Японские народные сказки - Коллектив авторов

Бежит путник из последних сил, падая и спотыкаясь. Добежал он до крутого спуска в долину и оглянулся. Видит: вот-вот его настигнут. Не помня себя от страха, помчался он стремглав вниз с горы. Тут схватила одна из девушек черпачок и плеснула на него сверху горячей водой. Но путник уже был далеко. Всего лишь несколько капель до него долетело. Одна упала ему на шею под самым ухом, а две-три — на его голые икры.

Наконец добрался путник до города, а оттуда благополучно вернулся к себе домой. Первым делом спросил он у соседей, куда делась их пестрая кошка. Ушла, говорят, из дома и не вернулась. Стали подсчитывать, когда она пропала. Оказалось, ровно пять лет назад.

Скоро стал, тот человек замечать, что растут у него клочки кошачьей шерсти на шее возле уха и на ногах — всюду, куда попали брызги воды. Часто он говаривал потом:

— Помедли я еще немного, непременно попал бы в свиту королевы кошек.

159. Женщина-паук

Как-то раз бродячий торговец сбился с дороги и оказался под вечер в самой глубине гор. «Попал в беду! — подумал он. — Где тут найдешь пристанище на ночь?»

Долго он бродил понапрасну, но наконец наткнулся, к своей радости, на старый храм. Входит в него путник и видит: заплела очаг паутина и кругом ни живой души. Принес он топлива и затопил очаг. Тем временем снаружи совсем стемнело. Вдруг торговец услышал шаги, словно кто-то спускается вниз по лестнице. С шумом отодвинулась дверь, и в комнату вошла с сямисэном в руках такая красавица, что у торговца дух захватило от изумления.

— Гость, я сыграю тебе на сямисэне! — С этими словами села красавица перед ним и начала перебирать струны.

И вдруг — о диво! — обвилась вокруг шеи путника тонкая нить и стянула ее так, что не вздохнешь. В страхе выхватил торговец из ящика с товарами нож и обрезал нить. А красавица ему как ни в чем не бывало:

— Слушай же, гость! Я сыграю тебе на сямисэне! — и снова тронула струны.

Видит путник — снова тянется в воздухе тонкая нить, обвилась вокруг его шеи и душит. И снова он обрезал ее взмахом ножа.

Долго-долго, до самой полуночи играла красавица, а путник обрезал нить за нитью. Наконец собрался он с духом и ударил женщину ножом.

— Что ты делаешь, гость! — вскричала она и бросилась бежать вверх по лестнице.

Путник в страхе не мог дождаться утра. Но вот наконец ночь прошла и забрезжил рассвет. «Что сталось с той красавицей, — подумал торговец, — жива ли она? Дай посмотрю!» Поднялся он по лестнице в комнату наверху. Никого нет! Вот тебе и раз! Что бы это значило? Стал он искать повсюду и видит: стонет в углу какое-то странное существо, длинноногое и круглое, точно пень с корнями. Вгляделся — а это огромный старый паук! Ударил путник его ножом и убил.

160. Что на свете всего ненавистней

Давно-давно это случилось.

Жил в деревне юноша по имени Танокиё[198]вместе со своей старой матерью, и был он любящим, почтительным сыном. Танокиё хорошо владел искусством изображать разных людей. Закончит уборку риса на своем поле и пойдет бродить по окрестным селам, давая представления.

Однажды отправился Танокиё в дальнюю деревню. Лежала она по ту сторону высоких гор. Вдруг доходит до него весть, что матушка тяжко занемогла. Как его ни удерживали, как ни упрашивали, он немедля собрался идти домой. Напрасно остерегали его люди:

— Время уже позднее. Беда, если ночь застанет тебя на горном перевале. Там логово змея. Он подстерегает запоздалых путников. Мигом проглотит тебя.

Не стал никого слушать Танокиё. Когда он поднялся на перевал, уже совсем стемнело. Не разберешь дороги. «Где бы заночевать?» — поглядел вокруг себя Танокиё и приметил хижину угольщика. Зашел он туда и лег спать.

Вдруг в середине ночи загремел гневный голос:

— Эй ты, вставай! Разлегся спать у меня в доме, невежа!

Танокиё в испуге вскочил на ноги. — Видит — перед ним седобородый старик.

— Ты кто такой?

