Червь - myriad

Грегор сделал то, о чём его просили, подозвав вышибалу у основания лестницы. Вышибала, в свою очередь, привлёк внимание группы девочек на танцполе.

Пока девушки поднимались наверх, Грегор повернулся к Тритону:

— Ты счастлив?

— Ох, мужик. Ты снова входишь в философское состояние, не так ли?

— Не буду слишком тебя донимать. Так всё-таки?

— Чувак. Посмотри на меня. У меня есть деньги, которые я могу прожигать, самые классные девчонки города умоляют познакомиться с ними. Хотят попробовать меня, в буквальном смысле! Ну, как ты думаешь?

— Значит, ты счастлив?

— Я офигенно провожу время, бро, — Тритон широко раскрыл объятья, чтобы поприветствовать трио девочек, появившихся на лестнице.

— Я рад, — Грегор повернулся, и прошёл в коридор за балконом. Когда дверь плотно закрылась позади него, грохот музыки стал тише.

Он остановился перед первой дверью с левой стороны и постучал.

— Войдите.

В спальне в противоположных углах стояло по кровати. Одна сторона комнаты была загромождена плакатами, картинами, книжная полка была переполнена книгами. Компьютер Apple с двумя стойками для дисков выше его и двумя акустическими системами. Музыке из компьютерных динамиков с трудом удавалось заглушать музыку из клуба внизу. Лицо и руки девушки, лежавшей на кровати, были густо покрыты веснушками, у неё были вьющиеся каштановые волосы. Журналы были сложены в стопки вокруг её кровати, угрожая завалиться от малейшего движения.

Другая сторона комнаты была спартанской. Ничто не украшало стены, не было ни книг, ни компьютера или компьютерных принадлежностей. Кровать, ночной столик и комод. Единственной характерной особенностью было красочное покрывало и наволочка. Грегор знал, что это был подарок от Трещины. Хозяйка не стала бы покупать их сама. Жительница той стороны комнаты сидела в углу, смотря в стену. Она была белокурой, с тем светло-платиновым цветом волос, который редко остаётся после половой зрелости. Фиолетовый свитер был немного велик ей, рукава свисали, её бледные джинсы были скорее удобными, чем модными.

— Я принёс твой ужин, Эмили.

— Спасибо, — ответила девушка с веснушками. Она поймала брошенный им бутерброд и начала вытаскивать его из упаковки.

— Она в порядке? — спросил он, указывая на девушку в углу.

— Сегодня у неё не самый лучший день.

Он кивнул.

— Эль, — мягко сказал он. — Я могу подойти поближе?

Они узнали на горьком опыте, чем более замкнутой она была, тем больше была её сила. Это делало её особенно опасной, если она не могла его узнать, когда была такой потерянной. Жестокая ирония, подумал Грегор, в те дни, когда она не замыкалась в себе, у неё фактически не было суперспособностей. Это было проблемой, ответ на которую они надеялись когда-нибудь найти.

Девушка в углу повернулась, чтобы встретиться с ним взглядом. Они принял это за согласие, приблизился и сунул ей в руки бутерброд.

— Поешь, — объяснил он.

Она послушалась, её движения были почти механическими.

После того, как Трещина завербовала его и Тритона, одно задание привело их в очень хорошо защищённую психиатрическую лечебницу. Они должны были там расспросить кое-кого о Драконоборцах, группе злодеев, которая использовала технологию, украденную у самого влиятельного и квалифицированного Технаря в мире, для мелкого воровства и наёмных работ. Их вторжение прошло не так, как планировалось, и привело к срабатыванию сигнализации и запиранию помещений. Мало того, что это удлинило их миссию на несколько часов, это привело к проблеме с одной из тамошних пациенток, парачеловеком, которая, очевидно, должна была постоянно перемещаться, чтобы её влияние не распространялось за пределы камеры, создавая серьёзные проблемы для персонала, других пациентов и случайных прохожих.

В итоге, после разбирательства с командой, посланной Бостонским Протекторатом и получения требуемой информации о Драконоборцах, они завербовали девушку.

Он смотрел и ждал, пока не убедился, что она уже наполовину съела свой бутерброд, затем повернулся к выходу. Эмили махнула ему рукой, прощаясь, и он кивнул ей в ответ.

Его последней остановкой был кабинет в конце коридора второго этажа. Он посмотрел в окошко, затем вошёл так тихо, как только мог.

Трещина, владелец Паланкина и нескольких других подпольных предприятий в Броктон Бей, сидела за большим дубовым столом. Перед ней, посреди бухгалтерских книг, тетрадей и университетских учебников, стояло что-то напоминающее ксилофон, серия стержней, выстроенных друг за другом и надёжно закреплённых на доске.

