Первая мировая война 1914—1918. Факты. Документы. - Вячеслав Шацилло

Между тем, 1 декабря, после того как восставшими моряками был убит последний главнокомандующий русской армией Духонин, большевикам удалось захватить ставку в Могилеве. А за три дня до этого Людендорф дал согласие начать 2 декабря официальные мирные переговоры с Россией. Местом переговоров был назначен Брест-Литовск.

Германскую делегацию на переговорах возглавил государственный секретарь по иностранным делам Кюльман, австрийцы тоже послали в Брест-Литовск главу своего внешнеполитического ведомства Чернина, болгары — министра юстиции, а турки — главного визиря и министра иностранных дел. Членами делегаций центральных держав были, как правило, военные и профессиональные дипломаты.

По сравнению с ними, делегация большевиков в Брест-Литов-ске представляла собой весьма любопытное зрелище. Возглавлял делегацию профессиональный революционер, выходец из богатой купеческой семьи, врач по профессии А. А. Иоффе. По словам военного эксперта делегации подполковника Д. Г. Фокке, этот человек с «характерным семическим лицом» имел «неприятный, довольно презрительный взгляд. Такой взгляд — у трусов по натуре, когда они чувствуют себя в безопасности и в удаче». При этом его длинные грязные волосы, поношенная шляпа и сальная нестриженая борода вызывали у собеседников чувство брезгливости. Не менее колоритно, по описанию Фокке, выглядели и другие представители революционного российского народа. Л. М. Карахан представлял собой «типичного армянина, почти того карикатурного «восточного человека», который способен переходить от сонного лежебочества к крикливой, подвижной ажитации». О единственной женщине в делегации А. А. Биценко было известно только, что она убила военного министра генерала Сахарова, за что и получила семнадцать лет каторги.

Отправляясь в Брест, уже на подъезде к Варшавскому вокзалу в Петрограде, руководители делегации с ужасом вспомнили, что у них нет ни одного представителя крестьянства. На их удачу по улице как раз шел старик «в зипуне и с котомкой». Делегаты предложили подвезти «сиво-седого, с кирпичным загаром и глубокими старческими морщинами» крестьянина до вокзала, а по дороге уговорили сопротивлявшегося деда за командировочные представлять на переговорах с немцами интересы крестьянства. Не менее импозантно выглядели на брестских переговорах и представители России от рабочих, солдат и матросов.[73]

На первом же заседании глава советской делегации предложил переговаривающим сторонам положить в основу переговоров недавно принятый Декрет о мире и одновременно сделать перерыв сроком на десять дней для приезда представителей стран Антанты (большевики свято верили, что за этот срок успеет свершиться мировая революция как в измученных войной Германии и Австро-Венгрии, так и в странах Антанты). Немцы, однако, в мировую революцию не верили, а потому Кюльман заявил, что, поскольку брестские переговоры являются сепаратными, а не всеобщими, Германия и ее союзники не связаны ни с кем никакими обязательствами и обладают полной свободой действий.

4 декабря советская делегация изложила свои условия: перемирие заключается сроком на 6 месяцев, при этом на всех фронтах прекращаются военные действия, немцы обязуются очистить Моонзундский архипелаг и Ригу и не перебрасывать свои войска на Западный фронт[74] — рвать окончательно с недавними союзниками большевики пока не хотели. При этом советская делегация постоянно подчеркивала, что речь может идти только о всеобщих, а не о сепаратных переговорах.

Немцы поначалу были в недоумении — по словам генерала Гофмана, такие условия могли ставить только победители, а не проигравшая сторона. Переброска войск на Запад продолжалась полным ходом, но под угрозой срыва переговоров 15 декабря между двумя сторонами все же была достигнута договоренность, согласно которой Россия и центральный блок держав заключали перемирие сроком на 28 дней. В случае разрыва перемирия противники обязывались уведомить друг друга об этом за 7 дней. После подписания перемирия делегации возвратились домой для консультаций со своими правительствами.

