Дикое сердце - Симона Вилар

— Вот что, госпожа, — сказал мальчик с самым серьезным видом, — я не знаю, как все получится там, куда мы едем, но пообещайте, что вы позволите мне первому поговорить с Ролло. Мне и пробраться к нему будет легче, ведь на меня обращают внимания меньше, чем на вас. Я здесь могу ходить куда вздумается, а на вас все смотрят. Поэтому лучше с ним сначала встретиться мне. Ибо если он сразу увидит вас… да еще с графом Эблем. Одному Богу ведомо, что тогда может случиться.

Эмма нежно привлекла Риульфа к себе, погладила по щеке.

— Мой славный маленький защитник…

— Я не маленький, я воин. Этот пес Далмации кое-что вам может поведать на этот счет.

— Я знаю. Но давай помолимся, чтобы все вышло, как мы хотим. Ибо человек предполагает, а располагает всем лишь Господь…

Когда-то маленький монашек Таурин близ Эрве сказал ей в ночь перед ее похищением: «Вокруг тебя сгустилась тьма, но за ней я вижу свет. А значит, ты можешь добиться желаемого».

О, как бы ей хотелось верить в это пророчество! Как ей были нужны сила и вера… Вера, что их любовь с Ролло, прошедшая сквозь ненависть, вражду, чары, упрямство и предательство, минует и эту препону. И они будут вместе. Навсегда.

Отряд отбыл на рассвете, когда еще не распалился зной. Эмма ехала подле Эбля в длинной светлой накидке, еле вспоминала улыбаться любезничавшему с ней графу. В основном же глядела вперед, туда, где на горизонте маячила точка холма Лев. А когда прибыли на место, уже стояла изнуряющая духота и вокруг разливался отвратительный запах тления.

Пуатеневцы и не ожидали, какую грязную работу им поручили. Приблизиться к холму было просто невозможно. Оставленные Робертом войска расположились на достаточном расстоянии, но все равно воздух гудел от изобилии мух. Некоторых, кто осмеливался приблизиться к склонам холма, просто выворачивало наизнанку, от едкого запаха на глаза наворачивались слезы.

И все же Эбль был весел и полон решимости победить. Ездил рысью вокруг холма, оглядывал местность, расспрашивал франков о норманнах. Те не хотели идти на гниющий холм, говорили, что скоро норманны и сами сдадутся, ибо трупы разлагаются быстро и зараза сама выкурит северян с холма. К тому же, хоть на Леве есть источник с питьевой водой, но уже совсем не осталось пищи. Так что старые мелиты лишь отмахивались от мух, играли в кости, ожидая легкой победы. Эбль же действовал иначе. Ему хотелось показать себя героем и одним махом поразить врага. Поэтому он тут же привел свои войска в боевой порядок и велел трубить сигнал к наступлению.

Первая же атака захлебнулась в крови. Норманны отбивались отчаянно, метали копья и дротики, пускали стрелы, чем нанесли наступающим немалый урон. В конце концов под Эблем убили лошадь, а сам он при падении так ушибся, что потерял сознание.

К вечеру франки отступили. В сгущающихся сумерках видели, как северяне шныряют по склону, подбирают стрелы и копья. Видимо, с боеприпасами у них было совсем плохо, но тем не менее франки не решились приблизиться к зловонному холму.

— Завтра мы повторим штурм, — заверил Эбль Эмму, посетив ее вечером в хижине дровосека на опушке леса, где вонь была не столь сильна. Долго он не оставался, чувствуя себя сконфуженным. Эмма облегчено вздохнула, когда он ушел. Жадные взгляды Эбля были более чем красноречивы, и она уже устала отбиваться от его дерзких рук, ссылаясь на то, что он помолвлен с Эделой Английской и, пока помолвка не расторгнута, не имеет права так вести себя с дочерью покойного короля Эда.

А на другой день была опять атака и вновь поражение. Эбль был в ярости.

— Если они предпочитают сгнить заживо среди падали — то пусть обороняются. Я же готов обещать им почетный плен.

К Эмме он все же не решился прийти, стыдясь нового поражения.

Она вышла из хижины, глядела на громаду холма. К ночи заметно похолодало и вонь стала не так ощутима. Но даже во мраке было слышно неистовое карканье слетевшегося на Лев воронья — на эту открытую, зловонную могилу.

Эмма с ужасом думала, какой ад царит там, наверху. И там ее Ролло. Сколько еще они продержатся? Жара, вонь, разлагающаяся падаль, инфекции, голод… И все же они обороняются. Обороняются даже в столь безвыходном положении, без надежды на победу. Эмма не знала, считать ли это мужеством или безумием. В любом случае — защитники Лева обречены.

Со стороны лагеря приблизилась темная фигурка Риульфа с котелком воды. В дымной хижине он подвесил ее на крюк. У Эммы не было с собой женской прислуги, а все семейство дровосека со своим скотом поспешило убраться подалее, когда начались военные действия. И Эмма проводила все время одна, предаваясь молитве, пока Риульф, уже свыкшись с вонью, шнырял по округе, узнавал новости.

— Этот Эбль — полное ничтожество, — презрительно говорил мальчик, отмахиваясь от повалившего в глаза дыма. — Хорохорится, как петух, клянется всем на свете, что победа у него уже в кошельке, а в итоге посылает вперед вавассоров, боится доброй нормандской стали.

Его люди не хотят идти на штурм, топчутся на склоне, прикрываясь щитами, а викинги скатывают на них гнилые трупы, осыпают стрелами. Я подслушал у шатра Эбля — это было нетрудно, — граф орал, как олень в брачный период. Послал гонцов к Шартру, требуя подмоги, велев привезти ему осадные машины Ролло, чтобы разбить брешь в обложенном трупами частоколе наверху.

Он умолк, когда в проеме двери прошел один из приставленных к Эмме стражей.

— Их всего трое, — понизил голос мальчик из опасения, что кто-либо из охранников знает нормандскую речь. — Может, попробуем сбежать?

Эмма грустно покачала головой.

— А Ролло?

Риульф, обхватив себя за плечи, сидел на корточках у огня, глядя, как пламя лижет днище котелка.

— Я целый день наблюдал за укреплениями наверху, узнал многих. Рагнара, Геллона Луарского, Олафа… А вот Ролло не видел.

Эмма до хруста сжала руки:

— Его не было в Мадьмезоне, нет здесь, не было среди погребенных…

Она в ужасе расширила глаза. Вспомнила о трупах, перекрывших реку. «Многих снесло течением», — говорил тогда Ги.

— Нет, — Она решительно тряхнула головой, отгоняя мрачные мысли. — Только Ролло знал, как защититься с помощью вала из трупов. И я буду здесь, пока не смогу убедиться, что он либо погиб…

Она коротко всхлипнула, сжалась в комок на лежанке в углу.

Эмма невольно содрогнулась. Вспомнила, как когда-то давно, охраняя раненого Ролло, убила волка-оборотня. Нет, ей бы не хотелось еще раз искушать судьбу и пережить подобные минуты.

На другой день в лагерь под Левом прибыл Рауль, привез разнообразные стенобитные машины. Пуатьенцы потратили целый день на их сборку. Сам же Рауль удалился подальше от вони и поближе к Эмме. Играл ей на лютне, рассказывал забавные истории. Эбль начал ревновать, носился между лагерем и хижиной. Больше времени проводил, конечно, в хижине. Эмма умело распалила между ними единоборство, поддразнивая обоих. По крайней мере, при бургундце Эбль не так откровенно докучал ей.