По закону перелетных птиц - Светлана Нергина

– Что это? Откуда?

– Это… Леагр принес, – смущенно, не желая признаваться в самовольном вскрытии подарка, пролепетала дисцития. – Просил передать.

– Молодец, – беззвучно усмехнулась Ристания. Вспышка энергии прошла, она снова безвольно полуприкрыла глаза.

– А что это? – решившись, спросила Лерга.

Чародейка отвечала медленно, почти шепотом, ровно и бесцветно, не меняя интонации.

– Это та вещь, благодаря которой он и вычислил Уганду. Она сняла свой алмаз перед тем, как колдовать в его кабинете, чтобы тот не оставил характерного магического почерка, да так и оставила у него же на столе. Гениальные шпионы всегда засыпаются на ерунде.

– А нам он зачем?

– Затем, что эту подвеску наша ведьма носила долго и осознанно, не снимая. А значит, запечатлела на ней свою суть. Стоит только выстроить вокруг приличную поисковую матрицу, напитать достаточной силой и воззвать. Если я хоть что-нибудь понимаю в магии, то нас вынесет примерно туда, где искомая особа и обретается.

Лерга бережно сжала в ладонях потеплевший уже кристалл. Все гениальное действительно просто.

Просто выстроить матрицу. Просто напоить ее так давно не использовавшейся и рвущейся наружу, как собака с поводка, силой. И вспомнить пару строк того же королевского дневника…

Сгущающуюся в комнате силу увлекшейся Лерги Ристания почувствовала слишком поздно и испуганный крик: «Эй, активировать заклятие я не просила!» – потонул в привычном жутковатом гуле поисковой телепортации.

Часть VII

ПО ЗАКОНУ ПЕРЕЛЕТНЫХ ПТИЦ

ГЛАВА 1

Плотно сжавший его вихрь сильной чужеродной магии развеялся так же неожиданно и мгновенно, как и накатил, – легким холодным дуновением, прощально скользнувшим по щеке и оставившим мага лежать, бессильно распластавшись по жухлой листве.

Несколько минут ничего не соображающий Григ неподвижно лежал, тупо глядя в холодное высокое небо, оттененное сероватым налетом завтрашней непогоды. Хотя нет, уже сегодняшней – это ведь такой мутный, грязный рассвет… Неужели его влекло чужой магией куда-то несколько часов, остававшихся до восхода солнца? Странно, а по ощущениям – каких-то несколько мгновений. Но ощущениям в деле магии доверять опасно…

Ровный строгий клин черных, мерно взмахивающих сильными крыльями птиц неспешно тянулся к востоку. И не спится же им в такую рань… Куда, казалось бы, торопиться? Осень теплая, лететь не так уж и далеко…

Где-то на этом месте Григ осознал, что до сих пор лежит на ледяной, промерзшей за ночь земле, а спина его уже застыла так, что и разогнуться страшно. Надо подниматься, выяснять, куда его занесло милостью какой-то заразы из магического племени… Подниматься не хотелось. Хотелось закрыть глаза и плюнуть на все, послав далеко-далеко, к черту или даже еще дальше…

…– Вставай! – Голос магистра звучит буднично и равнодушно. Ему плевать, что дисцитий уже почти ничего не различает перед собой, голова его кружится, а раненая нога отказывается поддерживать тело в вертикальном положении.

– Не могу… – тихо и зло отзывается с земли Григ, прикрывая глаза и мысленно проваливаясь в сон, ибо сил нет уже даже на обычно помогающую ругань.

Бок обжигает золотистая яростная молния. Маги не любят ждать. И ненавидят слова «не могу».

– Вставай!

Кое-как, не веря сам себе, дисцитий перекатывается на бок и подгибает под себя колено. Каждое движение отзывается болью в истерзанных нервах и мышцах. Та-а-ак… А теперь медленно, осторожно опереться на колено и ладони, распрямиться… и встать.

– Хорошо, – холодно роняет магистр и, выждав две секунды, одним толчком роняет его на материализовавшиеся невесть откуда носилки, одновременно щелкая дежурным, чтобы уносили дисцития в лечебницу.

– Зачем?! – непонимающе хрипит оскорбленный в лучших чувствах Григ и, провожая взглядом уплывающего магистра, ждет ответа. Ждет, хотя больше всего ему хочется наконец-то отключиться и перестать думать о чем бы то ни было.

– Стойте! – властно окликает носильщиков мужчина и быстро догоняет носилки, склоняется над дисцитием.

– Что – зачем?

– Зачем вы заставляли меня встать, если все равно…

– Всегда вставай, Григ, – резко прерывает его магистр. – Вставай. Потому что те, кто в свое время не встал, мертвы.

Кое-как, держась обеими руками за ствол так кстати раскинувшей рядом свои ветви яблони, Григ поднялся на слабые, подламывающиеся ноги и с трудом огляделся по сторонам.

– Hrayn gjiller! – непроизвольно сорвалось с языка.

Нет, не от увиденного. Сад как сад: избавленные стараниями хозяев от плодов и радостно раскинувшие легкие ветви яблоньки, кое-где заботливо разбитые клумбы с уже отцветшими в этом году и горестно почерневшими цветами, вокруг – высоченная, в две сажени, стена, от которой ощутимо веет магией.

Но разозлило Грига не это, а жуткая, нечеловеческая, стреляющая боль в начавшем, казалось, подживать плече. Она скрутила мгновенно и без предупреждения, как будто опомнившийся от шока организм решил впаять Григу тройную порцию ощущений сразу – для пущего эффекта. Кое-как, хватая ртом воздух, дисцитий заставил себя выпрямиться и непослушными пальцами неловко распустил шнуровку и сдернул с плеча ткань… Увиденное заставило даже привычного к своим и чужим ранам мага выругаться еще раз. Зараза…

Рана не просто кровоточила – куда уж там! Окутавшая его на какое-то (кстати, узнать бы какое!) время магия разбила, деструктурировала все ранее наложенные на тело заклятия, и кое-как стянутая стараниями графа рана снова расползлась, оголяя беловатую кость…

В ушах зашумело, картинка перед глазами дрогнула и поплыла в неведомые дали. Григ с трудом удержался на ногах, обеими руками уцепившись за тревожно пошатнувшуюся яблоньку.

Так, ну и чем же это счастье хоть немножко подлатать?

Сосредоточиваться пришлось долго, отвлекала непрекращающаяся, приходящая волнами боль в разодранном плече, отвлекала тревога за наверняка уже хватившегося его графа, отвлекала подкатывающая к горлу с каждым порывом ветра и наклоном яблони тошнота-Слова заклинания аккуратно и привычно сплетались в знакомую формулу, готовую принять в себя энергию силы и, преобразовав ее, выпустить уже в форме физической материи.

Плечо словно онемело, стянутое заклинанием и наспех, неуклюже намотанной одной рукой повязкой. Рука повисла вдоль тела бесчувственной плетью. Впрочем, это уж точно лучше той разрывающей боли…

Позади послышался осторожный, мягкий шелест, с каким ловкая рука могла бы раздвигать шуршащие ветки, а нога – ворошить легкой поступью хрустящий ковер палой листвы.