Трудовое воспитание и политехническое образование - Надежда Крупская

Я думаю, что это определение нам очень важно запомнить, потому что мы под технологией часто понимаем нечто совершенно другое, а понимание производственных процессов, научное их освещение, сравнение изучения их исторического развития у нас постоянно выпадает. Маркс преподаванию технологии придавал особенно большое значение, и понятно почему. Если ученики усваивают производственные процессы, если они их осмысливают и начинают понимать, почему данный производственный процесс выше другого, то это значит, что они начинают понимать современную технику, овладевать современной техникой.

У нас технология входит в состав физики, но недостаточно, а между тем это чрезвычайно важно. Нам нужно воспитать наблюдательность ребят, понимание машин и тех производственных процессов, в которых они принимают участие. В этом гвоздь вопроса. Когда ребята приходят на производство и начинают переносить катушки из цеха в цех, то они мало чему учатся. Они не обучаются той науке, которая им нужна для того, чтобы быть хозяином производства, чтобы понимать это производство, чтобы ясно понимать, что и к чему в производстве, понимать удельный вес каждого производственного' процесса. Мне кажется, что нам нужно пересмотреть нашу программу по физике под этим углом зрения, т. е. какое место в ней занимает технология.

Затем относительно математики. По-моему, в наших математических программах недостаточно мотивировано, почему тот или другой раздел нужно именно проходить. Потом в этих программах нет достаточной связи с конкретным производством, с тем производством, на котором ребята работают. Начинаются они с промфинплана. Конечно, подойти к промфинплану необходимо, но ребенок пятой группы еще не знает производства в целом, он его еще не охватил. Экскурсии на завод, которые проделаны за четыре года, дали ему очень поверхностные знания завода, и даже те разговоры, которые он слышит от отца и матери, работающих на заводе, — все это не дает ему еще понимания удельного веса каждого производственного процесса. Говорить о промфинплане такому ребенку — это значит говорить об арифметических задачах, не связывая цифры с пониманием промфинплана. К этому нужно подвести. Промфинплан не должен выпадать. Но это не должно быть вначале и с этого не нужно начинать. Есть разные задачи по физике и по механике, но их мало. Необходимо, чтобы та работа, которую производит ребенок, была как-то математически осмыслена, связана с изучением математики, чтобы арифметические, алгебраические и геометрические знания были связаны с производством, способствовали бы лучшему их пониманию.

Эта увязка проведена лучше в отношении сельского хозяйства, и там все изученные измерения дают большие практические результаты. Я недавно слышала одного заведующего школой ШКМ, который рассказывал, какую громадную помощь оказала ШКМ своими знаниями по землемерию. Она помогла установить колхозникам трудодни. Все обмеры и все математические вычисления, перед которыми колхозники стояли в полном недоумении, были произведены школой. ШКМ помогла произвести эту большую работу. И, конечно, это подняло все настроение школы, потому что ребята увидели, что они провели большую нужную практическую работу.

Если наши программы по части геометрии и землемерия дают необходимые знания, то мне кажется, что настоящей связи с производством в них нет, по крайней мере она недостаточна. Нужно с этого начать и нужно глубже подойти к этому вопросу.

Относительно общественной работы. У нас ребята чрезвычайно загружены общественной работой. Это все отмечают и все на это жалуются, но когда слышишь рапорты ребят на заводах, то бросается в глаза, что ребята загружены при этом работой чисто технической. Товарищи с Урала жалуются на то, что когда надо на заводе вывесить какой-нибудь плакат, то обязательно зарисовку плаката должна произвести школа.

И ребята загружаются технической работой. Рисовать большие буквы красками они умеют, но это отнимает у них громадное количество времени. Точно так же возьмем сбор утильсырья. Вначале, когда это начинается, для младших групп это очень интересно. Но когда сбор утильсырья превращается в то, что ребята целыми днями в течение двух месяцев собирают пустые бутылки, стучатся из квартиры в квартиру, разговаривают и торгуются за каждую бутылку, то это такую уйму времени отнимает у ребят, что получается нечто совершенно недопустимое. Вместо того чтобы учиться, вместо такой общественной работы, на которой ребята приобрели бы организационные навыки, на которой они приобрели бы новые знания, их загружают такой общественной работой, которая в сущности не дает им никаких новых знаний, никаких новых умений. Вот в этом отношении тут, конечно, нужна очень большая настороженность. В особенности во время заключения договоров с предприятиями. Предприятия не всегда это дело понимают. Каждый договор должен быть оценен с точки зрения педагогической: что ребятам посильно, сколько эти взятые обязательства займут у них времени и т. д. Общественная работа совершенно необходима. Мы ведь думаем не только о том, чтобы ребят научить известным трудовым навыкам. Мы должны думать также о том, как научить вести общественную работу, но ставить ее надо рационально.

