиями, так и фантастическими представлениями о мире, преимущественно почерпанного из языческой культуры. Большой интерес представляют многочисленные пережитки в идеологии мишарей. Они сохранились до наших дней в виде местных верований. Проникновение ислама в Среднее Поволжье принято считать с начала X в. н. э. Утверждается, что мусульманскую веру якобы приняла сначала феодальная знать булгаро-буртасских племен, но преобладающее большинство тюркского населения вплоть до начала XX в. оставалось языческим. Об этом наглядно иллюстрирует книга В. А. Гордлевского «Элементы культуры у касимовских татар» (Рязань, 1927). Автор посетил с научной экспедицией в начале XX в. г. Касимов и подробно описал языческие верования местного татарского народонаселения. Гордлевский пишет: «Номинально христиане с XIV в. и финны, очевидно, коснели в язычестве; жизнь, однако, брала свое: то от мусульман (служилых татар), то от христиан – колонистов испытывали они удары, разбившие целостность их миросозерцания, и впитывали в себе элементы христианско-мусульманские. Но, замедлив обрусение, мусульманство невольно способствовало сохранению обломков язычества: борьба шла сначала между мусульманством и христианством, а язычество было противниками недооценено… Так, в Касимовском крае скрестились три культуры: языческо-финская, мусульманско-татарская и христианско-русская.
Духовенство пришло в Касимов со стороны, из губерний – Тамбовской. Пензенской, Казанской и др., – в уезде образовались наследственные династии мулл (ахуны в Касимове, муллы в Царицыне), да и в других селениях. Очевидно, между касимовцами достойные кандидаты отсутствовали. Указные муллы, понятно, осуждали все, что противно было шариату, но паства была настроена враждебно к исламу, и духовенство должно было идти на уступки. Мечети (деревянные), понастроенные на левом берегу Оки, пустовали; чтобы приохотить язычествующее население к мечети, муллы разрешили вход в мечеть в лаптях, без совершения омовения. Религиозные воззрения касимовца представляют сложные синкретизм трех религий, это, так сказать, троеверы. Но за последние 100–150 лет произошел громадный сдвиг в сторону омусульманивания и параллельно отатарения.
На мечеть население перенесло старые представления, сохранившиеся у него о храме или о «капище». Касимовские женщины приходили в ханскую мечеть со свечами и, положив их на подоконник, зажигали и скоро опять тушили. На стенах долго, как вспоминает ахун, были следы о копоти… Языческие обряды живы и в городе, и в селениях. В краткой биографической заметке об ахуне с 1790 г. при ханской мечети Абдул-Вахиде Девлекамове сказано (со слов внука, ахуна М. А. Девлекамов), что ему удалось вывести из употребления языческие (черемисские) обряды, но отголоски их докатились до XX в.»[300].
Древнейшие верования татар о богах были связаны, прежде всего, с древнетюркским небесным божеством Тенгри, который у татар Поволжья представлялся как один Бог. Его имя встречается в тюрко-татарских эпитафиях, начиная с XIII в., а также в поэме Кул Гали «Сказание о Юсуфе» («Кыйса-и Йосыф»). Восприятие Тенгри как единого Бога и другие его сущностные характеристики в целом не противоречило восприятию Аллаха, и по этой причине переход в ислам для древних татар происходил безболезненно, хотя и продолжительно во времени,