Трещина была в своей спецодежде, белая костюмная рубашка с подвёрнутыми рукавами и черные широкие брюки, заправленные в блестящие черные сапоги для верховой езды с металлическим носком. Её волнистые тёмные волосы были собраны в конский хвост. Она не носила маски — тем сотрудникам Паланкина, которые допускались в этот офис, слишком хорошо платили, чтобы они могли предать её. Её черты были, возможно, слишком резкими для того, чтобы её можно было назвать безусловно привлекательной, но Грегор знал, что она была, конечно, более привлекательной, чем он сам или Тритон.

На глазах Грегора она закрыла глаза, затем сильно ударила рукой по верхним концам стержней. Затрещала красно-синяя энергия, и куски дерева, металла, камня и пластмассы упали на рабочий стол в форме монет. Другие стержни, некоторые из них были из свежесрубленного дерева, остались нетронутыми.

— Чёрт, — пробормотала она. Она смела куски материалов в форме монет в мусорное ведро, которое стояло рядом со столом. Взглянув на Грегора, стоящего в дверях, она приподняла бровь.

— Я не хотел прерывать тебя.

— Не беспокойся об этом. Возможно, мне нужно отвлечься, и это поможет.

— Если ты в этом уверена, — он подошёл к столу, поставил на него бумажный пакет. — Седьмой час, а никто ещё не ел. Я добыл нам несколько бутербродов.

— Спасибо. Как Эль?

— Саламандра сказала, что сегодня у неё плохой день, но она сейчас поела. Может быть, завтра ей будет лучше.

Трещина вздохнула.

— Будем надеяться. К ней так легко привязаться, ты знаешь, что я имею в виду?

— Да.

— Чёрт! — ругнулась она, когда ударила рукой по стержням, и опять свежая древесина отказалась разрушаться.

— Что ты делаешь?

— Мы уже говорили об этом, эффект Мантона.

— Правило, согласно которому некоторые силы не могут воздействовать на живое. Ты пыталась снять с себя это ограничение.

— Безуспешно. Лишь вопрос времени, когда во время какой-нибудь миссии мы окажемся на волосок от провала, а я буду слишком слаба из-за этого ограничения.

— Мне трудно поверить в то, что кто-то, способный ударом разрушить здание может называть себя слабой.

— Это была скорее удача, чем что-то ещё, — вздохнула она, корректируя положение стержней.

— Как скажешь.

— Не то чтобы раньше такого не случалось. Мы знаем, что некоторые кейпы, которых раньше сдерживал эффект Мантона, находили способ обойти его или отключить. Нарвал является самым наглядным примером.

— Да.

— Есть теория, которая гласит, что эффект Мантона — это психологический блок. Из-за нашей эмпатии к живым существам мы сдерживаем наши силы на инстинктивном уровне. Или, может быть, мы сдерживаемся потому, что подсознательно накладываем на себя ограничение, которое не позволяет нам причинить себе вред своими же силами, и это ограничение носит слишком общий характер, охватывая и других живых существ, а не только нас самих.

— Я понимаю.

— Так что я пытаюсь обмануть свой мозг. С помощью этой установки я перехожу от неорганического материала через мёртвый органический материал к живым тканям. Свежая древесина в этом случае. Или я перемещаю всё так, что материалы располагаются в случайном порядке. Если я смогу обмануть свой мозг, чтобы он неверно определил материал, то, возможно, я смогу обойти этот ментальный блок. Если я сделаю это хотя бы один раз, следующие попытки станут легче. В любом случае, это только теория.

Она попробовала ещё раз.

— Чёрт!

— Не похоже, что это работает.

— Так, без шуток. Сделай мне одолжение. Переставь их. Чтобы я их не видела.

Он приблизился к столу, отстегнул стержни, перемешал их, а затем закрепил их на месте, пока она сидела с закрытыми глазами.

— Давай, — сказал он ей.

Она попробовала ещё раз, не открывая глаз. Когда она открыла их, она произнесла несколько матерных слов.

Грегор обошел вокруг стола, схватил её за горло левой рукой и вытащил из кресла. Он бросил её на пол и навалился, ограничивая любые движения, его колени придавили её руки. Постепенно его пальцы сжимались.

Глаза Трещины расширились, её лицо начало менять цвет, пока она пыталась бороться. Она ударила коленями по его спине, но это было так же бесполезно, как бить по наполненному водой матрацу. Эффект был тем же самым. Под кожей, которая была жёстче, чем казалось на первый взгляд, его скелет, мышцы и органы находились в массе вязкой жидкости. Как он когда-то узнал, его скелет больше походил на акулий, чем на человеческий. Это был гибкий хрящ, который скорее согнётся чем сломается, и регенерирует быстрее, чем кость. Однажды его сбило автомобилем, и вскоре после этого он встал на ноги. Её пинки не могли произвести большого эффекта.