Когда прочитываешь подряд то, что писал Владимир Ильич в 1916, в первой половине 1917 и в начале 1918 г. об общественной работе, то там он говорил о том, что необходимо в общественную службу, которая должна быть организована около Советов, втянуть всех женщин и всех подростков. И он так это мотивировал: в процессе общественной службы, в процессе общественной работы подросток будет учиться тому, как вести эту общественную службу, без которой немыслимо строительство социализма. И вот в этом отношении мы, конечно, должны позаботиться, чтобы ребята были в эту общественную службу втянуты, чтобы они могли помогать работе Советов и работе других организаций. Но надо, чтобы эта помощь не была только технической помощью, не была простой разноской повесток, не была простым собиранием бутылок, а чтобы это было осмыслено, освещено ребятам, чтобы это было связано с той программой, которую они должны пройти, с теми знаниями, которыми они должны овладеть. И потом, конечно, количество. У ребятишек определенные силы. Надо, чтобы был какой-то расчет хозяйственный тоже по отношению к ребятам: сколько времени они отдыхают, сколько учатся, сколько они могут вести общественную работу. Сейчас у нас ребячье время неэкономно расходуется, самый процесс учебы ставится очень неэкономно: пока соберутся, пока распределят книжки. Потом сама работа во много смен очень дезорганизует всю учебу. Все это надо пересмотреть с точки зрения рационализации времени подрастающего нашего поколения. Нельзя допустить, чтобы была такая перегрузка.

У нас часто предполагается, что ребенок, подросток все может, что можно потребовать от него какой хочешь суммы знаний, какого хочешь количества труда и т. д. Это совершенно неверно, это совершенно неправильно. Тут Андрей Сергеевич (Бубнов. — Ред.) рассказывал насчет техникумов, что преподаватели техникумов весьма недовольны низким уровнем знаний семилетки. Я ни на минуту не буду отрицать, что наша семилетка дает очень мало знаний, что она не дает тех знаний, которые она должна давать. Но почему преподаватели техникумов недовольны тем уровнем знаний ребят, которые приходят в техникумы? Они недовольны потому, что программа техникумов не увязана и не может быть увязана с программой семилетки. То, что раньше ребята проходили в девять лет, никакими силами нельзя изучить в семилетке, потому что просто не в силах ребят этого возраста овладеть этими знаниями, а от них требуют при поступлении в техникум того, что раньше давала девятилетка. Нет необходимой увязки. Некоторые техникумы требуют тех знаний, которые семилетка никоим образом дать не может, причем много знаний формального, условного характера. Затем у нас наши техникумы часто считают, что они не должны заниматься родным языком, что это не их дело. Мне вспоминается здесь то, что я читала об американских вузах. Там в вузах идет громадная работа по языку. Преподаватели американских вузов считают, что они должны дать возможность учащимся по-настоящему овладеть языком, в том числе и техническим языком, а у нас часто считается, что если родной язык проходится в техникуме, то это только в силу плохой подготовки ученика. Затем наши техникумы постоянно забывают то, что говорил т. Ленин, что и в специальных учебных заведениях надо давать политехнический кругозор. Это наши техникумы сплошь и рядом забывают. Они стараются дать узкую специальность, а основу, общий фон, общее понимание производства в целом — этого они не дают и считают это лишней нагрузкой. Только узкий специалист — и все! Со стороны техникумов это, конечно, неправильный подход, все это старинкой дышит. Я должна, конечно, сказать, что у нас школа-семилетка, и политехническая, и неполитехническая, и та, которая успела политехнизироваться, и та, которая не успела, дает чрезвычайно скудный запас навыков и знаний. Почему это так получается? Мне кажется, что тут вопрос в том, что наши молодые педагоги не получили правильной подготовки. У нас в наших педтехникумах и педвузах совершенно правильно обращают внимание на политическую подготовку. По из этого не следует, что не надо обращать внимания на вооружение молодых педагогов, будущих учителей, навыками методическими, без которых они не могут быть настоящими преподавателями, настоящими педагогами. А старый учитель вооружен этой техникой, но он не всегда умеет перестраивать, приспособить к новому содержанию ту методику, которой он владеет. Методика преподавания играет огромную роль. Мне приходилось наблюдать швейцарскую школу. Педагог там разыгрывает как по нотам урок. Он добивается того, чтобы ученики без всякой книжки, со слов запоминали то, что говорит учитель. Правда, содержание преподавания, которое дается учителем буржуазной школы, заставляет желать, чтобы он вообще не сообщал его ребятам, потому что это ребят только дезориентирует. Но самая техника урока чрезвычайно разработана. У нас техника хромает. У нас на уроке масса времени, как и в старинку, уходит на совершенно ненужные разговоры. Рациональную постановку урока можно встретить у очень немногих учителей. Забываются, например, такие элементарные вещи, что для усвоения предмета нужно, чтобы была определенная зарядка, определенный интерес к урокам. Сплошь и рядом те, кто наблюдает школы — инспектора, разные обследовательские бригады, — рассказывают, что уроки обычно очень скучны. Объясняет учительница геометрическую теорему и не говорит, зачем эта геометрическая теорема нужна, сама путается в объяснениях этой теоремы. Страдает и техническая сторона: учительница говорит тихо, слышат только передние ряды, задние не слышат. Понятно, что каждый занимается тем, чем хочет. Не интересно им это. Как пробудить интерес? Вот вопрос, который имеет и для нашей педагогики значение — не меньше, чем для буржуазной. Надо, чтобы у ребят был интерес к технике. Этот интерес у ребят пробуждается окружающей жизнью: пролетевший аэроплан, проехавший автомобиль, паровоз, трактор — все это поднимает интерес к технике, а часто преподаватель не умеет использовать этот интерес, не умеет связать этот пробудившийся интерес с преподаванием. Поэтому отмечается, что на заводе у ребят дисциплина хорошая, работают они прилежно, а придут в школу, и им становится непереносимо скучно. Овладеть методикой того, как сделать предмет интересным, — это одна из очередных задач.