Колдун. Путешествие на восток - Кирилл Клеванский

Да, это был дракон. По преданиям стариков и байкам Добряка, этих тварей осталось на Ангадоре по штуке на кровного принца, как раз чтобы те совершили великий подвиг и завоевали сердце какой-нибудь прекрасной дамы. Один из дюжины, громадный как круизный лайнер, свирепый как тысяча безумных демонов, равный по силе богам и древним героям — один из последних Повелителей Неба.

— Невозможно, — прошептали сзади.

Я обернулся и увидел Мию, её дрожащие руки и глаза, полные ужаса, мигом отрезвили затуманенный рассудок.

— Я велел тебе не высовываться! — гаркнул я.

Девушка лишь обреченно покачала головой.

— От него не спастись.

Я снова посмотрел на буйствующего дракона, который словно поленья, раскидывал отважных кехелов, которые пытались пронзить его лапы своими копьями. Изломанные тела, до безумия храбрых людей, изломанными куклами взмывали в воздух и оставляя за собой россыпь алых капель крови, сверкающих в свете звезд, как самые отборные рубины, падали на землю. Я увидел как дракон, заглатывает сразу двух лошадей и те пропадают в его пасти, оглушая округу своим испуганным ржанием. В этот момент, со стены Нала-Су, взвилась игла с серебряным наконечником, она прочертила воздухе красивую дугу и впилась в спину твари. Дракон вскинул голову и вновь зарычал, двухметровый заряд баллисты, глубоко вошел в тушу крылатого. Как бы ни был свиреп и могуч это зверь, как бы ни был он страшен, но он лишь созданное природой, смертное существо. А все что смертно, однажды встретит свой конец.

— Хасим, — я вздернул за шиворот паренька, сидевшего сейчас на коленях и обнимавшего себя за плечи. Его щеки, блестели от пары мокрых дорожек, и его страх, словно отборная вонь, заставлял меня сморщиться. — Хасим! Забери тебя бездна!

Я с размаху отвесил юноше звонкую оплеуху. Тот вроде пришел в себя.

— Что я должен делать? — пробормотал он, внушая некое уважение.

— Следить за ней, — я всунул руку Мии, в ладонь племянника караванщика. Парень тут же оживился, и кивнул мне головой.

— Что ты собираешься делать? — спросила Лиамия, хватая меня за локоть.

Я обернулся и не сдержал улыбки.

— Реванш у тебя брать.

С этим словами я в два прыжка подлетел к своему хизу. Тот все так же рычал, заслоняя спиной лису, цвета ржавчины. В глазах Вайта, плескался звериный ужас и точно такая же решимость, загнанного в угол хищника. Черный дух пустынь, отчаянно боялся золотистого духа небес, но не отступал, а был готов сражаться до последнего вздоха, пока еще может рвать клыками и драть лапой. Пожалуй, одно только это зрелище, вселяло в меня уверенность. Нет-нет, вовсе не в победу, а в то что и я могу справиться с давящем чувством страха и ужаса. Впрочем, мне помогало и то ощущение, сопровождающее меня в каждый бой. В этот раз, оно было сильнее чем когда-либо, оно рвалось утопить меня в себе, захлестнуть своей волной и подарить сладостное ощущение безграничных возможностей. Но я не собирался ему поддаваться, и борьба с гогочущим демоном ужаса, лающим псом страха и этой нереальностью, придавало мне сил.

Новый язык пламени вырвался из пасти дракона, сжигая десяток кехелов, обращая их в пепел. Всего за миг, грозные войны, обернулись черными кучками, разогнанными ветром. Вайт взвыл и попятился назад. Он не справлялся. Его звериный разум, свободный и храбрый, не мог одолеть инстинкты, которые молили лиса о бегстве. Я обхватил морду четвероного руками и на мгновение прижался.

— Мы войдем в легенды, братец, — шептал я ему на ухо. — Разве ты не хочешь, чтобы барды веками пели о Вайте, величайшем из хизов?

Мой ровный голос и мерное почесывание, успокоили животное, но я страстно желал обмануться тем, что лис понял мои слова, что он был готов ринуться со мной в смертный бой. Я вскочил на спину хиза, седло валялось на земле, и поэтому я крепче стиснул ноги. Вайт, взвыл как волк, возжелавший броситься на льва и с места взял дикую скорость. Ветер пощечиной обманутой девушки, ударил в лицо, отбрасывая назад отросший волосы. Сердце билось быстро, дыхание с хрипом вырывалось из глотки, по спине катились реки пота, но мне было все равно. Я выхватил клинки, и расставив их в стороны, пустил в них силу. Мгновение, и Лунные Перья заискрились серебряным светом волшебных молний. Вайт несся на встречу громадному дракону так быстро, что за нами оставался искрящийся, магический след. Повелитель небес, открыл пасть, будто приглашая нас во врата бездны, и выдохнул ревущий, метра два в диаметре, поток пламени. Я всем своим телом почувствовал, как напряглись мышцы Вайта, как он на мгновение припал на могучие задние лапы, как стиснулись его челюсти, хрустя клыками. А мгновением позже мы взмыли в небо. Под нами ревело пламя, над нами сверкали равнодушные звезды, и в пяти метрах от нас первобытной яростью сверкали глаза дракона. Я ослабил хватку и одним движением вскочил на спину Вайта, опираясь о его мощное тело одними ступнями. Огненное горизонтальное торнадо, ослабло и вовсе прекратилось, в этот самый момент, напрягая ноги, я оттолкнулся от хиза. Лис, получив столь мощный толчок, сбитой птицей упал на землю, но не растерялся, а начал по кругу обегать дракона, своим лаем и рычанием привлекая внимание. Я же летел над землей, влекомый инерцией и собственной силой, до дракон оставалось не больше метра. Но я знал что не допрыгну, что сверзнусь чуть ли не с четырех метровой высоты, прямо на твердую землю. Недавний песок, обернувшийся стеклом, мигом сломает мне ноги и закончу смертью бесславной и не один бард не будет помнить имени Тим Ройс. И в этот самый момент, я почувствовал твердую опору под ногами. Вернее, я ощутил, что стоит мне пожелать и она там будет. Сознание вопило о том что это бред, вызванный горячкой боя, но я доверился своей интуиции. Я вновь напряг мышцы ног и сделал толчковое движение. Удивительно, но мне почудилось, будто я оттолкнулся от батута. Я легко спружинил еще выше в воздух, и еще быстрее полетел на встречу твари. И когда оставалось не больше полуметра, мне оставалось лишь замахнуться саблями, окутанными серебряными молниями. И в миг, когда мы столкнулись, я со всей силой и почти звериной яростью, вонзил их в шею дракона. Тело мигом обжог горячий чешуйчатый панцирь. Кожа мигом высохла, от жара идущего от тела твари, а брызнувшая на руки ярко-красная кровь, показалась кипятком. Крылатый зарычал и попытался стряхнуть меня, вероятно приняв за букашку, но я держал. Прижавшись всей массой к живому огню, игнорируя боль, я держал. Молнии шипели и искрились, причиняя боль зверю, он мотал своей громадной башкой так яростно, что окажись мы в лесу, он повалил бы не один десяток деревьев, но я держал. И даже когда Повелитель небес, стал изрыгать из глотки пламя, обращая его к небу, я держал.