Поспорить с судьбой - Оксана Панкеева

— Еще научишься, — утешил его Мафей.

— И то верно… А кстати, ты вот по девочкам пошел, а ты хоть умеешь предохраняться? Тебе наставник это объяснил, или счел… непедагогичным?

— А я сам нашел, — похвалился Мафей. — В справочнике.

— Эх ты, хризантема серебристая! Это же справочник для людей и про людей! Для эльфов эти заклинания не подходят! Ты думаешь, почему человеческие женщины так легко беременеют от эльфов? Потому, что предохраняются неправильно! Давай, я тебя научу, а то ведь будешь раздавать детей направо и налево, а потом вырастут — что с ними делать? Тут с одним не знаешь, как управиться…

Когда Мафей как следует усвоил эльфийское противозачаточное заклинание, новый наставник заявил, что самое время пришло податься к дамам. Вот только бутылочку допьем, да попросим дона Аквилио присмотреть за бедным сыночком. А не знает ли Мафей, где тут можно найти приличных дам? Чтобы они были красивые, утонченные и не против немного развлечься?

— Знаю, — заверил его Мафей и храбро подставил кубок, хотя стол уже слегка покачивался у него перед глазами.

— Эльвира, — мурлыкнула Камилла, как обычно занимаясь леденцом на палочке. — А твоя подруга… Невеста его величества… Она как, ревнива?

— Понятия не имею, — отозвалась Эльвира, отрываясь от книги. — Она еще ни с кем не связывалась настолько серьезно. А что, ты уже засомневалась, будет ли его величество продолжать пользоваться твоими услугами, когда женится?

— В этом я никогда не сомневалась, — усмехнулась Камилла. — Мне просто интересно, как это воспримет она.

— Сама узнаешь, — пожала плечами Эльвира и опять уткнулась в книгу. Ей действительно было совершенно неинтересно, что скажет Кира Камилле, застукав его величество за супружеской изменой. Может, и ничего не скажет. А может, и зарубит на месте. Какая разница. Тут Карлсон третью неделю не появляется, а Камилла со всякими глупостями…

— А я бы не рискнула проверять, — заявила герцогиня Дварри. — А то ведь пришибет. Как того беднягу, который додумался анекдот рассказать…

— Все мужчины столицы будут безутешны, — хихикнула Вероника. — Акрилла, а ты так до сих пор и не перепихнулась с его высочеством? Все целомудрие свое лелеешь? А, между прочим, он, говорят, нашел себе другую, пока ты ломалась.

— Ну и пусть, — насупилась Акрилла и закрылась очередным романом. — Подумаешь, какая-то крестьянка! Она ему скоро надоест. Зато больше уважать будет.

— Если бы ему некого было уважать, — засмеялась Камилла, продолжая надругательство над леденцом, — oн бы просто сходил лишний раз пообщался с наставником. А с тобой он связался потому, что ему не с кем было потрахаться. А как только нашел с кем, так и забыл о твоем существовании.

— Так уж и не с кем, — возразила Акрилла. — Вон, Вероника его чуть не силком к себе тащила, все хотела посмотреть, какой же он в постели. И что, пошел? Не пошел. За мной стал ухаживать.

— Ага, — фыркнула Вероника. — Поухаживал, понял, что тебе, кроме ухаживаний, ничего не надо, и нашел себе крестьянку. Ты что, до старости намерена носиться со своим целомудрием?

— Не твое дело, — надулась Акрилла. — Может, я просто еще не нашла достойного кавалера.

— Вы посмотрите! — издевательски посочувствовала Вероника. — Нет для нашей Акриллы достойного кавалера! Принц ей, видите ли, не подошел!

— Попади она сюда год-два назад, — усмехнулась маркиза Ванчир. — Фиг бы она сохранила свое целомудрие. Его величество пригласил бы и отымел, не спрашивая. И отказаться бы не рискнула. Даже рада бы была. А тут перед Мафеем выпендривалась… Эй, Сюань! Вот ты бы стала ломаться, если бы за тобой принц ухаживал?

— Что есть «ломаться»? — не поняла юная невольница.

— Это вот так, как Акрилла. Мафей к ней и так, и этак, а она с ним трахаться не хотела.

— О! — поняла Сюань. — Мафей хороший. Милые ушки. Почему не хотела трахаться?

— А ты бы хотела?

— Если господин его величество разрешить.

— Дамы, прекратите развращать молодежь, — подала голос Эльвира. — Его величество не разрешить… Тьфу ты, не разрешает. Говорит, ей рано. И может рассердиться, если что.

— И что он нам сделает? — хмыкнула Камилла.

— Попросит ее величество разобраться с ее придворными дамами, — невинно пояснила Эльвира. — И мало не покажется. Двадцать отжиманий и час занятий на плацу.

Дамы дружно захохотали, представив себя на плацу, но развращать молодежь перестали и переключились на более мирные темы — стоит ли новая помада Камиллы тех денег, что она за нее отдала, а также войдет ли в моду оригинальная прическа ее будущего величества, подобно тому, как вошли в моду Ольгины штаны. С прической разобрались сразу, единогласно решив, что человеку, имеющему два глаза, такая прическа будет просто мешать. А о помаде спорили бы еще долго, если бы их не прервали самым неожиданным образом.

Дверь внезапно отворилась, словно от хорошего пинка, и в дверном проеме возник, шатаясь и держась за косяк, пьяный в хлам принц Мафей. От наблюдательных дам не ускользнуло и то, что в ухе его высочества красовалась золотая сережка, которой еще утром не было, а волосы на висках были заплетены в две тонкие косички, скрепленные на концах нефритовыми заколками в виде птичек. Юный принц повел глазами по комнате и заплетающимся языком выговорил:

— Вер-роника! Я т-те эльфа привел!

И пока ошалелые дамы пытались сообразить, что делать, он переступил порог и продолжил, обращаясь персонально к Веронике:

— Ты же хотела? Посм-мотреть какие у эльфов? А я, значит, сопляк? Так я т-те эльфа привел. Вот. Взрослого. Хули… Хоулиан, заходи.

И в комнату действительно вошел эльф. Живой, настоящий эльф, ослепительно красивый и вполне взрослый, только почти такой же пьяный, как и Мафей. Впрочем, при виде эльфа дамы офигели настолько, что его состояние уже не имело особого значения.

— Здравствуйте, дамы! — радостно возгласил он, восхищенно перебегая взглядом от одной дамы к другой. — Меня зовут Хоулиан и я просто счастлив видеть вас. О, вы все так прекрасны, что я просто в затруднении…

— А я т-те че говорил! — ответил Мафей с такой гордостью, будто все они были его родные дочери.

— Человеческие женщины — это нечто невероятное! — продолжал эльф, изучая окаменевших от изумления дам. — Я всегда обожал человеческих женщин. А мама говорит — извращенец. Да, я извращенец! И горжусь этим! Ну, кто тут хотел посмотреть на мой член?

Вероника зарделась и хотела что-то сказать, но тут опомнилась Камилла. Видимо, последнее сказанное слово возымело на нее некое магическое действие. Она подорвалась с места, соблазнительно колыхнув бюстом, и промурлыкала: