Шотландские тайны - Элизабет Торнтон

Река разлилась еще не полностью, но уровень воды был довольно высок. Легко перебравшись на другой берег, Бокейн встряхнулась и стала поджидать преследователей. Передышка немного затянулась, потому что люди и английские борзые ступали по мокрым камням медленно и осторожно.

Едва первая собака вышла на берег, Бокейн продолжила свой путь. Она миновала болото, углубилась в сосновый лес и наконец очутилась на склоне холма, поросшего вереском. Когда далеко внизу показались лисогоны, борзая неистово залаяла. Завидев ее, собаки словно обезумели.

Далее ее путь наверх пролегал по узкой и крутой оленьей тропе; вереск сменили голые камни. С высокой скалы Бокейн еще раз окинула взглядом всю долину.

А внизу тем временем творилось нечто невообразимое. Оказавшись на зеленой лужайке, откуда только что лаяла на них Бокейн, лисогоны унюхали барсучьи норы. Шотландская борзая была тут же забыта, и свора принялась сражаться с барсуками. Всадники беспомощно кружили по склону, покрикивая на собак и стараясь восстановить порядок.

Бокейн вскинула свою большую голову, втягивая чуткими ноздрями влажную прохладу опускавшегося тумана. Затем, прижав уши, она принялась осторожно спускаться с каменного уступа.

Три мили вдоль берега реки она неслась, не жалея сил. Тем временем туман окутал долину, укрыв поля и пастбища призрачной завесой. Бокейн продолжала путь, ни на минуту не останавливаясь, чтобы передохнуть. Она добралась до Инвери и только там, на берегу реки возле брода, позволила себе отдышаться, притаившись среди дикой ржи. Собака очень устала. Ее ребра ходили ходуном, словно кузнечные меха, в такт тяжелому частому дыханию… Внезапно из-за поваленного дерева послышался тихий шорох. Бокейн навострила уши. Крупная гадюка проползла по сухой листве и камням и неспешно скрылась в зарослях вереска. Помедлив еще несколько минут, Бокейн встала и энергично встряхнулась, разминая затекшие мускулы спины и плеч.

Негромко поскуливая, она ступила в холодный поток. Вода в реке поднялась, и камни брода были не видны. Бокейн шла медленно и аккуратно. Почти добравшись до противоположного берега, она совершила мощный прыжок и очутилась на мокрых камнях.

Затем Бокейн миновала небольшое болотце и березовую рощу. Собака окольными путями возвращалась в Гленшил-хаус. Когда она добралась до большой дороги, ее внимание что-то привлекло. Пришлось даже несколько раз остановиться, понюхать воздух и недоуменно поворчать.

Под тем самым мостом, на котором некогда Кейтлин ожидала пренеприятного лондонца, чтобы напасть на него и немного попугать, собака едва не обезумела. Она скулила, лаяла, кружила на одном месте, высматривала что-то сквозь пелену тумана… Казалось, она заблудилась. Наконец Бокейн приняла решение. Она взбежала по крутому откосу и выскочила на дорогу.

Всадник ни о чем не подозревал до тех пор, пока его конь не насторожился и не начал тревожно прядать ушами. Тогда человек натянул поводья и оглянулся, положив руку на кобуру с дорожными пистолетами. И как раз в этот момент Бокейн настигла его…

Кейтлин почудилось за спиной чье-то присутствие, и она, развернув пони, оглядела вересковую пустошь, по которой только что проехала. Она очень удивилась опустившемуся туману: Кейтлин была так погружена в свои мысли, что и не заметила, как изменилась погода.

— Бокейн! — негромко окликнула молодая женщина.

Туман клубился, на глазах густел, надвигался со всех сторон сплошной стеной, обволакивал — и на мгновение у нее возникло сильнейшее желание возвратиться домой. Когда-то, поддавшись подобному чувству, она повернула свою лошадку навстречу преследовавшему ее Ренду. Но тогда она была вооружена лишь кинжалом, а сейчас прихватила с собой еще и дедушкин пистолет — огромный, инкрустированный серебром и такой тяжелый, что Кейтлин сомневалась, сможет ли она при необходимости им воспользоваться. Снизу, из узкой горной долины, донесся ожесточенный собачий лай, и Кейтлин застыла при мысли, что могли означать эти звуки.

Перед каменоломней она спешилась. На расстоянии вытянутой руки уже ничего не было видно, но Кейтлин это не беспокоило. Она здесь отлично ориентировалась. К сожалению, поблизости не росло ни единого дерева, к которому можно было бы привязать лошадь… впрочем, Мордер всегда приходила на хозяйкин свист.

Кейтлин шла неторопливо и опасливо, но не потому, что боялась нападения Бокейн, а из-за пистолета, который она сжимала обеими руками. Дедушка объяснил ей однажды, что самостоятельная женщина обязана уметь защищаться, и показал, как нажимать на курок, но стрелять Кейтлин пока не доводилось.

Вереск исчез, уступив место лишайникам… Огромные булыжники, гранитные валуны… Старая каменоломня, дававшая иногда приют цыганам и бродячим ремесленникам, пустовала.

Кейтлин заметила среди камней кучку обглоданных костей и поспешно отвела взгляд. Вскоре она обнаружила логово Бокейн. Собака не стала забиваться в нору или пещеру, а предпочла сухое местечко под выступом скалы.

Очутившись возле логова своей любимицы, молодая женщина немного поплакала, а потом, вытерев подолом юбки глаза, села, опершись спиной о валун. Мысли унесли ее в прошлое, в тот день, когда она нашла здесь крохотного симпатичного щенка…

Гравий захрустел под чьими-то шагами, и Кейтлин произнесла тихо:

— Бокейн?

Никто не отозвался, и Кейтлин почувствовала, как по ее коже бегут мурашки. Она подняла пистолет — и увидела показавшуюся из тумана лошадиную морду. Рядом с лошадью, держа ее под уздцы, шагал какой-то человек.

— Дядя Дональд! — радостно воскликнула Кейтлин и тут же торопливо спросила: — Ну что, лисогоны Дарока загнали Бокейн?

— Точно не знаю, — ответил он, опершись на пастуший посох, — но думаю, что нет. Когда я решил повернуть обратно, они здорово от нее отстали.

Его тон показался Кейтлин странным, и она украдкой взглянула на дядюшку. Дональд Рендал, закинув голову, смотрел вверх, как будто угадывая за сплошной пеленой тумана голубизну небес. Потом он глянул на Кейтлин, и на глазах у него блеснули слезы.

— Я хотел поблагодарить тебя за то, что ты сделала для меня и Гленшила прошлой ночью, — сказал он. — Ты вернула нас с братом друг другу. Я ведь думал, что он ненавидит меня, но убедился, что это не так. Нет, Гленшил ничего не сказал — он же не может говорить, — но я посмотрел ему в глаза и увидел, что он все понял и простил меня.

— Простил? — растерялась Кейтлин. — Но за что? Разве вы в чем-то провинились перед дедушкой?

Дональд Рендал посмотрел на нее, как на неразумное дитя.

— Он простил меня за поджог и за свою болезнь. Понимаешь, он пытался остановить меня, но… в общем, лучше бы он этого не делал. Да, Кейтлин, мне хотелось избавиться от собаки, потому что она все знала и терпеть меня не могла. Все заметили, что Бокейн стала вести себя иначе. У меня не было другого выхода…