Легенда о седьмой деве - Виктория Холт

Дейвид Киллигру часто пишет мне. Он по-прежнему служит викарием, а его матушка по-прежнему здравствует. Мне следовало бы написать ему, что я никогда больше не выйду замуж. Но я этого не делаю. Мне доставляет удовольствие знать, что Дейвид все еще ждет и надеется. Я чувствую, что до сих пор важна для кого-то.

Ким и Меллиора убеждают меня, что я много значу и для них. Меллиора называет меня своей сестрой — Ким зовет своей. Ким, которого так страстно жаждет мое тело и душа! Мы же предназначены друг для друга судьбой! Иногда я чуть ли не открыто говорю ему это. Но он ни о чем не подозревает.

Однажды он рассказал мне, что полюбил Меллиору еще в те времена, когда услышал, что она привезла меня к себе домой из Трелинкета.

— Она казалась очень мягкой и кроткой, — говорил он, — и все же была способна на такой поступок. Мягкость и сила, Керенза. Идеальное сочетание! Меллиора всегда была сильной, если речь шла о том, чтобы помочь человеку! В этом — вся Меллиора! А когда она привезла вас на бал! Не нужно обманываться относительно мягкости Меллиоры. Это — мягкость силы.

Когда мне приходилось видеть их вместе, я вынуждена была притворяться. Я присутствовала при рождении их детей. Два мальчика и две девочки. И у них еще будут дети. Старший сын унаследует Эббас. Его учат любить поместье и трудиться на его благо.

Я и поныне удивляюсь, почему все так сложилось в моей жизни, ведь я тщательно продумывала каждый свой шаг, я столько сил потратила, чтобы мои мечты сбылись…

Но у меня был Карлион, и я постоянно напоминала себе, что однажды он станет сэром Карлионом, ибо Джастин едва ли проживет долго. Он болен. Сэр Карлион! У моего сына должно быть будущее, достойное его. Мне по-прежнему нужно работать для его блага. Я никогда не позволю своему сыну стать деревенским ветеринаром.

Иногда я сидела у окна и, глядя на башни Эббаса, беззвучно плакала. Никто не должен догадаться, как я страдаю. Никто не должен знать, что я потерпела неудачу.

Время от времени я ходила на луг, чтобы постоять в кругу каменных фигур, и тогда мне казалось, что моя судьба еще тяжелее, чем их. Они превратились в камень, когда в танце выражали свой протест. Вот если бы и мне так!

Глава 9

Сегодня вечером Меллиора с Кимом пришли ко мне.

— Мы хотим, чтобы ты вернулась с нами в Эббас, пока его не найдут.

Они были напуганы. Я даже бровью не повела. Мне до сих пор удавалось скрывать свои чувства. Это одно из немногих моих достижений. Я сумела заставить их думать, что я близкий друг, и они ни разу не усомнились в моей дружбе.

— Кого?

— Рубена Пенгастера. Он сбежал и вполне может добраться сюда.

Рубен Пенгастер! Сколько лет прошло с тех пор, как он пытался меня замуровать! Иной раз я жалею, что ему это не удалось. Если бы у Рубена все получилось, я умерла бы в полной уверенности, что Ким любит меня так же, как я люблю его. Никакие муки седьмой девы не могут сравниться с тем, что испытала я, узнав, как жестоко ошиблась.

— Я не боюсь. — Я рассмеялась.

— Послушайте, Керенза! — На сей раз заговорил Ким. Его голос был напряжен, а во взгляде сквозило беспокойство. — Я получил письмо из Бодмина. Там не на шутку встревожены. Последние несколько дней Рубен очень странно себя вел, повторял, что не успел сделать кое-что до того, как его забрали туда. Они уверены, что он вернется в деревню.

— Тогда они пришлют охрану, которая будет поджидать его здесь.

— Такие больные обычно очень хитры и изобретательны. Вспомните, что он чуть не натворил!

— Да, если бы не вы, Ким… — мягко заметила я.

Ким нетерпеливо пожал плечами.

— Идемте в Эббас. Тогда мы сможем быть спокойны.

Я подумала: «А почему вы должны быть спокойны, если я все эти годы мучилась из-за вас?»

— Вы преувеличиваете, — возразила я. — Со мной все будет в порядке. Я никуда не пойду.

— Это безумие, — заявил Ким, а Меллиора едва не расплакалась.

— Тогда давайте мы придем сюда, — предложил Ким.

Мне приятно было видеть его беспокойство обо мне. И хотелось, чтобы он переживал из-за меня всю ночь.

— Поверьте, в этом нет нужды, — сказала я после небольшой паузы. — Вы все преувеличиваете. Рубен Пенгастер уже забыл о моем существовании.

Я выпроводила их и стала ждать.

Наступила ночь. Карлион в школе. В Довер-Хаус со мной была только Дейзи. Я ничего ей не сказала, потому что не хотела пугать. Она спала в своей комнате.

Я села у окна. Ночь была безлунной, но морозной, и звезды ярко сверкали на небе. Внезапно мне показалось, что среди каменных фигур мелькнула какая-то тень. А что это за странный звук? Опустилось окно? Скрипнула щеколда на двери?

Почему я так радуюсь? Я заперла двери, как всегда, но никаких особых мер предосторожности не предпринимала. Знает ли он, где меня найти? Когда его увезли отсюда, я уже жила в Довер-Хаус. И по-прежнему живу здесь.

Сможет ли Рубен пробраться в дом? Услышу ли я крадущиеся шаги за дверью и этот внезапный зловещий смех? Я до сих пор слышала его. Слышала во снах. Порой я видела, как его руки тянутся к моему горлу. Иногда по ночам я восклицала: «Почему Ким пришел и спас меня? Лучше бы он оставил меня там умирать!»

Именно поэтому я и сидела здесь сейчас — напуганная и обрадованная одновременно. Мне хотелось выяснить для себя самой, хотелось понять, довольна ли я тем, что осталась жива.

Я представляла себе лицо этого человека, его глаза, безумную улыбку. Я знала, что он убежал, чтобы прийти за мной. Рубен был болен — ужасно болен, душевно болен. Ким был прав, когда говорил, что такие люди весьма изобретательны. Но когда он придет за мной, я буду знать. Он убьет меня; возможно, спрячет где-нибудь, чтобы позже замуровать в стену. Я знаю, Рубен верит в то, что должен это сделать.

Я буду замурована, как седьмая дева! Я уже долгие годы оторвана от всего хорошего, что есть в жизни. Солнце меня не греет, и жизнь моя мертва.

Что это? Я подошла к окну и заметила темную фигуру в сумраке садовой изгороди. В горле моментально пересохло, и когда я попыталась крикнуть, не смогла издать ни звука.

Там, внизу, стоял Рубен. Он пришел за мной, как и обещал. Конечно, пришел. Разве он не для этого сбежал из Бодмина? Ему нужно было закончить работу, для этого он и пришел.

За те несколько секунд, что я стояла у окна, раздумывая, куда бежать и что делать, былое всплыло в памяти так ярко, словно мне довелось пережить все заново. Ужас, который охватил меня в доме бабушки, когда я осталась наедине с Рубеном; смятение после того, как я очнулась на холодном ночном ветру; паника, когда меня замуровали в стене и я очутилась лицом к лицу со смертью.