Величие Вавилона. История древней цивилизации Междуречья - Генри Саггс

Во время старовавилонского периода, когда шумерский разговорный язык быстро умирал, школы писцов процветали, обучая писцов шумерскому письменному языку, который оставался господствующим в литературе и религии. Тексты дают нам возможность представить организацию такой школы. Во главе ее стоял директор или декан (шумерский уммия – слово, обозначающее нечто среднее между «экспертом» и «властью»). Следующим по рангу шел классный руководитель – «отец дома табличек» – по-шу мерски – адда эдубба. Отдельным предметам обучали разные учителя, такие как дубшар нишид – «писец счета», то есть учитель математики, дубшар ашага – «писец полей», иначе говоря, учитель геометрии. Возможно, упомянутые выше два предмета вел один учитель. Самым важным, безусловно, был дубшар кенгира – «писец шумерского». Большая роль принадлежала и учителю, известному как Большой брат, который старался уделить внимание всем без исключения ученикам. Административное управление находилось в руках секретаря, который также поддерживал дисциплину.

Текст, из которого взято большинство приведенной выше информации, впервые был приведен С.Н. Крамером. В нем содержится интересный рассказ о буднях ученика первого года обучения. Вначале ученика спрашивают:

«Сын дома табличек, куда ты ходил, когда был молодым?»

Тот отвечает:

«Я ходил в дом табличек...

Я читал мою табличку, ел мою еду,

Готовил мою табличку, делал надписи, закончил ее,

Когда дом табличек открылся, я пошел домой.

Я вошел в дом, там сидел мой отец».

Парень рассказал отцу о том, как прошел его день, и приготовился к раннему ужину и сну.

«Я хочу пить, дай мне питье,

Я голоден, дай мне еды,

Омой мои ноги, постели постель, я хочу спать.

Разбуди меня рано утром,

Я не должен опоздать, иначе директор побьет меня».

На следующее утро мать дала юноше две булки, и он поспешил в школу, но день для него оказался неудачным. Несмотря на все усилия, он опоздал и угодил в неприятности. Классный руководитель побил его палкой за плохое качество таблички, сделанной накануне. На других занятиях парень тоже был бит палкой, и в конце концов ему досталось еще и за плохое поведение. День оказался настолько ужасным, что юноша попросил отца угостить директора. Это было сделано. Отец приготовил роскошное угощение для директора, который получил новое платье, подарок и знатно попировал. Мальчик сразу попал в милость, и довольный директор предсказал ему прекрасное будущее.

Другая табличка из того же текста, впервые подготовленная к публикации С.Дж. Гэддом, повествует о дальнейшей истории некогда робкого нового мальчика. В этом тексте мальчик учится второй год и стал, как утверждает профессор Гэдд, «смелым непослушным юношей, чья необузданная самоуверенность приводит его к конфликту с властями». Участники этого диалога – студент и Большой брат. Студент должен предложить, что он будет писать в качестве упражнения. Он ответил, что не намерен выполнять обычные упражнения.

«Я хочу написать что-то свое собственное. Я дам инструкции».

Большой брат возражает самонадеянному юнцу:

«Если ты хочешь дать инструкции, я не твой Большой брат.

В каком случае нужен мой статус Большого брата?

В искусстве письма самонадеянность уничтожает отношения с Большим братом.

О, грандиозный интеллект! Первичный член дома табличек!..

Твоя рука может быть умелой, но эта рука не слишком умела в использовании пера на табличке».

Ошибки студента перечислены подробно:

«Он делает надписи на табличке – но не завершает их успешно;

Он пишет письмо, но не указывает правильный адрес;

Если ему необходимо разделить поместье, он не разделяет поместье».

И далее в том же духе. Насмешливый Большой брат спрашивает:

«О, человек, не выделяющийся из писцов,

В чем же ты искусен?»

Студент, однако, не был пассивным и, высказавшись в защиту своих способностей, перешел в атаку на мастерство Большого брата, раскритиковав его арифметику, геометрию и правильность переписывания религиозных текстов. Взаимные оскорбления продолжались и перешли (судя по следующим событиям, поскольку фрагмент отсутствует) в кулачный бой. В следующей табличке сказано, чем кончилось дело. Появился директор и накричал на студента-правонарушителя.

«Почему вы двое так себя ведете?