— Я — из ближних мест. Зовут меня Танокиё.

— Как? Тануки — барсук! А я-то думал — человек!

— Ну, а ты кто?

— Я большой змей, живу на этой горе. Но послушай, если ты в самом деле барсук, значит, здорово умеешь превращаться. Потешь меня, оборотись кем-нибудь.

Танокиё подумал: «Змей принял меня за барсука-оборотня, Это неплохо. Я ему сейчас покажу искусство превращения».

— Хорошо, сейчас увидишь, какие умельцы мы — барсуки. Но смотри вон в ту сторону, пока не позволю тебе обернуться.

— Добро, будь по-твоему.

Танокиё достал из дорожной корзины женский наряд с париком и подмалевался.

— Готово! Можешь глядеть.

Смотрит большой змей — перед ним красотка хоть куда.

— Здорово у тебя вышло. Вы, барсуки, мастера превращаться, — пришел он в восхищение. — А теперь скажи мне, барсук, что тебе на свете всего ненавистней?

— Ну-ка, дай подумать. Значит, так. Больше всего на свете я ненавижу деньги. Увижу монету, просто душа вон. А тебе, приятель-змей, что больше всего на свете ненавистней?

— Признаюсь тебе, табак. Он для меня вредоносный. Я больше всего на свете чураюсь табака. Но об этом никому ни слова, чтобы люди не проведали.

— Не беспокойся, сохраню в тайне. И ты тоже, в свою очередь, не выдавай меня.

— Договорились.

Спустился Танокиё с горной кручи и первым делом поведал своим односельчанам: большой змей боится табака, вот чем можно его победить.

В деревне поднялся шум. Собрали весь табак, сколько удалось найти, и насыпали всюду, где змей бродил по ночам. И змей, весь израненный, истекая кровью, скрылся куда-то.

Однажды вечером Танокиё гладил и разминал плечи своей матушке. Она говорит ему:

— Как ты вернулся, мне сразу и полегчало…

Вдруг за окном послышался голос:

— Эй ты, барсук, обещал молчать о том, что для меня самое ненавистное на свете, а сам все разболтал людям. Я тебе отомщу, не проси пощады! На, получай!

И в дом кто-то бросил тяжелый ящик. Звяк-звяк-звяк — посыпались на пол монеты… Посмотрели — в ящике тысяча рё. Смутился душой Танокиё, отнес деньги дайкану. Все ему рассказал.

— Это боги посылают тебе в награду за твою сыновнюю почтительность. Бери деньги, они твои, — решил дайкан.

Танокиё со своей матушкой зажили счастливо и богато.

161. Подарок девы озера

Давным-давно, когда нынешний город Тоно был еще деревней, жил в тех краях крестьянин по имени Магосиро. Был он трудолюбив, работал не покладая рук, а все не выходил из горькой бедности. Вдобавок жена досталась ему бранчливая да сварливая. Недаром говорят: злая жена все равно что сто лет неурожая. В доме от нее житья не было, целый день ворчала она и бранилась.

Одна была радость у Магосиро: косить траву на склоне горы Мономи. Бывало, еще только заря в небе разгорается, а он уже накосит столько, что иному и к вечеру не успеть. Значит, и отдохнуть можно. Положит Магосиро косу и любуется, как солнце над дальней горой восходит, За весь день не выпадало ему другой такой счастливой минуты.

Как-то раз косил Магосиро траву на берегу горного озера. Вдруг словно бы кто-то его позвал:

— Магосиро-доко! Магосиро-доно!

Поглядел он вокруг: никого! «Верно, померещилось», — решил он и снова начал махать косой.

Но тут окликнули его второй раз:

— Магосиро-доно! Магосиро-доно!

Распрямил он спину и посмотрел в ту сторону, откуда слышался зов. Что за чудо! Только что здесь ни души не было, а теперь, откуда ни возьмись, явилась на берегу озера молодая девушка. Магосиро такие красавицы и во сне не снились!

Девушка, ласково улыбаясь, поманила его рукой. И вдруг Магосиро почувствовал, что ноги сами несут его к озеру. «Ах, пропал я! Засосет меня озерная топь!» — в страхе подумал он, но не мог противиться невидимой силе. Шаг за шагом шел он к берегу, точно тянул его кто-то силой, и остановился перед девушкой.