Политология: хрестоматия - Александр Тургаев

В Италии в 1950-е гг. бедное сельское население составляло пятую часть электората: в одних районах оно голосовало за коммунистов, а в других – за христианских демократов. Постепенно численность сельского населения, включая фермеров-арендаторов, стала сокращаться. В то же время росло число промышленных рабочих, сконцентрированных на окраинах крупных городов северной и центральной Италии.

Италия дает пример значительных региональных различий как социального, так и политического характера. Они выявляются с помощью социологического анализа агрегированных данных в сочетании с анализом сведений, полученных в ходе выборочных опросов. Ограничиваясь анализом контингента промышленных рабочих, мы находим, что в 1950-е гг. около двух третей из них голосовали за коммунистов, социалистов и социал-демократов (в 1958 г. эти партии получили соответственно 37, 29 и 5 % их голосов). Христианские демократы получили четверть голосов рабочих. Этот раскол голосов классов впечатляющ, но он не столь существенен, как раскол по признаку религии. Начиная с 1970 г. равновесие влияния коммунистов и социалистов стало нарушаться в положении последних, однако в совокупности партии по-прежнему завоевывали большинство голосов рабочего класса. Между тем социалистическая партия привлекла на свою сторону все больше голосов служащих. Рост рядов средних классов и числа работающих по найму также способствовал укреплению однородности электората ком-мунистов в период 1980-х гг. То же самое произошло и с другими партиями.

В начале 1990-х гг. в условиях глубокого кризиса, когда легитимность режима оказалась под угрозой, старые партии были перестроены, некоторые из них раскололись, многие лидеры исчезли с политической арены, доктрины изменились, появились новые партии. Коллапс режима «партократии» привел к ослаблению связей между социальными слоями и партиями. «Социальный класс» лишился своего места в системе и даже в политических идеологиях.

Бейкер, Дальтон и Хильдебрандт провели на материале пяти парламентов выборов в Германии периода 1953–1970 гг. анализ корреляции их результатов такими факторами, как социальный статус, религиозный статус, региональная принадлежность и место жительства избирателей (город или сельская местность). На основе этого исследования ученые заключили: «Мы обнаружили, что за прошедшие два десятилетия имело место заметное снижение совокупно значимости этих четырех социоструктурных факторов». Они видят причину такого явления в экономическом процветании. В качестве индикаторов социального статуса ученые использовали данные о профессии, уровне дохода и образования, которые коррелируют между собой. Именно изменение социального статуса в значительно большей степени, чем изменение других переменных (особенно религиозного статуса), является причиной уменьшения числа голосов рабочего класса, подаваемых за социалистическую партию. Р. Дальтон в новом исследовании, охватывающем 1953–1983 гг., обновляет индекс Элфорда и демонстрирует его резкое снижение в ходе девяти последовательных парламентских выборов: 30, 37, 26, 12, 17, 16, 16, 10. Значимость «социального класса» в качестве основного фактора, объясняющего исход голосования, падает почти до предела...

Швеция являет собой идеальный пример для проведения сравнительного исследования классового голосования. Эта страна – модель неокорпоративистской демократии, где социал-демократы находились у власти 44 года подряд, вплоть до 1976 г., а затем после шестилетнего перерыва снова стали правящей партией. В 1980 г. треть рабочей силы Швеции была занята в госсекторе; в результате роста таких сфер, как здравоохранение, пенсионное обеспечение, образование, строительство субсидируемого жилья, социальная помощь семье и проч., на долю промышленности, шахт и строительства оставалась лишь треть рабочей силы. Доля ВНП, контролируемая (присваиваемая и перераспределяемая) государством и муниципалитетами, резко выросла с 30 % в 1960 г. до 70 % в 1983 г. Индекс Элфорда был рассчитан группой шведских специалистов для периода 1956–1982 гг., охватывающего девять парламентских выборов. Падение его величины очевидно, несмотря на отдельные незначительные колебания, обусловленные большей или меньшей степенью успешности деятельности партии: 53, 55, 47, 42, 39, 44, 36, 38, 35. Это падение связано с увеличением числа голосов наемных рабочих из числа среднего класса, отдаваемых социал-демократической партии.

