Безнадежно одинокий король. Генрих VIII и шесть его жен - Маргарет Джордж

В висках по-прежнему ломило. Изумрудная настойка не окончательно избавила меня от пульсирующей боли. Видимо, той дозы не хватило. Я налил бальзама — немного больше обычного — в лекарскую мензурку и проглотил жидкость.

Буквально через пару минут я почувствовал облегчение. Неужели, чтобы снять боль, достаточно принять лишнюю пару капель? А большинство врачей не додумались до такой простой вещи.

В четыре часа меня ждал визит шотландского посла. Готовясь к аудиенции, я развернул свиток с составленной мной хронологией наших отношений, начиная с того времени, когда мой отец заключил родственный союз с Яковом III, выдав за него замуж мою сестру. Отвратительная история предательств и обоюдного недоверия. Почему шотландцы упорно враждуют с нами? Мы же их ближайшие соседи, живем на одном острове. Но они предпочитают союзничать с Францией. В 1513 году мы воевали с французами, и шотландцы атаковали нас с тыла. А когда Кромвель подыскивал мне невесту, Яков V выступил с такими же притязаниями и увел Марию де Гиз прямо у меня из-под носа. И напоследок гнусно обманул наши ожидания в Йорке.

— Граф Арброт, — провозгласил паж.

Я как раз успел занять тронное место и принять величественную позу. В зал вошел самодовольный граф и направился ко мне с таким небрежным видом, словно ежедневно наносил визиты королю Англии.

Он облачился в национальный шотландский наряд: немереные ярды шерстяной клетчатой материи, кинжал в ножнах, огромный вычурный аграф из серебра, скрепляющий концы пледа.

После предательской попытки покушения на мою жизнь герцога Бекингема было запрещено являться с кинжалами на аудиенцию. Я сделал знак телохранителям, и они церемонно избавили посла от оружия.

— Вы действительно являетесь представителем наследника Роберта Стюарта? — спросил я. — Уполномочены ли вы представлять Шотландию?

Его статус действительно волновал меня.

— Настолько, насколько может человек представлять достославную страну. — Его звонкий голос взлетел к лепнине высокого потолка.

— Тогда вам предстоит ответить на много вопросов, которые лишают меня спокойного сна.

Я пригласил его подойти ближе.

— Что означают цвета вашего тартана?

Расцветка клетчатого шерстяного пледа была незатейливой, но приятной для глаз.

— Преобладает белый цвет. Он имеет особое значение? — продолжал интересоваться я.

Большой, как у рыбы, рот шотландца растянулся в улыбке.

— Белый цвет в одежде указывает на то, что она праздничная. Значит, человек не собирается утомлять себя охотой или конными турнирами и пачкать наряд дорожной грязью.

Как примитивно! И как просто! Темные ткани — для верховых прогулок. А белые полосы означают: «Я верю вашему слову чести, мы будем беседовать в чистых залах, а скачки подождут».

— Вот как. Понятно. Итак, я надеюсь, вы дадите ответы, каковых я не дождался от вашего правителя. Шотландский король отказался встретиться со мной в Йорке, и мне совершенно непонятны его мотивы. Объяснений не последовало.

— Он опасался похищения.

— Неужели он так мало доверяет мне?

— Не вам, ваше величество, но враждебным шотландским кланам, готовым выступить против него. Они могли воспользоваться его отсутствием и захватить трон.

— И какие же из шотландских родов столь враждебно настроены?

Как в трансе, я выслушал длинный список родовитых фамилий. Среди них встречались и южные равнинные, и северные горные шотландцы, включая вождей и лордов Гебридских островов. Что же творится в этой стране?

— Разделенная, несчастная страна, ваше величество. С незапамятных времен большие древние кланы горцев, как вы называете их, властвуют в своих землях. Они живут в небольших долинах и ущельях и желают только того, чтобы их оставили в покое. Пограничные шотландцы действуют совсем по-другому. Это разбойничьи банды вымогателей, готовых предать ради собственной выгоды и соотечественников, и англичан. Особые интересы у островных жителей — они являются потомками скандинавов, обосновавшихся там издревле, и вообще не считают себя подданными нашей страны. Они прозябают на голых суровых островах Ирландского моря и называют себя христианами, однако…

Он развел руками, словно говоря: «Разве можно считать таковыми этих дикарей?»

У меня при дворе служил сейчас Макдоналд, сын вождя острова Рам. Судя по его речам, его соплеменники были не прочь брать заложников…

— Если в вашей стране царит такая неразбериха, то как же вы умудрились избрать посла? Что за кланы или графства вы представляете?

