Жертвоприношение - Шэрон Болтон

Правда, ни против Дункана, ни против Кенна пока не было выдвинуто никаких обвинений, но мы не сможем дышать спокойно, пока дело не будет окончательно закрыто. В пользу Дункана говорил, в первую очередь, тот факт, что прибывшая на остров команда Хелен нашла его запертым в подвале, полумертвого и истекающего кровью. Кроме того, наверняка учтут и то, что в течение почти двадцати лет он вообще не приближался к Шетландским островам. Что касается Кенна, то по странному стечению обстоятельств именно в те годы, когда женская смертность на островах резко возрастала, его все лето вообще не было в Соединенном Королевстве. Полагаю, что в течение многих лет Ричард прилагал немалые усилия к тому, чтобы защитить своего любимого сына.

Акушерскую клинику на острове Тронал закрыли навсегда. Двоих недоношенных малышей, которых я видела в ту ночь, перевели в отделение для новорожденных в Эдинбурге, и они оба в полном порядке. В настоящее время полиция пытается разыскать их биологических матерей, а также женщин, которые в последние годы приезжали на Тронал, чтобы прервать беременность на очень поздних сроках. Правда, пока никто не может сказать, каковы их правоотношения с детьми, о существовании которых они даже не подозревают. Видимо, последствия деятельности предприимчивых троу придется расхлебывать еще долго.

В настоящее время специалисты тщательно обследуют землю вокруг клиники, и им уже удалось найти несколько захоронений, хотя до окончания поисков еще очень далеко. В одном месте, неподалеку от пляжа, к которому я причалила той ночью, выкопали несколько крохотных скелетов. Когда я думаю об этих безвинных жертвах троналских экспериментов, мое сердце разрывается от боли.

Колетт Макнил и Элисон Роджерс беременны, таковы последствия их кратковременного пребывания на Тронале. Никаких половых контактов не было – врачи впрыскивали сперму непосредственно в полость матки. В настоящее время юристы спорят по поводу того, можно ли, с формальной точки зрения, считать это изнасилованием. Колетт собирается прервать беременность и уехать с Шетландских островов вместе с семьей. Элисон, двадцатилетняя незамужняя девушка, подумывает о том, чтобы оставить ребенка.

Услышав шуршание гравия, я обернулась. Дане удалось прорваться сквозь плотный заслон журналистов, и теперь она направлялась к нам. На ней были джинсы и большой бесформенный свитер. Я не видела ее с той самой ночи, когда мы вместе прыгнули в океан, и мне показалось, что с тех пор она не только похудела, но и стала меньше ростом. Волосы Даны были зачесаны назад и завязаны в хвост. Подойдя к нам, она замерла в нерешительности, как будто не знала, что сказать. Мне показалось, что она вот-вот расплачется, а я была не уверена, что смогу это выдержать. Уж слишком много слез было пролито за последние несколько недель. Поэтому я заговорила первой:

– Я думала, что ты в Данди. В отпуске по болезни.

Дана взяла складной деревянный стул, который стоял у стены.

– А я там и была. Скука смертная. Прилетела обратно сегодня утром, – сказала она и, разложив стул, села рядом со мной.

– Кажется, у тебя могут возникнуть проблемы, – сказал Дункан, глядя на склон, на котором работали полицейские эксперты. Мы проследили за его взглядом. Облаченная в белый комбинезон Хелен, которая до этого непрерывно сновала между экспертами, бдительно контролируя их работу, пристально смотрела на нас.

Я повернулась к Дане и нерешительно улыбнулась, не зная, как она на это отреагирует. В ответ на ее лице появилось бледное подобие улыбки.

– Как самочувствие? – спросила она, бросив выразительный взгляд на мой живот.

– Ужасно, – ответила я, и это была истинная правда, если не считать того, что не существует достаточно точных эпитетов, чтобы описать состояние женщины во время первого триместра беременности. Как только я смогу разговаривать по телефону, не опасаясь того, что меня вырвет прямо в трубку, обязательно обзвоню всех бывших пациенток и извинюсь за свою черствость.

– Так плохо?

– В общем, да. Но это совершенно нормально.

Мы замолчали, наблюдая, как Хелен разрывается между желанием немедленно спуститься к нам и устроить Дане нагоняй за то, что она раньше времени вышла на работу, и необходимостью оставаться на месте. Я думала о новой жизни, которая зародилась во мне вопреки всему. Вчера Дженни делала мне УЗИ. Мы с Дунканом держались за руки и со слезами на глазах смотрели на крохотный бесформенный комочек с очень сильным сердцебиением, который все это время рос, понятия не имея о том, какие страсти бушуют вокруг него.

