Слава Византийской империи - Александр Васильев

Ученик и друг Плануда, современник Андроника II, Мануил Мосхопул имеет благодаря своей литературной деятельности, подобно своему учителю, большое значение как для характеристики византийских знаний конца XIII и начала XIV веков, так и для культивации классических знаний на Западе. Его «Грамматические вопросы» и греческий словарь наряду с переводами Плануда были любимыми пособиями для изучения греческого языка на Западе, а его толкования на целый ряд сочинений классических писателей и сборник писем представляют интересный, еще недостаточно исследованный культурный материал для данной эпохи»

В истории византийской литературы к представителям филологии относится обыкновенно также современник Андроника II Феодор Метохит, многообразная деятельность которого, однако, заходит далеко за скромные пределы филологии[1040]. Он был уже упомянут выше, в главе о Никейской империи, как автор панегирика в честь Никеи. Широко образованный, прекрасно начитанный в классических авторах, почитатель философии в лице Аристотеля и особенно Платона, «Олимп мудрости», по словам современных ему панегиристов, «живая библиотека», «Геликон муз»[1041], государственный деятель, первый министр при Андронике II и меценат, Феодор Метохит представляет собой интересный тип византийского гуманиста первой половины XIV века. Интересно отметить, что этот человек науки и знания совмещал в себе талант политического деятеля, имевшего исключительное влияние на государственные дела и пользовавшегося полным доверием императора. Современный ему историк Никифор Григора писал: «Он с утра до вечера всецело и необыкновенно горячо был предан занятиям по общественным делам во дворце, как будто ученость была для него совершенно посторонним делом; поздно же вечером, уйдя оттуда, он настолько погружался в науку, как будто бы был каким-либо схоластиком, совершенно чуждым каким-либо другим делам»[1042]. На основании высказываемых им иногда в своих произведениях политических взглядов Сафа сделал интересный вывод: не чувствуя склонности к народовластию и не будучи сторонником аристократии, он имел свой политический идеал, нечто вроде конституционной монархии. «Немалою оригинальностью этого византийца XIV века, – пишет Диль, – является лелеяние подобных мечтаний, при абсолютном режиме басилевсов божественного права»[1043]. Конечно, история политической теории в Византии еще не изучена, однако этот пример показывает, что история политических идей в Византии не является скучным повторением одного и того же. Она имеет свою жизнь и развитие[1044]. Более новое исследование, однако, показывает, что, вероятно, идея Метохита была не практической политической теорией, а интерпретацией идеи Платона в неоплатоническом духе[1045].

Потеряв положение, состояние и дом при перевороте, низложившем Андроника II, Феодор попал в заточение. Тяжело заболев, он получил возможность окончить свои дни в константинопольском монастыре Хоры (теперь мечеть Кахриеджами), который он ввиду ветхости зданий монастыря заново отстроил и украсил мозаиками. Еще и теперь среди других великолепных сохранившихся мозаик в современной мечети Кахриеджами можно видеть над главными дверьми, ведущими из второго притвора в храм, мозаику, представляющую Христа на троне, и у его ног коленопреклоненную фигуру Феодора Метохита в пышном платье высших византийских должностных лиц, подносящего Христу небольшую модель византийской церкви; имя Феодора Метохита читается на мозаике. Он скончался там в 1332 году.

К его ученикам принадлежит знаменитый византийский ученый Никифор Григора. В своих сочинениях он весьма обстоятельно и с энтузиазмом передал образ своего учителя[1046]. Его многочисленные и разнообразные, далеко не все изданные и малоизученные произведения, будет ли то собрание философских и исторических этюдов, или риторические и астрономические сочинения, или многочисленные стихотворения и письма к различным выдающимся современникам, позволяют видеть в Феодоре Метохите наряду с Никифором Григорой и Димитрием Кидонисом одного из самых блестящих византийских гуманистов XIV века. Новейший исследователь пишет о трудах Метохита как об удивительных и разнообразных и считает его «возможно, крупнейшим писателем XIV века и одним из крупнейших писателей византийской литературы»[1047]. Его философские занятия позволяют некоторым ученым, например К. Сафе, а за ним Ф.И. Успенскому, видеть в Метохите предшественника и подготовителя византийского платонизма XV века вообще и Гемиста Плифона в частности[1048].