Классовое голосование падало и в других скандинавских странах по тем же основным причинам, что и в Швеции: рост обслуживающего сектора и поддержка социал-демократов со стороны значительной части «беловоротничкового электората», занятого в этом секторе. В Дании индекс классового голосования снизился наполовину за период девяти выборов, происходивших с 1957 по 1984 г.: 58, 56, 56, 53, 43, 27, 36, 43, 27. В Финляндии отмечалось сходное падение индекса за период между 1948 и 1984 г.: 46, 54, 40, 32; а в Норвегии зафиксировано столь же резкое падение за период семи выборов между 1949 и 1979 г.: 49, 44, 44, 40, 36, 37, 29. Эти доходчивые цифры появились в результате многофакторного анализа. Авторы признают, что использование приема, построенного на двойной дихотомии («левые» – «правые» и промышленные рабочие – средний класс), ведет к упрощенчеству, они допускают также, что за исследуемый период социальная структура претерпела изменения. Однако несмотря на критику, которая может быть направлена в адрес указанного приема, нужно признать, что обобщение требует упрощения. Нет иного способа получить некую квинтэссенцию в результате переработки огромного объема электоральной статистики.

Р. Роуз и Д. Эрвин считают, что партию, которая получает две трети голосов от избирателей одной и той же социальной категории, следует рассматривать как «сплоченную», а партию, которая получает меньше двух третей таких голосов, следует квалифицировать как «разнородную». На деле же мы здесь имеем статистический артефакт. Рассмотрим пример социалистов. Если проанализировать длительный период с начала века, то можно сформулировать нечто вроде социологического закона: когда социалистические партии были небольшими, они в основном объединяли рабочих, когда же они выросли и стали массовыми, а иногда и правящими, то превратились в социально разнородные партии. Этот феномен был заметен уже в конце 1950-х гг.: «чем больше голосов получают социалисты, тем меньшую часть их электората составляет рабочий класс». В нынешних плюралистических демократиях нет ни одной ведущей партии, которая была бы однородной в социальном или религиозном отношении. Только небольшие партии могут иметь однородный состав...

Практически во всех европейских демократиях упало влияние религиозного фактора на электоральное поведение, поскольку там повсеместно ослабли вера и соблюдение религиозных обрядов. Здесь нет смысла углубляться в историю данного явления, многие недавние опросы свидетельствуют об этом.

Наиболее оптимальный вариант описания ослабления религиозного раскола в обществе связан с исследованием какого-то определенного четкого, идеального случая, поэтому обратимся к примеру Голландии, поскольку ее опыт в религиозной сфере начиная с 1917 г. и до наших дней имеет первостепенное значение в качестве урока для Европы в целом. В голландском обществе католики, кальвинисты, протестанты-реформисты, либералы и агностики с давних пор были отделены друг от друга непроницаемой стеной. Децентрализованная страна имела несколько крупных городов, среди которых ни один не играл доминирующей роли, Голландия сформировалась как федерация общин и муниципалитетов. В 1917 г. в разгар Первой мировой войны она ввела принцип пропорционального представительства. Объединенная демократия была установлена на основе признания «блоков» и «колонн». Как массы, так и элиты были вертикально структурированы. В таком обществе классовое голосование носило рудиментарный характер.

Ситуация начала меняться в середине 1960-х гг., в то самое время, когда объединенная демократия приближалась к поре зрелости. Процесс секуляризации порождал упадок влияния трех партий, опиравшихся на различные религиозные общности. Эти партии были вынуждены самораспускаться и слиться в единую Христианско-де-мократическую партию, которая потерпела серьезное поражение на выборах 1994 г.

Доля голландцев, заявлявших, что они не принадлежат ни к одной религиозной конфессии, выросла с 24 % в 1958 г. до 42 в 1975 г., 54 % – в 1987 г. и 57 % – в 1992 г. Доля заявивших о принадлежности к католицизму или протестантизму упала с 75 % в 1958 г. до 38 % в 1992 г., в то же время совокупная доля приверженцев иных идеологий (социализма, либерализма, гуманизма, коммунизма, агностицизма) выросла с 25 до 61 %. Некогда Голландия являла в Европе пример наиболее жестко структурированной и наименее гибкой в религиозном отношении страны, а сегодня она (наряду со Швецией) – наименее религиозная страна в этом регионе. Раньше религиозный фактор во многом определял особенность электорального поведения. Однако ныне его место занял отнюдь не классовый фактор. Сегодня электоральное поведение определяют текущие проблемы материального характера, а также имеющиеся политические альтернативы...