Когда молчит совесть - Видади Бабанлы

И сегодня, когда она увидела во дворе Вугара вместе с Султаном-оглы, радостное волнение охватило ее. И хотя она, словно бы против своей воли, убежала и спряталась, сердце ее осталось с ним, с Вугаром. И она каждую минуту ждала его появления, всем существом своим ждала.

Но вот на какие-то мгновенья гордость и самолюбие снова взяли верх над истинным ее чувством, призывая не сдаваться и постоять за свою честь. Удары сердца стали реже и глуше, дрожь унялась. Но едва Вугар открыл дверь и вошел к ней, все началось заново. Сердце колотилось, готовое разорвать грудную клетку и выпорхнуть навстречу любимому.

Вугар тоже вдруг растерялся, смелость покинула его. Как подойти, как начать разговор? И он стоял на пороге, издали виновато глядя на Арзу. Но уже через минуту он осторожно прикрыл дверь и на цыпочках двинулся вперед. Арзу сидела неподвижно, спрятав лицо в ладонях. Вугар подошел к ней и еле слышно прошептал:

— Здравствуй. — И, с трудом поборов волнение, лишавшее его дара речи, сказал чуть громче: — Добрый вечер!

Арзу молчала, все ниже опуская голову, почти уткнувшись лицом в книгу.

— Прости меня, Арзу, умоляю. Подними на мгновенье голову и выслушай…

И снова ответа не последовало.

— Я давно понял всю низость моего поступка и сам свершил суд над собой. Вот я, перед тобой. Брани меня, ругай, остуди свое сердце, и, может, тогда мы сможем поговорить спокойно.

Но Арзу зажала руками уши, показывая, что не желает его слушать. Вугар отступил на шаг:

— Не прощай, не снимай с меня моей вины, но скажи хоть слово! Пусть это будет горькое слово, обругай меня, выгони. Только не молчи, словно каменная, не закрывай ушей, будто ты и за человека меня не считаешь. Неужели я хоть ругани твоей недостоин? — В голосе его слышалось страдание.

Арзу вдруг резко выпрямилась, не отрывая рук от лица. Вугар, увидев на ее пальцах капельки слез, растерялся. Как он мог не заметить, что Арзу плакала?

И снова приблизился к ней, в горле у него, казалось, застрял комок, и он с трудом прошептал:

— Глупым и неразумным поступком своим разве я только тебя унизил? Нет, я сам унижен и наказан. Если ты не простишь меня, я буду мучиться всю жизнь.

Арзу сидела в прежней позе, и Вугар с жаром продолжал:

— Пойми меня правильно, Арзу, прошу тебя. Я все это не затем говорю, чтобы смягчить твое сердце. Ты знаешь меня, я никогда никому не говорил неправды. И сейчас все, что я сказал, — от чистого сердца. Правда, правда! Открой лицо, поговорим спокойно. Ведь мы с тобой так любили друг друга, это была святая любовь. Даже если мы останемся врагами, в память нашей любви выслушаем друг друга!

Поколебавшись, Арзу отвела руки, однако занавес густых ресниц был опущен, жемчужинки-слезинки поблескивали в уголках глаз. Вугар воспрянул духом, почувствовав, что близятся минуты примирения. Сделать еще один смелый шаг — обнять Арзу, поцеловать — и все было бы так просто. В такие минуты нежность — самый убедительный довод. Но он сдержал себя, — нельзя торопиться! Надо дать возможность Арзу хоть немного прийти в себя, успокоиться. Он сказал шутливо:

— Прочел я твое письмо, здорово написала! Я и не предполагал, что ты можешь быть такой злюкой.

— Много труда потратили? — Голос Арзу был чужим и далеким.

Но Вугар продолжал все так же шутливо:

— Я и вправду здорово потрудился. Думаешь, легко одолеть четыре страницы, где каждое слово наполнено ядом и упреками.

— Могли и не читать, никто не заставлял.

— Нет, заставлял!

— Кто же?

— Сердце! Мое, преданное тебе, сердце! Тоскующее по тебе сердце!

— Тогда почему же вы читали письмо так долго?

— Долго?

— Да, скоро месяц будет, как я отправила письмо.

— Эх, Арзу! — Вугар снова погрустнел. — Ты ведь ничего не знаешь, дорогая, а если бы знала, что произошло со мной с того дня, как мы поссорились, может, иначе встретила меня и не разговаривала со мной, как чужая. — Арзу молчала, Вугар старался вызвать ее сочувствие, смягчить: — С того дня меня не было в городе. Я сбежал в село. Сбежал от скандалов, клеветы. Заболел там. Ну да к чему вспоминать об этом, зачем мучить наши и без того измученные души? Дай руку, помиримся…

Арзу отвернулась и отрицательно, но уже явно кокетливо покачала головой. Вугар не медлил, он схватил Арзу за руку и притянул к себе.

