Бессильная - Лорен Робертс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да. Я видела опросы, — говорю я сквозь зубы.
— Хорошо. Сомневаюсь, что твой рейтинг повысится, поэтому больше всего меня беспокоит твое участие в делах моих сыновей. Им не нужно, чтобы ты тянула их вниз или, что еще хуже, влияла на них. — Я смотрю на грудь короля, наблюдая, как он поправляет манжеты своего пиджака. — Вряд ли мне нужно напоминать тебе о твоем месте, так что не лезь к ним, и у нас не будет проблем. Понятно?
Кинжал, засунутый в сапог, как никогда искушал меня, терзая мыслью о том, чтобы вонзить лезвие ему в грудь, как он сделал это с моим отцом. Но в тот день он не просто убил моего единственного родителя, он убил часть меня самой.
И никогда еще я не ненавидела кого-то так искренне.
Мои кулаки крепко сжаты по бокам, ногти впиваются в ладони. Но я делаю покорное, сладкое выражение лица, когда говорю: — Поняла, Ваше Величество.
Если раньше я не хотела победить, то теперь точно хочу.
— Хорошо, — отрывисто произносит он. — Тогда мы должны благодарить Чуму за то, что ты жива и здорова, не так ли?
В его тоне звучит некий вызов, в глазах вспыхивают огоньки. Я отражаю его улыбку, даже подавляя свою гордость.
Я никогда не произносила этой мерзкой фразы и поклялась, что никогда не произнесу. И все же я здесь, открываю рот, чтобы слова сорвались с языка, как будто они не чужие на моем языке. Как будто они не оставляют во рту неприятного привкуса.
— Да, слава Чуме, действительно.
* * *
— Не дергайся, а то я тебе глаз выколю.
Я ворчу, а Элли только ухмыляется. Она все еще проводит палочкой по моим ресницам, несмотря на то, что несколько раз была опасно близка к тому, чтобы случайно ослепить меня. Ей нравится обвинять в этом меня, а мне нравится обвинять в этом ее неустойчивые руки.
— Ладно, пора втянуть это в себя! — Адена бурлит от возбуждения позади меня, ее руки вцепились в шнуровку моего платья. Она позволяет мне сделать последний вдох, прежде чем затянуть шнурки, выдавливая воздух из моей сдавленной грудной клетки. Она работает со шнурками, медленно стягивая лиф, чтобы скрепить открытую спину.
Хватаясь за стул перед собой, я задыхаюсь: — Еще одна затяжка, А., и я думаю, что ребро проткнет мне легкое.
Сомневаюсь, что Адена вообще меня слышит за своими визгами восторга. — Пэ, это прекрасно! Знаешь, я немного волновалась по поводу подола, но посмотри на него! Он падает как надо, и, о, разрез просто невероятный… — Она делает паузу и вздыхает. — Уф, забудь об этом. Просто посмотри на себя!
Ее руки хватают меня за руки, и она поворачивает меня к зеркалу, ее сияющее лицо заглядывает мне через плечо. Я моргаю, и девушка в зеркале делает то же самое.
Серебряное платье, в котором я была на первом балу, было потрясающим, соблазнительным, а это — просто красивое, захватывающее дух. Глубокая красная ткань обволакивает меня, стекая на пол. Оно переливается и не имеет рукавов, но вместо того, чтобы закруглить лиф в верхней части, его края заканчиваются изящными заостренными уголками. Оно обтягивает талию, затягиваясь шнурками сзади, которые теперь завязаны в аккуратный бант и обнажают кожу между тканью, скрепляющей платье. Юбка полна, обнажая широкий разрез на правой ноге, где на всеобщее обозрение и недоумение выставлен кинжал моего отца.
— Адена, мне это нравится… — Я осекаюсь, пока мои глаза бегут по ткани, обнимающей мое тело. Затем мой взгляд встречается с возбужденным ореховым взглядом в зеркале, и я поворачиваюсь лицом к своей лучшей подруге. — Я люблю тебя, Адена.
Она сияет и смотрит на меня яркими глазами. — И я люблю тебя, Пэ. Ее улыбка становится лукавой. — И все будут любить тебя в этом платье. Особенно один принц…
Нетрудно догадаться, что она имеет в виду Кая. Я бросаю на нее взгляд, не особенно желая говорить на эту тему. — Адена…
— Что? — спросила она слишком невинно. — Если ты забыла, я смотрела повтор Испытаний. Я видела, что между вами произошло. — Она прищуривает бровь. — И я ждала, когда ты придешь и поговоришь со мной об этом.
— Ну, мне нечего сказать. — Она бросает на меня взгляд, вынуждающий меня добавить: — Ладно, я не знаю, что сказать. Он сбивает с толку, завораживает, и я безуспешно пытаюсь держать дистанцию.
— Верно, — тихо говорит она. — Потому что ты… ты.
— А он… он, — вздыхаю я.
Потому что я и Обыкновенная, а он — будущий Энфорсер.
Адена драматически хмыкает. — Ну, я не виню тебя за то, что ты не можешь остаться в стороне. Ты только посмотри на него.
Я закатываю глаза и смеюсь, несмотря на себя. Пытаясь уйти от этого разговора, я любуюсь в зеркало тем, во что меня превратили девушки. Волосы заплетены в сложную косу, спускающуюся по спине, в сочетании с темным макияжем, обрамляющим глаза тенями, а губы — блестящим блеском.
Чудотворцы. Вот кто они такие.
Мы разговариваем и смеемся, когда раздается резкий стук в дверь.
Ленни присвистывает, увидев меня. — Ты только посмотри. Ты действительно выглядишь как принцесса, Принцесса.
Глава 37
Пэйдин
— Если меня ужалят, я буду винить тебя, — бормочет Ленни. Он ведет меня через сады, пропуская десятки глазеющих гостей. — Твое платье не только привлекает много внимания, но и пчел.
Я пытаюсь подавить фырканье, глядя на свое платье, подходящее по цвету к розам, устилающим каменную дорожку, по которой мы идем. Гости снуют по саду, пробираясь к украшенному широкому участку травы за фонтаном, где всего за несколько дней до этого я брызнула в лицо их будущему королю.
Поскольку в этом году изменились не только сами испытания, второй бал проводится в садах, где заходящее солнце отражается от бокалов с шампанским, окрашивая все в тусклое золото. Мы сходим с тропинки и выходим на край открытой травы, разглядывая столы с десертами и пышные гирлянды, свисающие с окружающих раскидистых деревьев. Под поникшей ивой, наполовину скрытые за завесой колышущейся листвы, играют музыканты, напевая оживленную мелодию. В центре праздника на траве лежат наложенные друг на друга узорчатые ковры, разные по размеру и стилю, создающие красочную танцевальную площадку, на