Время, предоставленное для подготовки мирных переговоров, стороны использовали по-разному. Советское правительство, например, 22 декабря призвало народы всего мира объединиться в борьбе против империалистов за заключение демократического мира.[75] В Германии в ставке верховного главнокомандования 18 декабря под председательством кайзера Вильгельма состоялось совещание военного и политического руководства страны. Вопрос рассматривался практически один — какие территориальные требования необходимо предъявить новому руководству России. Как вспоминал позднее Людендорф, на совещании было решено добиваться присоединения к рейху Литвы и Курляндии и освобождения Россией территорий Эстляндии и Лифляндии.[76]

К этому времени развал русской армии уже принял неконтролируемый характер. После призыва к братанию 21 ноября вождь большевиков обратился к солдатам с новым призывом — немедленно выбирать уполномоченных для переговоров с неприятелем о перемирии.[77] Привлечение крестьян в «серых солдатских шинелях» к дипломатическим переговорам подорвало остатки дисциплины в армии. Она оказалась еще больше расколотой на противников переговоров, к которым принадлежало большинство офицеров и кадровых военных, и сторонников мира любой ценой из числа солдатской массы. Их психология была проста: «Я — вологодский (архангельский, уральский, сибирский). До нас немец не дойдет».

На следующий день после ленинского призыва Совнарком принял декрет о постепенном сокращении армии, согласно которому в бессрочный запас увольнялись все солдаты 1899 года призыва. Приказ тотчас разослали по радиотелефону во все штабы. Но составлен он был столь юридически неграмотно, отличался такой расплывчатостью и нечеткостью формулировок, что только взбудоражил солдатские массы. Ответственные за проведение демобилизации назначены не были, в результате из армии, и без того пораженной вирусом дезертирства, началось повальное бегство.[78]

Одновременно стала осуществляться «демократизация» российской армии, когда в массовом порядке увольняли прошедших «огонь, воду и медные трубы» офицеров и генералов, а на их место назначали выдвиженцев из народа, единственной заслугой которых была лояльность к новому режиму. Неуправляемость войск ускорила окончательный развал действующей армии. 27 ноября первым заключил перемирие с противником Северный фронт, затем Юго-Западный, Западный, Румынский и, наконец, последним — Кавказский.

В такой обстановке и начался первый раунд переговоров в Брест-Литовске о заключении мира между Россией и центральными державами. На этот раз советская делегация была усилена историком М. Н. Покровским, видным большевиком Л. Б. Каменевым, военными консультантами были контр-адмиршт В. Альтфатер, А. Самойло, В. Липский, И. Цеплит. Германскую и австро-венгерскую делегации возглавили министры иностранных дел Кюльман и Чернин, болгарскую — министр юстиции Попов, а турецкую — председатель меджлиса Талаат-паша.

Сепаратную мирную конференцию в Брест-Литовске 22 декабря 1917 года открыл главнокомандующий Восточным фронтом принц Леопольд Баварский, место председателя занял Кюльман. Уже на одном из первых заседаний советская делегация предложила свою программу мира, которая состояла из шести пунктов.

В пункте первом говорилось о недопущении насильственного присоединения захваченных во время войны территорий, а войска, которые к данному моменту оккупировали эти территории, должны быть выведены оттуда в наикратчайшие сроки. Во втором пункте призывалось восстановить в полном объеме самостоятельность тех народов, которые в ходе войны этой самостоятельности были лишены. В третьем — национальным группам, не имевшим самостоятельности до войны, гарантировалась возможность решить на референдуме вопрос о принадлежности к какому-либо государству, причем этот референдум должен быть организован таким образом, чтобы обеспечить свободное голосование и эмигрантам, и беженцам. По отношению к территориям, населенным несколькими национальностями, в четвертом пункте предлагалось обеспечить культурно-национальную, а при наличии возможностей и административную автономию. В пятом пункте заявлялось об отказе от контрибуций, а в шестом — предлагалось решать все колониальные проблемы между государствами на основании I, 2, 3-го и 4-го пунктов.[79]

После того как все предложения советской делегации были объявлены, союзники по коалиции центральных держав попросили перерыв на один день для их обсуждения. Заседания возобновились 25 декабря, и тогда же, к удивлению многих, Кюльман заявил, что «пункты русской декларации могут быть положены в основу переговоров о мире», и предложил установить мир без аннексий и контрибуций[81]". На самом деле согласие немцев на «демократический» мир не вызывает удивления, если повнимательней присмотреться к политической карте конца 1917 года.