Богиня песков - Екатерина Смирнова

– Ко дворцу! – перекрывая шум, снова громко крикнул Таскат. – Ко дворцу! – и вытер пот со лба, валясь в глубину паланкина.

– Я так кричала, чтобы пришел кто-нибудь, кто доставит меня к цели – заявила она. – Я видела это. А если нет, они понесли бы меня на руках.

И верно, такую – понесли бы, думал Таскат. Она хорошо умеет мутить народ. Но даже сотня наспех обращенных – не лучшая защита от обученных бойцов.

Паника медленно отступала. Зачем я вмешался? Зачем поддался страху? Я что, единственный спаситель?

Но пока паланкин двигался, посланник смотрел только на Сэиланн.

Она была старше, чем ему казалось во сне. Старше, худее и меньше ростом – ему до плеча. Ее лицо, обветренное, бронзово-смуглое, непохожее на темно-пепельные лица жителей Аре или широкие лица макенгу, было строгим и сосредоточенным – ни дать ни взять птица, которая собралась клюнуть. Ее волосы были заплетены во множество мелких косичек.

Что-то было в ней от девочки-умницы, собравшейся на экзамен. Хотя какая из нее девочка?

Впрочем, все, что она делала, она делала на отлично.

– А… мальчишки? – спросил Таскат. – Где мальчики?

– В надежном месте – фыркнула она. – Кому до них дело? Если меня убьют, они останутся в безопасности. Могут постоять за себя. Далеко еще до дворца?

– Не очень…

– Это хорошо. Люди успеют пойти за нами.

Она откинулась на сиденье, невидящим взглядом смотря сквозь занавеску.

– Я сделаю его живым.

– Кого? Императора? Он там не один…

– Я знаю.

Таскат понял, что спорить с ней бесполезно. Кроме того, за ними идут любопытные, идет оплошавшая стража, идет буйная городская толпа, не понимающая, что происходит, но ждущая кровавого праздника, идут немногочисленные верные, а среди стражи наверняка есть убийцы магии, и каждый его жест будет замечен. Придется ехать с ней и попытаться уберечь ее.

– Сэи… – попытался он еще раз. – Там нельзя колдовать.

– Моя сила – не колдовство… – равнодушно ответила сэи. – Я говорю, и меня слышат.

– Но они не умеют говорить и слушать! – отчаянно взвыл Таскат. – Они слышат себя, но не тебя!

– Я заставлю.

Вопль за занавесками достиг предела.

– Сэи… Если уж я здесь оказался, я могу тебе пригодиться.

– Да?

– Есть другой способ. Они привыкли слышать то, что я говорю, потому что я приносил им большую выгоду. Я с другой стороны неба, я им интересен. Я очень долго здесь жил. Ты небесного рода.

– Я говорю. Я.

– Нет…

– Что?

– То есть – да, ты… – О боги. – Если нас будет двое – ты будешь говорить, а я переводить…

– Что делать?

Плохо, когда у людей всего один язык. Иногда в нем отсутствуют нужные понятия.

– Я могу объяснять этим глупым людям, что ты хочешь от них – вывернулся Таскат. Ты – говорить, а я – объяснять. Неживое не всегда понимает живое.

– Тогда неживое стоит убить.

– Так ты же хотела оживить, а не убить!

Сэйланн наконец отвела взгляд от занавески и посмотрела на него.

И улыбнулась.

Это было как удар грома, как молния в тесном подвале, как смерть посреди равнины, как… у Таската перехватило дух. Она действительно еще очень молода. Очень молода. И прекрасна. Просто ему страшно.

– Сэи… – с трудом выговорил он. – А потом? После того, как мы победим?

Что я несу…

Сэи опять улыбнулась.

– Мы победим. А я вернусь к своему народу, хотя это и тяжело.

Ее лицо на глазах постарело. На нем прорезались морщины, глаза застыли, и Сэиланн стала похожа на древнюю статую, на барельеф, который песок и ветер обглодали до основания. Чудом оставилось нетронутым только лицо и руки, прижатые к груди.

…очень стара.

Рев уличного моря перекрывал любые другие звуки, но она его, казалось, не слышала. Теперь их несли на руках, передавая от одних верных другим, и им приходилось цепляться друг за друга, чтобы услышать хоть слово. Паланкин подпрыгивал, как лодка на волнах.

– Прошу тебя – выговорил Таскат, не слыша своих слов. – Вернись… вернись со мной на ту сторону неба.

– На какую? – сощурилась Сэйланн.

– На нашу сторону неба. Это предопределено,

– И мы будем там вдвоем? – ухмыльнулась она. – Что за чушь? Или ты тоже хочешь умереть?

– Нет… – Ничего, что она видит его насквозь. – Но когда мы победим, твоя жизнь будет в великой опасности, так же, как и жизнь императора. Твоим сторонникам нужен мир. Но потом они скажут, что здесь им не нужна живая богиня. И придется защититься…

– Ты ошибаешься – процедила она. – Я знаю своих людей.

– Нет, не своих… – вздохнул Таскат. – Здешних людей трудно понять. Твои люди верны и простодушны. Но здешние люди ужасны. Они могут назваться верными, а в это время готовить яд. Они ради выгоды готовы жрать помет форра. Их столько, что ни один колдун не может за один раз прочесть их сокровенные мысли. Они богаты, хитры и любят власть. Таких ты убиваешь раз за разом, но здесь они полезны всем, и их придется оставить в покое. А они не оставят тебя в покое, и…

Лицо богини стало мягче, как будто барельеф начал оживать на глазах.

– Не убеждай меня – сказала она. – Я знаю, о чем ты. Я знаю, кто они. Ты говоришь о том, что я устала и скоро рассыплюсь на части, как рассыпается песчаная арка. Но пока я решаю за всех…

Таскат кивнул. Да, да…

Сэиланн продолжала:

– Значит, ты можешь видеть людей. Это хорошо. Но я тебе еще зачем-то нужна. Не миру, а тебе. Ты видел меня во сне. В чем дело?

– Еще как нужна! – возбужденно крикнул Таскат. – И не только мне! Ты несешь мир! Без тебя Айд – не страна, Айд рассыпался бы! Ты создала Закон. Его теперь признают в Исхе и Аре. И когда мы победим, то он победит вместе с нами!

За занавесками кричали, плакали, рыдали, падали на колени и били в гонг. Люди раздирали одежды и валились ниц. Стоял такой шум и гам, что собственных слов было не разобрать. Сэиланн улыбалась.

– Да.

– Но… но с другой стороны неба тоже нужен Закон! Ты и твои сторонники – великая сила. Как ты думаешь, они справятся без тебя? У них останется твоя память, твой Закон, твои правила, твои символы…

– Справятся – сказала Сэиланн. – Сейчас я собиралась говорить императору для того, чтобы император ожил. Может быть, он убьет меня, может быть, нет. Закон останется навсегда.

Таскат кивнул.

– Меня хотели убить в пустыне, в городе и во дворце. В пустыне это ничего бы не значило. Пусть убьют во дворце, меня и тебя.

Это было сказано очень просто и вызывало ужас.

У него оставался только один ход, последний.

– Стой! Я знаю, что надо делать – щелкнул пальцами Таскат. – Я знаю! И умирать тут вовсе не обязательно! Подожди!

Он попытался прийти в себя и успокоиться, чтобы не сиять, и накрыл ладонью нагрудный карман. Дворец был уже близко.

_

Одноглазому вожаку колдунов казалось, что подвал был полон народа. Вспышка, пришедшая утром от посланника, собрала много посвященных, а картина, которая при этом возникала, приводила в восторг. Конечно же, было немного страшно. Никто и никогда еще не пытался объединяться так для позиционной войны.

Конечно же, людей наяву здесь было немного, человек десять… Но они были не единственными магами в этом городе.

И на окраине, и в лесу, и близ разрушенных башен – все, кому когда-то явился во сне бледный человек с узкими зрачками, все, кто прятался в укромных местах, были готовы получить сигнал и вспыхнуть, как факелы. Их было не так много. Но они были.

– Скоро он окажется у императора? – поинтересовался одноглазый предводитель. – Он правда пошел в самое гнездо змей? И это все из-за нас? Как у него это получилось?

– Из-за богини – скептически заметил Кийли. – Сэи, говорят, прекрасна, как небесное знамя. Но если что, мы будем ему благодарны. Когда…. Это…. наконец будет сделано.

– Уже скоро – помахал рукой Ткет. – Скоро. У нас может быть шанс отомстить – или шанс выиграть.

– Я знаю – кивнул одноглазый. – Давайте… собираться. Я его знаю. Это он из-за правды.

Они сели в круг на полу, прикрывшись своими накидками, и сами стали похожи на большие черные камни.

Рядом стояли две неподвижные тени – побольше и поменьше. За ними светилась на подвальной стене тень гибкого, опасного зверя.

67

Советники ошеломленно наблюдали с балкона, как по ступеням дворца поднимались Таскат и Сэиланн, вокруг которых играли маленькие радуги, а гвардейцы опускали оружие.

– Не действует – доложил глава, протиснувшись поближе к начальству.

– Сами виноваты – отмахнулся советник в вопросах верности, хотя гвардия не была ни в чем виновата, и повернулся к выходу.

– Мы требуем аудиенции! – прокричал Таскат, размахивая руками.

– Почему они нас не убили? – прошептала Сэиланн, и глаза ее смеялись.