Рихард Зорге - М. Колесникова

Судьба Макса Клаузена и Анны сложилась несколько по-другому. После окончательного приговора в 1944 году Макса перевели в отделение для уголовников, где находились также японские коммунисты. «Через тюремного служителя они передавали мне японскую газету на английском языке и многое другое. При чтении этой газеты нужно было соблюдать осторожность, потому что время от времени в глазок подсматривал тюремщик. Из этой газеты я узнавал, что происходило в мире и как решается война. Кроме того, я читал тюремную газету на японском языке. Из нее я узнал, что Красная Армия все время наступает и теснит фашистов все дальше на запад».

Да, чтобы читать тюремную газету, Макс усиленно занимался японской письменностью и добился поразительных успехов. Иероглифы и катакана для него перестали быть загадкой. Книг заключенным не давали, но Макс сумел припрятать словарь японского языка.

10 марта 1945 года Токио подвергся налету американской авиации. Половина города сгорела дотла, тюремщики, забыв о своих обязанностях, отсиживались в бомбоубежищах. Много тюрем вместе с заключенными сгорело в тот день. Налеты продолжались до 26 марта. Последний отряд американских бомбардировщиков сбросил бомбы неподалеку от тюрьмы Сутамо. Загорелись деревянные постройки. «Горящие куски дерева разлетались по ветру и попадали в мою камеру, отчего сразу воспламенилась циновка. Дверь моей камеры была заперта, в то время как камеры других заключенных были открыты, с тем чтобы при необходимости они могли выскочить. Мне все время приходилось заниматься предотвращением пожара…» – пишет Макс.

На следующий день Клаузена отвезли в тюрьму Акита.

Анне Клаузен приходилось еще хуже. Два месяца спустя после вынесения приговора ее перевели из Сугамо в тюрьму Точиги. Здесь заключенные размещались в землянках, которые при дожде заливало. В коридорах ставили насосы, и заключенные выкачивали воду. В тюрьме насчитывалось более шестисот женщин, из них двести семьдесят политических. Заключенных по семнадцать часов в сутки заставляли изготовлять боеприпасы для армии. Кормили плохо. Смерть от недоедания, туберкулеза и других болезней считалась обычным явлением. «Меня содержали очень строго, совершенно изолировали от других, • на прогулку выводили раз в месяц и в такое место, где другие не бывали». Во время налетов американской авиации заключенных сковывали общей цепью и выводили во двор, Анну оставляли в камере. 13 июля ее перевели в барак № 3 – барак смерти. Тут держали в кандалах. «Моя камера была рядом с той, в которую складывали трупы. В проеме между камерами висела лампочка, в эту дыру из трупной камеры в мою проникало страшное зловоние разлагающихся трупов. В середине августа в ней лежали трупы по десять дней и больше. Пищи давали так мало, что трудно представить. Это были кукуруза, гаолян и еще какое-то месиво. От голода я не могла стоять на ногах».

Но советские разведчики стойко перенесли все мучения и лишения.

После разгрома Красной Армией Квантунской армии и капитуляции Японии Клаузенов освободили. Так как у Макса врачи обнаружили опухоль в печени, он попросил советского представителя устроить его в больницу. Через несколько часов Клаузенов отвезли на аэродром. Во Владивостоке Максу сделали операцию.

А потом их ждала Москва.

Макс всегда считал, что вся его деятельность направлена не только на защиту Советского Союза, но также на уничтожение фашизма и на построение социализма в самой Германии. Там, в Токио, он дрался за новую, социалистическую Германию. Подводя итог своей разведывательной деятельности, он мог гордо сказать: «Я стал разведчиком потому, что ненавидел фашизм и милитаризм и горячо любил свою родную Германию. Моя работа для СССР всегда являлась для меня также борьбой за светлое будущее любимой Германии».

В 1946 году Клаузены переехали на родину Макса – в ГДР.

Здесь оба вступили в Социалистическую единую партию Германии. Вскоре Макс стал инструктором по кадрам кепеникских судоверфей в Берлине. Он неоднократно завоевывал почетное звание активиста. Для них настала та мирная жизнь, о которой они так страстно мечтали многие годы.

Советское правительство высоко оценило подвиг боевых соратников отважного разведчика Рихарда Зорге: 19 января 1965 года Макс Клаузен награжден орденом Красного Знамени, Анна Клаузен – орденом Красной Звезды.

Узнав о награде, Макс Клаузен сказал:

«Дорогие друзья! С чувством радости и гордости мы узнали, что за нашу деятельность в Токио в составе разведывательной организации доктора Рихарда Зорге Советское правительство наградило нас боевыми орденами. Нам выпала высокая честь вместе с незабвенным Рихардом бороться против фашизма, против войны. Мы счастливы, что и наша работа явилась посильным вкладом в дело победы».

Министр государственной безопасности ГДР вручил Максу и Анне золотые медали за заслуги перед Народной армией.

29 января 1965 года Председатель Президиума Верховного Совета СССР передал жене и сыну Бранко Вукелича- Иосико Ямасаки и Хироси Ямасаки орден Отечественной войны 1-й степени – посмертную награду героя.

Авторы этой книги имели возможность встретиться с Иосико и Хироси Ямасаки. Тоненькая, небольшого роста женщина, скромно одетая, глуховатым голосом неторопливо рассказывала о живом Бранко. Живет она в Токио.

Что рассказала нам Иосико Ямасаки?

«У меня хранятся 159 писем, которые прислал мне Бранко из тюрьмы. Я вышла замуж 26 января 1940 года и прожила с Бранко всего двадцать месяцев. После его смерти мое горе было так велико, что я хотела покончитьс собой. Но затем, чтобы выполнить его желание, полностью отдалась воспитанию нашего единственного сына. Пусть будет таким же, как отец: честным, искренним, душевным, умным, храбрым.

Дело Зорге в Японии стали оценивать правильно, когда поняли, за что он боролся. Слезы радости выступают на глазах, когда вспоминаю слова мужа: «Мы боремся за мир. Сейчас стремимся к тому, чтобы не было войны между Японией и СССР»». Я без колебания поклялась, что во всем буду следовать за ним. Вы спрашиваете, какой день в моей жизни самый счастливый? Я хорошо помню тот день. Бранко вернулся вечером и сказал: «Наш брак признали официально. Наши советские друзья поздравляют нас!..» Когда фашисты напали на Югославию, Бранко рвался на родину. Он хотел участвовать в партизанской борьбе».

Хироси учился на родине отца – в Югославии, в аспирантуре при Белградском университете. До аспирантуры он занимался на экономическом отделении юридического факультета Токийского университета. У Хироси есть югославское имя: в Белграде его зовут Лавославом. Мать и сын навещают родных Бранко Вукелича. Сейчас Хироси женился и живет в Белграде.