— Поднимайся, дорогая моя, пойдем в гостиную, нас ждут. Идем, идем, стыдно! Они могут подумать, что мы забыли о них.

И правда, в этот момент раздался голос Султана-оглы:

— Эй, молодежь, куда пропали? Что-то затянулась ваша беседа. Может, задачка попалась трудная, решить не можете? Идите сюда, вместе разберемся!

— Слышишь, медлить нельзя ни минуты, они уже смеются над нами.

Вугар обеими руками обхватил Арзу за талию и крепко обнял. Она не сопротивлялась, он нагнулся, поцеловал ее в висок, Арзу улыбнулась.

Когда Вугар и Арзу, держась за руки, счастливые, влюбленные, показались на пороге гостиной, Султан-оглы с неожиданно молодой легкостью поднялся со стула.

— А вот и наш джейран! — сказал он и, пожав молодым руки, торжественно произнес: — Пусть всегда сияют ваши лица, дети мои! Будьте счастливы!

Агариза серьезно, как и подобает отцу невесты, сдержанно сказал:

— Поздравляю!

На шум из кухни прибежала Ширинбаджи. Уж она-то больше всех обрадовалась их примирению. Поцеловав дочку в лоб, она с материнской нежностью обратилась к Вугару:

— Пусть это будет последняя ваша ссора!

Султан-оглы величественно вернулся на свое место и властным движением пододвинул Арзу стакан с давно остывшим чаем:

— Потрудись-ка, дочка, налей горяченького.

Пока Арзу ходила за чаем, Ширинбаджи заново накрыла на стол: поставила на середину стопку тарелок, разложила ножи и вилки. Султан-оглы, разгадав ее намерения, протестующе замахал руками:

— Нет, нет, не утруждайте себя, есть не стану!

Агариза воспротивился:

— Так нельзя! Вы должны отведать нашего хлеба-соли, таков обычай!

— Не знаю ваших обычаев, не знаю, — схитрил Султан-оглы. — По нашему старому обычаю, доля свата — стакан сладкого чая. Вот принесет его наша невеста, я и выпью. А больше мне ничего не надо, спасибо!

Но Агариза не сдавался:

— И по старым обычаям, и по новым сваты должны уважать порядки, заведенные в доме невесты.

Но Султан-оглы непреклонно возразил:

— Считайте, что мы в долгу перед вами. В другой раз специально на обед приедем. Я на диете, по вечерам ничего не ем. К тому же у нас сегодня есть еще одно важное дело.

— В такой поздний час какие могут быть дела? Вечер уже на исходе…

— Для нашего дела — сейчас самое время. — Султан-оглы повернулся к Вугару: — Взгляни-ка, сынок, который час?

Вугар не знал, куда торопится Султан-оглы, но возражать не стал. Он сильно проголодался и с удовольствием остался бы поужинать, да и с Арзу не хотелось ему расставаться. Однако он послушно ответил:

— Половина девятого, дедушка.

— Ого-го! Время не ждет!

Все переглянулись, Агариза обиженно пробормотал:

— Нехорошо получается…

— Не сердись, сват, — успокоил его Султан-оглы. — Быть бы нам здоровыми, а там снова соберемся, посидим спокойно, мне с тобой о многом потолковать надо.

Арзу принесла чай. Кинув в стакан горсть мелко наколотого сахара и помешивая ложечкой, старик обратился к ней:

— И ты поторопись, дочка, переоденься…

На лице Агаризы обида сменилась удивлением:

— Как, вы и ее уводите?

— Не бойся, сват, не навсегда забираем, лишь на часок другой… Обет дал с молодыми в кино сходить.

Агариза лукаво посмотрел на гостя, лицо его прояснилось, и, хмыкнув, он рассмеялся:

— А ты шутник! Я-то думаю, что у него за важные дела? Жена, тащи угощенье! Пошутил наш гость, просто хотел подразнить нас…

Но Султан-оглы серьезно остановил его:

— Нет, сват, я не шучу, это чистая правда.

— Да что за важность, завтра сходите!

— Нельзя, сват! У каждого часа свое назначение. Вдруг со мной что случится — и останется навсегда в сердце досада. Смерть-то совсем рядом, как говорится, между бровью и глазом. Сердце у меня давно пошаливает, а в последнее время боли не затихают. Ты уж нас отпусти.

Агариза долго молчал, не зная, как повести себя. Он вопросительно взглянул на жену. Ширинбаджи недоуменно пожала плечами и, немного подумав, повернулась к дочери, которая в сторонке спокойно ожидала родительского решения, кивнула ей: иди, мол, одевайся!

Султан-оглы не разрешил Вугару встать в очередь. Сам подошел к кассе и купил билеты, но не три, а два. В ответ на удивленные взгляды молодых ответил просто и коротко:

— Нельзя режим нарушать, спать пора.

Он взял Арзу и Вугара под руки и, отведя их в сторону, пояснил: