Сталин. Разгадка Сфинкса - Марат Ахметов

Для нанесения удара утром 22 июня 1941 года в первом стратегическом эшелоне с учетом финских, венгерских и румынских войск было сосредоточено 157 дивизий (из них 17 танковых и 13 моторизованных) и 18 бригад (в том числе 5 моторизованных). 4600 тысяч человек, более 42 тысяч орудий и минометов, свыше 4 тысяч танков и штурмовых орудий, около 4 тысяч боевых самолетов изготовились к бою.

Это была огромная, невиданная в истории человечества армия вторжения.

Резюме раздела

Когда в марте 1939 года Германия в нарушение Мюнхенских договоренностей поглотила остальные части Чехословакии, Сталину окончательно стало ясно, что этим актом агрессии Гитлер не ограничится. Аппетит у последнего лишь разгорался. Советский Союз, со дня на день усиливавшийся политически и экономически, активно выступал за сохранение мира на планете. Однако политика организации мощного блока миролюбивых держав в качестве реального противовеса милитаристски настроенным государствам терпела сокрушительный крах.

Советские руководители пристально следили за неблагоприятно складывавшейся международной обстановкой. Кремлю становилось совершенно очевидным, что назревает новый всемирный военный конфликт с совершенно непредсказуемыми последствиями. Вследствие этого Сталин берет внешнеполитическое ведомство под личный контроль. Его намерения в отстаивании интересов укрепления обороноспособности страны всеми способами и мерами тверды и непреклонны. Руководствуясь исключительно побуждениями безопасности, Сталин вынужденно идет на заключение пакта о ненападении с потенциальным заклятым врагом — нацистской Германией.

Помимо выигрыша во времени, он присоединяет к СССР территории, которые ранее входили в состав Российской империи и заселены преимущественно славянами. Гитлер сражается и завоевывает другие государства. На другом конце Европы лишь Англия осмеливается противостоять Германии. Советский Союз тем временем реорганизует отрасли промышленности, связанные с ускоренной милитаризацией экономики. Интенсивными темпами осуществляется перевооружение сухопутных войск, Военно-Морского Флота и авиации современными видами ведения огневых контактов. Количественный состав Красной Армии непрерывно увеличивается.

С самого начала 1941 года Сталину и его ближайшему окружению необходимо начинать привыкать к мысли, что военного столкновения с Гитлером не избежать. Последний давал все более явные подтверждения агрессивности своих намерений. Однако по причине явного отсутствия милитаристских наклонностей Сталину весьма трудно было смириться с неизбежностью войны. Этот психологический барьер или своеобразный рубикон в своей душе он не смог преодолеть в полной мере. Именно поэтому Сталин всеми мерами и средствами пытался оттянуть сроки начала войны. Даже в тот период времени, когда духота на западной границе страны стала нестерпимой и немецкие военные громы с минуты на минуту должны были пустить молнии несущие смерть.

X~В начальном периоде германо-российского столкновения

«И началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие…»

Неужели Гитлер все же осмелился напасть на Россию, мог думать Сталин, когда автомобиль на предельной скорости пожирал расстояние между загородной резиденцией Вождя и мирно спящим городом. Помимо данного соображения его могли беспокоить мысли о том, все ли сделано правильно для наиболее эффективного отражения возможной агрессии.

Несколько часов назад Сталин, вкупе с ближайшими сотрудниками, попытались предугадать возможные осложнения и осуществили дополнительные конкретные меры. В соответствии с ними командующим вновь организованным Южным фронтом со штабом в Виннице, назначался глава Московского военного округа И.В. Тюленев.

Формирование полевого управления фронта, равно как и комплектование войсками, намечено было силами и средствами нескольких округов. Так, к примеру, из Одесского военного округа выделялась 9-армия, прикрывавшая Тираспольское направление.

Командующим четырьмя «армиями второй линии» (несколько позже к этому резерву Главного Командования прибавили еще три армии) утверждался Буденный с местопребыванием штаба в Брянске.

Мерецкову, с выездом на место, планировалось поручить общее руководство Северным фронтом, а Жукову намечалось осуществлять координацию Юго-Западного и Южного фронтов, также с выездом на место. Ввиду образовавшейся вакансии Мехлис был назначен начальником Главного Управления политической пропаганды Красной Армии, «с сохранением за ним должности наркома госконтроля».

Когда главные «виновники переполоха», Тимошенко и Жуков вошли в кабинет Сталина, все спешно вызванные члены Политбюро уже были в сборе. Невыспавшийся генсек сидел во главе стола и как обычно, в случаях плохого настроения, держал в руках нераскуренную трубку.

— Кто-нибудь может разъяснить, что реально происходит на границе? — Чисто риторически вопросил Сталин.

Нарушив тягостное молчание, он дал поручение связаться с германским посольством. Тут же поступило известие о том, что посол фон Шуленбург добивается аудиенции для срочного сообщения. Принять его было поручено Молотову. Рандеву дипломатов оказалось непродолжительным, причем невозможно совершенно точно определить, кто из них был более обескуражен происходящим, фон Шуленбург или Молотов. Быстро возвратившись, последний скороговоркой сообщил: Германия объявила нам войну.

Вновь наступила длительная, тягостная пауза. Военные рискнули нарушить ее предложением: немедленно обрушиться всеми имевшимися в приграничных округах силами на прорывающиеся части противника, задержать и уничтожить.

Сталин незамедлительно подписывает директиву, далекую от реальности по сложившейся обстановке и соотношению сил на отдельных участках фронта. О чем довольно деликатно выразился Жуков в своих мемуарах, скромно умолчав, что продолжал тешить иллюзиями политическое руководство. Согласно извлечений из этой несбыточной директивы, советским ВВС вменялось разбомбить города Кенигсберг и Мемель, а на территорию Финляндии и Румынии до особого распоряжения налетов пока не делать. Наземным войскам также приказывалось впредь до особого распоряжения «границу не переходить». Остается лишь удивляться, что не ставилась задача немедленного штурма Варшавы или Берлина. Первое, хотя и невыполнимое решение, тем не менее было принято, и процесс пусть со страшным скрежетом, но пошел.

В Кремле лично Сталин и его окружение еще не имеют отчетливого представления о событиях, происходящих за сотни километров от столицы.

В Германии в семь часов утра по местному и девять по московскому воззвание фюрера к германской нации зачитывает доктор Йозеф Геббельс. Данное обстоятельство косвенно свидетельствует о том, что Гитлер не был абсолютно уверен в успехе. А также признание в том, что он последнее время скрывал свои коварные замыслы от народа, суть, обманывал массы.

«Немцы! В этот самый момент начался поход, который по своим масштабам не имел себе равного в мире. Сегодня я снова решил вверить судьбу, будущее рейха и немецкого народа в руки наших солдат. Обремененный тяжелыми заботами, обреченный на месяцы молчания, я могу,наконец, говорить свободно. Да поможет нам бог, особенно в этой борьбе»…

Наконец утро 22 июня в Москве полностью вступило в свои права, и советский Генеральный штаб устанавливает, что практически на всем протяжении западной советской границы завязались ожесточенные сражения с наступавшими армиями вермахта.

Германская авиация нанесла сильные бомбовые удары по аэродромам округов, городам и железнодорожным узлам, военно-морским базам Черного моря и Балтики. После сильной продолжительной артподготовки сухопутные части противника в 5-6 часов утра, смяв слабые заслоны, пересекли границу Советского Союза.

Постепенно становится ясно, что разворачивается широкомасштабное немецкое наступление, а не просто крупная военная провокация. Из штабов приграничных округов поступает самая разноречивая информация, некоторая практически провокационного содержания. Со многими соединениями связь у них нарушена. Вести с запада идут преимущественно самые неблагоприятные, натиск противника весьма силен. Вместе с тем, отдельные командиры, не владевшие ситуацией, первоначально слали слишком оптимистичные донесения, вводившие Генштаб и Наркомат обороны в заблуждение.

Советские руководители были предельно обеспокоены случившимся. Несомненно, Сталину психологически трудно свыкнуться с мыслью о войне, с ее неизбежными горестями и разрушениями. Относительно малоподвижный ум вождя не успевает впитывать хлынувшие бурным потоком сведения, не говоря уже об их анализе.