– Я надеюсь, что вы ждете… девочку? – осторожно спросила Дана, и я услышала, как Дункан тихо рассмеялся. Это был очень хороший знак.

Неожиданно мое внимание привлек какой-то шум. На изгородь, которая проходила вдоль всего луга, села стайка светло-серых птиц с вилочкообразными хвостами, черными головками и красными клювами. Это были полярные крачки, которые вернулись после длительной зимовки в южном полушарии к месту обычных гнездовий на нашем лугу и были глубоко возмущены неожиданным вторжением людей на свою территорию. Крачек никак нельзя назвать спокойными птичками. Они прыгали по изгороди и кружили над головами полицейских, громкими криками выражая свое неудовольствие и требуя, чтобы те ушли и копали где-нибудь в другом месте.

– Мне кажется, они что-то нашли, – сказала Дана.

Я мгновенно забыла о птицах.

– Где?

– Видишь людей возле Хелен? Высокий мужчина с рыжеватыми волосами и женщина в очках в толстой оправе? Рядом с камышами.

Я быстро отыскала глазами маленькую группу, о которой говорила Дана. Они больше не были одними из многих. Внимание всех полицейских, работающих на нашем лугу, теперь было сосредоточено исключительно на них. Один за другим одетые в белые комбинезоны эксперты подтягивались к тому месту, где они стояли.

– Да они там что-то обсуждают уже целый час, – отмахнулся Дункан. – Мне кажется, что эти двое просто более эмоциональны, чем остальные.

– Они сейчас очень близко от того места, где я нашла Мелиссу, – сказала я сдавленным голосом.

Некоторое время мы молча наблюдали за тем, как четверо мужчин начали старательно копать в том месте, на которое указали эксперты.

– Давайте зайдем в дом, – предложил Дункан, но никто не сдвинулся с места.

Разбросанные по всему лугу полицейские прекратили поиски. Все взгляды были устремлены на четырех мужчин с лопатами. Даже неугомонные крачки притихли, как будто понимали важность происходящего.

Со стороны залива начали надвигаться темные тучи. Земля, которая еще минуту назад была расцвечена яркими красками поздней весны, погрузилась в полумрак. Казалось, никто не в состоянии заговорить. И мы, и полицейские на лугу молча прислушивались к размеренным, глухим ударам заступов о влажную землю и ждали.

Когда я поняла, что больше не в силах выносить это нервное напряжение, мужчины прекратили копать и отступили от ямы. Зато к ней сразу же устремились другие. Камеры экспертов защелкали, полицейские переговаривались по рации, из фургонов, припаркованных на нашем дворе, начали выгружать оборудование, а толпа журналистов заволновалась. Хелен начала спускаться по склону, направляясь к нам.

В конечном счете на нашем лугу обнаружили идеально сохранившиеся, потемневшие от торфа тела четырех женщин. Первую из них, которую откопали в тот день, когда я наблюдала за крачками, звали Рейчел Джибб. Остальные были опознаны как Хизер Патерсон, Кэйтлин Корриган и Кирстен Ховик. Все эти имена были мне знакомы – я видела их на экране своего компьютера в тот вечер, когда познакомилась с Хелен. Впоследствии я узнала гораздо больше об этих женщинах: о том, где они жили, какой образ жизни вели и какова была официальная версия их смерти. Я значительно больше, чем мне хотелось бы, думала о том, как они провели последний год своей жизни. Беременность и роды – это нелегкое и мучительное испытание для любой женщины. Так как же должны были чувствовать себя эти несчастные, вырванные из привычного окружения, разлученные с теми, кого они любили, обреченные на постоянный страх и одиночество? Конечно, им был обеспечен самый лучший, высококвалифицированный медицинский уход, но рядом не было никого, кто мог бы взять их за руку, нежно обнять, утешить и сказать, что в конце концов все обязательно будет хорошо, что их страдания окупятся с лихвой. Этих узниц собственных тел, которые удерживали их на Тронале не менее надежно, чем снотворные, наручники и охрана, содержали в одиночных загонах, как беременный скот, до тех пор, пока они не выполняли свою миссию и не переставали быть нужными мучителям. И если при мысли об этом в вас все клокочет от ярости, милости просим в наш клуб…

Как и у Мелиссы, у каждой из найденных на нашем лугу женщин было вырезано сердце. У каждой на спине было три рунических символа: Othila, то есть Плодовитость; Dagaz, или Урожай; и наконец Nauthiz – Жертвоприношение.