— Я прихожусь кузеном королю Якову, хотя и незаконнорожденным. Полагаю, я могу говорить от его имени. Мне известны его планы.

— У него могут быть планы? — резко бросил я. — Определенные и неизменные? Вы знали их, когда покидали Эдинбург. Но каковы они теперь?

— Думаю, они незыблемы. Я понимаю, что волнует моего короля.

— Измены, вы имеете в виду. Отлично. Так что же насчет наших с ним отношений? Отношений Якова Пятого с королем Англии, его родственником, дядей?

— Он желает мира.

Я подавил усмешку. Избитая старая фраза! Так же произносят «Аve Маria»[39], не имея в виду того, что на самом деле подразумевают эти слова.

— Я знаю путь к миру, — заявил я. — Объединение наших стран. Разве не странно, что на одном острове находятся два королевства? Давайте объединимся. Для начала посредством брака. Потом подумаем о слиянии парламентов…

— Брачные отношения уже завязались, ваше величество. В союзе Маргариты Тюдор и Якова Четвертого в тысяча пятьсот третьем году.

— Он получился не слишком удачным из-за выбора союзников. Моя сестра Маргарита… не слишком хорошо понимала, что ей выпала высокая честь. Она уехала в Шотландию совсем ребенком.

И осталась тем же ребенком в свои пятьдесят три года. До сих пор ею владели страсти, к сожалению, она недальновидна и лишена воображения.

— Кстати, как она поживает? — поинтересовался я.

На лице посла отразилось смятение. И в этом замешательстве виновата сама Маргарита. Подверженная своей похоти, порывистости… она скверно сыграла роль королевы, и никто больше в ней не нуждался. Ее окружали равнодушные сторожа. Даже родной сын считал ее обузой… как старого пса, который пачкает ковры и целыми днями дремлет на солнце. А его владельцы покорно ждут, когда он издохнет.

— Она сейчас… выздоравливает. В Метвенском замке. Она болела… э-э-э… У нее неладно было с головой[40].

— А как же ее… так называемый муж, лорд Метвен?

Она вышла за него замуж тринадцать лет тому назад после развода с Ангусом, а сейчас вновь хочет развестись, чтобы вернуться к прежнему супругу. Глупая похотливая баба!

— Он… живет отдельно, в Стерлинге.

— Правда в том, что он бросил ее, — бесцеремонно заявил я. — Его интересуют более важные дела, чем болтовня умирающей и никому не нужной старухи.

Я прищелкнул пальцами, чтобы вернуть на землю, казалось, витавшего в облаках шотландца.

— Ваша сестра… — протестующе начал он.

— Да. Моя старшая сестра. Но я говорил о новом брачном союзе. Он должен исправить первую, не слишком удачную, попытку объединения Шотландии и Англии, предпринятую моим отцом.

— Она же ваша сестра, — упорно повторил он.

— И поэтому мне следует скорбеть о ее судьбе? Я писал ей в тысяча пятьсот двадцать восьмом году, во время эпидемии потницы, когда впервые услышал о ее безрассудном разводе с Ангусом ради союза с этим драчливым Метвеном. Но разве она прислушалась к моим предостережениям? Нет! Так что же удивительного в том, что с ней произошло?

Маргарита была глупа. Вот чего я не выносил в людях. Я мог простить любой грех, любую недальновидность, но не глупость.

— Так значит, вас описывают правдиво, — прищурившись, заметил он.

— Возможно, если не считать неизменных замечаний о моей жесткости и отсутствии человеколюбия — о них вас, несомненно, уведомил ваш откровенный государь, Яков Пятый! Но если честное признание недостатков сестры и отсутствие сочувствия к дуракам составляет понятие жестокости, то я принимаю и такое определение.

— Вы чудовище!

Его лицо застыло, на нем отразилось выражение чистого ужаса, словно он действительно взирал на невиданного монстра.

— И вы в жизни не испытывали такого страха? Ну-ну, опишите мне ваши чувства! — подначил я его.

— Чудовищны даже ваши шутки, — проворчал он.

— Итак, похоже, мы достигли некоторого взаимопонимания…

Ах, до чего же утомительны такие аудиенции, первые полчаса уходят на бессмысленный обмен колкостями.

— Давайте попросту перейдем к делу. Я желаю объединения Шотландии и Англии, предпочтительно посредством брака. Тем самым мы прекратим нашу вражду — для понимания ее бессмысленности достаточно взглянуть на географическую карту. Ведь мы живем на одном острове. И из этого логично следует все остальное.