Из его сочинений больше всего известны «Комментарии и моральные суждения», обычно называемые «Смесь» (Miscellanea philosophica et historica). Это своего рода «неоценимый кладезь идей Метохита», который дает читателю возможность восхититься его широкой и глубокой эрудицией. Метохит цитирует и, по всей вероятности, на деле прочитал свыше семисот греческих авторов. Его основным источником и любимым автором был Синезий[1049]. В его сочинениях рассеяно много важных исторических сведений по истории не только Византии, но и соседних народов. В качестве примера можно назвать детальный рассказ о его посольстве к сербскому царю в 1298 году для переговоров о браке одной из дочерей Андроника II[1050].

Метохит написал двадцать поэм, из которых опубликованы две. Первая содержит 1355 строк и является длинным описанием его собственной жизни и монастыря Хоры. Вторая поэма также является описанием этого монастыря[1051]. Остальные восемнадцать поэм хотя и не опубликованы, но анализировались в литературе. Они содержат большое количество информации о жизни автора и исторических событиях его времени[1052]. В девятнадцатой поэме Метохит давал детальное описание богатства, комфорта и удобства своего дворца, потерянного им во время восстания 1328 года[1053]. Поэмы его написаны изысканным стилем, который не всегда легко понимать. Однако это особенность не его одного, а многих византийских авторов, как поэтов, так и прозаиков, писавших в стиле, не отличавшемся ясностью и нуждающемся в комментариях. Тем большую ценность, с этой точки зрения, имеет тонкость его стиля.

Метохит оставил также некоторое количество писем. Из них в наши дни существует четыре. Большой ценности они не имеют. По всей видимости, остальные его письма были уничтожены недругами[1054].

Роль Метохита благодаря мозаикам Хоры велика также и в искусстве. В этом отношении он не ошибся, выражая надежду, что его деятельность в области искусства обеспечит за ним «до скончания века славную память у потомства»[1055].

Без всякого сомнения, одной из важнейших проблем в исследовании «возрождения Палеологов» является творчество в целом Феодора Метохита. Многое еще, однако, необходимо сделать. Его величие как человека и его значение в истории культуры XIV века только еще начинает осознаваться. Его сочинения должны быть полностью опубликованы и изучены, и только тогда можно будет адекватно оценить великого человека в великой культурной эпохе.

Среди филологов времени Андроника II можно упомянуть Фому Магистра, вышедшего из литературного кружка Мосхопула, Метохита и Григоры, автора ряда схолий к древним писателям, речей и писем, литературное наследие которого заслуживает того, чтобы быть лучше известным[1056]. Другим филологом того же времени был Димитрий Триклиний, выдающийся критик текста, способный встать рядом, по словам Крумбахера, с некоторыми современными издателями[1057]. Для своего времени он был прекрасным знатоком древних авторов, например Пиндара, Эсхила, Софокла, Еврипида, Аристофана, Феокрита.

Ко времени Палеологов принадлежит последний крупный юридический памятник, имеющий жизненное значение до настоящего времени: это – большая юридическая компиляция фессалоникийского юриста и судьи XIV века Константина Арменопуло, известная под названием «Шестикнижие» (е^оффАос;), так как делится на шесть книг, или «Ручная книга законов» (ттрбусірол vopcov). Этот сборник содержит гражданское и уголовное право с некоторыми приложениями, вроде, например, известного «Земледельческого закона». Автор пользовался предшествующими законодательными памятниками, особенно Прохироном и еще одним сборником X века, а также Эклогой, Эпанагогой и некоторыми другими[1058]. В недавнее время в вопросе об источниках «Шестикнижия» было обращено внимание на одну очень важную, еще не разъясненную сторону. Оказалось, что Арменопуло пользовался некоторыми источниками в очень древних редакциях, еще без прибавлений и изменений, сделанных законодательной комиссией Юстиниана[1059]. Другими словами, «Шестикнижие» представляет собой драгоценное подспорье, еще до сих пор с этой точки зрения не разобранное и не оцененное, для критических исследований об источниках Юстинианова права, о первоначальном содержании измененных текстов и о следах так называемого классического римского права в юридических памятниках Византии.