Один человек бьет другого!..

....................

Почему существует Большой брат?

Потому что он более искусен, чем ты, в искусстве письма.

....................

Директор может делать все что угодно,

Он в высшей степени уважаем, что бы ни делал.

Но если ты делаешь, что твоей душе угодно,

Персона, поступающая как ты, вступит в конфликт с Большим братом.

В кладовой есть толстая деревянная палка, я буду бить такого ею;

Я надену медную цепь на его ноги;

Он сможет ходить по дому, но не выйдет за пределы дома табличек в течение двух месяцев».

Далее в тексте сказано, что директор, высказав угрозу, взял двоих молодых людей за руки в знак примирения.

Еще один тип учительской литературы, хорошо известный иудеям и христианам по Книге Иова, – тот, в котором рассматривается проблема зла и страдания. Голландский ученый Ж. ван Дийк весьма убедительно утверждал, что вопреки распространенному ранее мнению эта проблема возникла еще в Шумере. Между тем такого рода сочинения в настоящее время представлены на шумерском языке только двумя текстами, которые очень сложно интерпретировать, поэтому далее приводятся примеры только аккадских текстов, которые легче для понимания.

Новое и очень удобное издание учительской литературы, на сегодняшний день известной на аккадском языке, – «Вавилонская учительская литература» под редакцией У.Г. Ламберта. Поскольку автор был настолько добр, что передал мне рукопись еще до ее публикации, она широко использована в данной книге.

Один из самых запоминающихся текстов известен под названием Ludlul bel nemeqi («Восславлю владыку мудрости» – первая строчка произведения). Еще он называется «Поэма о праведном страдальце» или «Вавилонский Иов». Однако последнее название вряд ли правомерно, потому что, хотя поэма, как библейская Книга Иова, посвящена теме страданий, библейская книга по своей духовной проницательности и красоте образов настолько превосходит вавилонское творение, что их невозможно сравнивать.

«Поэма о праведном страдальце», вероятно первоначально состоявшая из четырех табличек, – это растянутый на пятьсот строк монолог, якобы произнесенный вавилонским аристократом. Его литературные характеристики говорят о том, что он был продуктом касситского периода. В поэме набожный рассказчик был покинут всеми богами, царь разгневался на него, придворные начали строить козни, и он стал изгоем. Предсказатели и маги не могли ему помочь. Он вспоминает, каким уважением пользовался раньше, и с грустью заключает: невозможно угадать, что удовлетворит богов.

Хотел бы я знать, что эти вещи найдут благосклонность богов;

Что то, что хорошо для себя, оскорбляет богов,

Что то, что плохо для человека, хорошо для богов.

Кто может знать мнение богов на небесах?

Неудачник был поражен болезнями. Целый сонм демонов явились из подземного мира, чтобы захватить его. У него стали наблюдаться симптомы паралича, дизентерии, туберкулеза и малярии.

Страдалец видел три сна. В первом появляется симпатичный молодой человек, но текст, содержащий его послание, разбит. Во втором молодой человек становится экзорцистом, выполняющим обряды над страдальцем по инструкциям бога. В третьем появляется женщина – богиня или царица, обещающая родить ребенка, а за ней – бородатый жрец с табличкой от Мардука, обещающей процветание. Когда Мардук проявил благосклонное расположение к страдальцу, его несчастья закончились. Демоны отбыли обратно в подземный мир, мужчина обрел здоровье, респектабельность и пошел в храм Мардука. Конец произведения вызывает сомнения. Некоторые ученые высказывают предположения, что в отсутствующей четвертой табличке, судя по отдельным немногочисленным фрагментам, описан триумфальный вход в храм Мардука некогда отверженного страдальца.

Второй, не менее важный труд из собрания учительской литературы, созданный, вероятно, несколько позже, чем упомянутый выше, – это «Вавилонская теодицея». Он имеет форму диалога между страдальцем и его другом. С точки зрения литературной структуры это тщательно продуманное сочинение, первоначально состоявшее из двадцати семи строф, каждая из одиннадцати строк, причем каждая начинается с одного и того же слога. Двадцать семь слогов составляют акростих, который дает предложение «Я есть Саггил-кинам-уббиб, жрец-маг, почитатель бога и царя». Краткое содержание произведения может быть изложено следующим образом: