Луна, луна, скройся! (СИ) - Лилит Михайловна Мазикина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кристо хватило такта снять двухкомантный апартман. Я надеюсь, он понимает: на диване в гостиной буду спать не я. Пусть он мне больше не ученик, но надо же иметь немного галантности, правда?
— У тебя есть какой-то план? — спрашивает он, немного понаблюдав, как я шатаюсь по хатке.
— Вообще да.
— Тогда, может быть, поделишься?
— Ты ужасно зол на Батори.
— Прости?
— Не перебивай. Ты ужасно зол на Батори, потому что он сначала не давал тебе видеться с невестой, потом вообще из-за него она стала жертвой терракта и пропала в неизвестном направлении. Насчёт того, что я потеряла разум и память, вообще как, было известно?
— Только среди цыган и «волков».
— Отлично. Короче, я где-то шатаюсь беспамятная и, вполне возможно, обесчещенная, а ты зол на Батори и мечтаешь ему отомстить.
— Вторая половина звучит довольно жизненно.
— С мыслью о мести ты ищешь Сопротивление. Тем более, что ты вообще склонен к партизанской борьбе. Это и прошедшая война показала. Ты бросаешь подобные фразочки здесь и там, и на тебя выходят «волки» Люции. А мы, таким образом, сами выходим на Люцию.
— А дальше?
— А дальше по обстоятельствам.
— Вообще неплохо. Но мне почему-то кажется, что им не составит труда отследить, что я уже живу с «волчицей», не то другой, не то очень похожей на якобы исчезнувшую невесту, и заподозрить неладное.
Чёрт, он мне действительно нравился больше, когда ограничивался словами «Ясно» и «Хорошо».
— Значит, для себя ты снимешь другую хатку.
— А я не разорюсь так?
— Снимешь попроще. Уголок какой-нибудь. Или вернёшься вообще в домик у леса, он у тебя до осени оплачен, верно? А со мной придётся встречаться как-нибудь конспиративно.
— Как?
— Да в том же домике. Я могу заходить к тебе на рассвете. И мы будем или видеться, или оставлять друг другу сообщения через Дину.
— Неплохой вариант. А чем займёмся прямо сейчас?
Я напрягаюсь:
— А что?
— Если у нас есть свободное время, я бы пригласил тебя на тур вальса. Или на два, — Кристо подходит к хозяйскому проигрывателю, быстро перебирает диски из стопки на нём, пока не отыскивает нужный. Пара движений, и по комнате разливается музыка. Подойдя ко мне, «волк» лихо щёлкает каблуками и склоняет голову:
— Позволишь?
— Да ну, как-то глупо… днём, в хатке, просто так… — я чувствую себя ужасно неловко.
— Гораздо удобней, чем ночью и на танцплощадке, где то и дело налетаешь на другие пары, — возражает Кристо и, не дожидаясь ответа, просто подхватывает меня и начинает кружить по комнате. Я сдаюсь.
Глава II. Охота
Что меня действительно поразило, это то, как спокойно в основной массе люди восприняли правление вампира. Конечно, можно предположить, что самых недовольных просто чаровали, но вряд ли так поступили с населением всех восьми стран Венской Империи в массе. Молодёжь, сходящая с ума по телесериалам о любви вампиров и простых смертных, вообще приняла Батори на «ура», особо восторженные девушки даже писали ему письма с признаниями в любви — а также заказывали для императора песенки на радио, передавая ему приветы и поцелуи, и публиковали свои признания на страницах газет и журналов. В интернете я нашла сразу с дюжину девчоночьих сайтов и сообществ, посвящённых Батори. Там не только размещали его фотографии — а помимо снимков с новостных сайтов, к услугам поклонниц была даже целая фотосессия для популярного дамского журнала «Секрет», по счастью, не обнажённая — но и посвящали Ловашу прочувствованные стишки, которые обычно выглядели пародиями на самих себя. Подданных постарше волновали только две вещи: не станет ли император-упырь склонять всех к сатанизму и рушить храмы, и также — будет ли при нём сытно и спокойно, или он упырь не только в гастрономическом смысле, но и по социальной ориентации. Но к храмам Батори отнёсся совершенно равнодушно, к сатанизму не склонял и, более того, традиционное при коронации кропление святой водой перенёс абсолютно спокойно. На всякий случай церковники тоже не выпендривались и скидывать императора не призывали — по крайней мере публично. Почти безоговорочно приняли Батори богемцы. Даже не за то, что остановил войну, а за — мне стало немного дурно, когда я прочла об этом — публичные казни прусских офицеров, начиная с самой верхушки и заканчивая лейтенантами, правда, только тех, что стреляли в мирных жителей и военнопленных, а также отдавали соответствующие приказы подчинённым. Их повесили прямо на Вацлавской площади. Солдат, замеченных в особых зверствах над мирным населением, приговорили к пожизненному заключению с принудительной трудовой отработкой своего содержания.
Можно было бы ожидать, что нового императора (кстати, состоящего в родственных отношениях с бывшим императорским, а ныне просто королевским австрийским домом, потому что трудно вообще найти королевскую, княжескую или герцогскую династию в странах Венской Империи, с которой не был бы в родстве клан Батори), так вот, можно было бы ожидать, что нового императора невзлюбят в Пруссии. Но Ловаш не только не стал отнимать розданное предыдущим правительством, но и раздал дополнительно в общественное и частное пользование конфискованное у снятых им с должностей чиновников — а наворовать они успели немало. Правда, очень возмущался род Гогенцоллернов, смещённый в ходе национал-экстремистского переворота восемь лет назад — Батори отказался возвращать юному Георгу Фридриху Первому королевский престол, официально признав в Пруссии гражданское самоуправление, конечно, в подчинённом ему виде. Венгры, кажется, были крайне довольны тем, что восторжествовала «историческая справедливость» и во главе Империи стоит венгр, а столица перенесена в Будапешт. По той же самой причине очень дулись на Батори австрийцы. Югославы радовались, что обошлось без войны на два фронта: если верить прессе, следующей целью Австрии была бывшая Словения, ныне северная часть Герцогства Загребского, и нет никакого сомнения, что если бы австрийцы ударили по Королевству Югославии с севера, турки немедленно напали бы на него с юга, хотя бы с тем, чтобы вернуть себе Македонию. Наконец, неоднозначное было отношение к императору в Моравии, Словакии и Галиции, поскольку Батори возложил социальную интеграцию и финансовую поддержку пострадавшим гражданам Богемии и депортантам из Пруссии на крупнейшие компании этих стран в добровольно-принудительном порядке: часть населения дулась, что местных олигархов