Катастрофа на Волге - Вильгельм Адам

Внешний облик солдат Красной Армии казался мне символичным — это был облик победителя. Глубоко взволнован был я и другим обстоятельством. Наших солдат не били и тем более не расстреливали. Советские солдаты среди развалин своего разрушенного немцами города вытаскивали из карманов и предлагали немецким солдатам, этим полутрупам, свой кусок хлеба, папиросы и махорку. Ровно в 9 часов прибыл начальник штаба советской 64-й армии,[96] чтобы забрать командующего разбитой немецкой 6-й армии и его штаб.

Мы сели в стоявшие наготове немецкие автомашины. В первой машине заняли места Паулюс и Шмидт, советский генерал сел рядом с водителем. Во второй ехал я в сопровождении старшего лейтенанта Красной Армии. В грузовой машине следовали остальные офицеры и солдаты штаба.

Шум боя стих. «Южный котел» перестал существовать. «Центральный котел» под командованием Гейтца, произведенного в один из последних дней в генерал-полковники, капитулировал тоже 31 января 1943 года.

Паулюс по-прежнему считал себя связанным приказом Гитлера и не считал себя вправе приказать командирам других котлов капитулировать, так как Гитлер подчинил их лично себе. Для войск «северного котла» ад длился еще двое суток. Несмотря на настойчивые представления генералов Латтмана и фон Ленски, командир «северного котла» генерал-полковник Штрекер не соглашался прекратить сопротивление. Утром 2 февраля 1943 года оба генерала сами отдали приказ о капитуляции.[97]

Битва на Волге закончилась.[98]

К новым берегам

В июле 1943 года по инициативе ЦК КПГ, прежде всего Вильгельма Пика и Вальтера Ульбрихта, антифашистски настроенные рабочие, крестьяне, представители интеллигенции, военнопленные солдаты и офицеры фашистского вермахта вместе с депутатами рейхстага от КПГ, профсоюзными деятелями и прогрессивными немецкими писателями создали под Москвой национальный комитет «Свободная Германия».

Колонна побежденных

В голове и в хвосте нашей небольшой колонны следовало по одному советскому грузовику с автоматчиками. Автомашины медленно двигались вплотную одна за другой мимо занесенных снегом, иногда еще дымившихся развалин бывших жилых кварталов, административных зданий, школ, больниц, театров и фабрик. Оледеневшее шоссе и его обочины были завалены различным немецким военным имуществом, подчас еще вполне годным. По дороге большими и маленькими группами в сопровождении красноармейцев тащились в плен остатки 6-й армии. Многие солдаты, обессиленные и истощенные, поддерживали друг друга. Часто двое обессилевших от голода тащили раненого.

Вероятно, эти отмеченные печатью смерти, позорно обманутые солдаты посылали немало проклятий вслед командующему 6-й армией и сопровождающим его лицам, которые проследовали в автомашинах.

В течение последних ужасных недель окружения Паулюс, пожалуй, начал понимать, какую огромную ответственность он взял на себя, беспрекословно повинуясь Гитлеру и генеральному штабу. Однако это лишь усилило его разочарование и, кроме того, позволило его значительно более энергичному начальнику штаба Шмидту бессмысленно посылать на смерть остатки армии. Теперь было уже поздно ссылаться на оговорки. В тот день, 31 января 1943 года, мне уже было ясно, что вопрос о виновности за гибель 6-й армии возник перед Паулюсом и его штабом, перед всеми генералами и высшими командирами, которые капитулировали лишь тогда, когда советские войска появились непосредственно перед штабом Паулюса. Нельзя было допустить до таких страданий, какие мы наблюдали через стекла наших автомашин. Принятие предложения Красной Армии о капитуляции от 8 января 1943 года избавило бы десятки тысяч людей от трех с половиной недель голода и морозов. Состояние их здоровья к моменту пленения было бы значительно лучшим. Сыпной тиф не смог бы распространиться так широко. Я чувствовал, что мы являемся соучастниками страшного преступления. Его вдохновителями были Гитлер вместе с верховным командованием вермахта и генеральным штабом, а также Манштейн и его оперативный отдел в группе армий «Дон». Тогда я еще не подозревал, что существовали более глубокие корни вины, что эти лица выступали как представители и орудия в руках пагубных и самых черных в германской истории реакционных сил. Вообще я настолько физически и морально ослабел, был настолько внутренне опустошен и утомлен, что вряд ли мог ясно мыслить.

Я как бы освободился от ужасного кошмара, когда автомашины выехали за пределы города и двинулись по открытой степи в южном направлении. Теперь мы поехали быстрее. Вскоре слева показалась Волга. После короткой остановки у нескольких, по-видимому новых, домов, где, вероятно, был расположен какой-то высокий штаб, поездка продолжалась параллельно реке. Два часа спустя мы прибыли в Бекетовку.

Встреча с победителями

Мы остановились перед одним из деревянных домов. Мой взгляд упал на украшенные искусной резьбой наличники окон и резные фронтоны. Сопровождавший нас советский генерал предложил нам войти в дом. После того как в передней мы сняли шинели и фуражки, нас провели в большую комнату. Что же будет теперь? Паулюс протянул руку Шмидту и мне, как бы желая попрощаться. Все же геббельсовская пропаганда засела в нас глубже, чем мы думали сами.

Один из советских генералов занял место на торцовой стороне столов, расставленных в виде буквы «Т». Как вскоре выяснилось, это был М. С. Шумилов, командующий 64-й армией. Около него сели генерал, который нас привез — это был начальник штаба армии генерал-майор И. А. Ласкин, — и переводчик в чине майора. Нам указали на стулья, стоявшие вдоль длинной стороны. Незадолго до этого Шмидт шепнул мне:

— Следует отказываться давать любые показания, кроме наших персональных данных.

Это предостережение показалось мне излишним и бестактным.

Шумилов обратился к нашему командующему, назвав его «фон Паулюс», на что тот заметил:

— Я не дворянин.

Советский генерал взглянул на него с недоверием. Когда же Паулюсу был задан вопрос о его чине и он ответил «генерал-фельдмаршал», это недоверие еще более усилилось. Тогда Паулюс вынул из нагрудного кармана свою солдатскую книжку и протянул ее советскому командующему армией. Тот быстро посоветовался с переводчиком и ответил коротким «хорошо».

В ходе дальнейшей беседы генерал Шумилов предложил Паулюсу отдать приказ о капитуляции также «северному котлу». Паулюс отказался, сославшись на то, что этот котел подчинен непосредственно Гитлеру.