100 знаменитых символов советской эпохи - Андрей Хорошевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
12 декабря 1962 года первый секретарь Харьковского обкома КПУ Н. А. Соболь на заседании сессии Верховного Совета СССР высказал мнение о необходимости строительства метрополитена в Харькове, а в марте следующего года горсовет обсудил и утвердил «Соображения о необходимости строительства метрополитена», представленные организацией «Харьковпроект». В этом документе, кроме проекта прокладки обычного внутригородского метро, предлагался вариант соединения подземной линии с пригородными участками железной дороги. Для этого необходимо было строить туннели большего диаметра и длинные платформы, применять сложные технические решения. В итоге проектировщики остановились на более простом и дешёвом варианте.
29 апреля 1968 года Совет министров СССР принял Постановление о строительстве первой очереди метрополитена в Харькове. 15 июля метростроевцы из Киева и Баку и проходчики из Донецкого и Подмосковного угольных бассейнов приступили к строительству первого участка туннеля. Харьковский метрополитен начался с закладки ствола на улице Славянской неподалёку от Южного вокзала. Работы проводились в сложных условиях — метростроевцам приходилось преодолевать плывуны, прокладывать туннели под реками Харьков и Лопань, под густонаселёнными городскими кварталами, насыщенными подземными коммуникациями.
Вечером 30 июля 1975 года по трассе Свердловско-Заводской линии прошёл первый пробный поезд, а 21 августа Государственная комиссия подписала акт приёмки участка длиной 10,4 км. Восемь новых станций — «Улица Свердлова», «Южный вокзал», «Центральный рынок», «Советская», «Проспект Гагарина», «Спортивная», «Завод имени Малышева», «Московский проспект» — приняли первых пассажиров. Через два года был пущен второй участок от станции «Московский проспект» до станции «Пролетарская».
В августе 1977 года началось строительство второй линии харьковского метро, и через семь лет первый её участок из пяти станций был введён в строй. А у харьковских метростроителей к этому времени уже был готов проект следующей, третьей линии метро. Вскоре и она приняла поезда… К 350-летнему юбилею города были открыты две очередные станции, и строительство продолжается.
В советские времена при сооружении метро действовал принцип: «Метро должно быть не только удобным и функциональным, но и красивым». Эта хорошая традиция соблюдается и сейчас, новые станции по художественному оформлению ничем не уступают построенным ещё при СССР. К сожалению, другая хорошая традиция — финансировать строительство метро вовремя и в полном объёме — осталась в прошлом. В последние годы сооружение харьковской подземки из-за недостатка финансирования продвигалось с большим трудом, иногда и вовсе останавливалось. Не лучше обстоят дела и в других городах Украины, где метрополитен уже существует или его планируется построить.
«Рабочий и колхозница»
«Мне удалось пробраться в помещение, где хранились в тайне проекты советского павильона. Две скульптурные фигуры, ростом в 33 фута, водружённые на высокий пьедестал, триумфально шествовали в направлении немецкого павильона. Поэтому я спроектировал здание в виде кубического массива, тоже вознесённого ввысь, который должен был сдержать этот напор…» Эти слова принадлежат Альберту Шпееру, нацистскому преступнику, отсидевшему 20 лет по приговору Нюрнбергского трибунала. Шпеер, по образованию архитектор, в 1937 году руководил постройкой немецкого павильона на Всемирной выставке в Париже. Он пользовался безграничным доверием Гитлера, его даже называли «личным архитектором фюрера». К тому времени два тирана, Гитлер и Сталин, уже начали соревнование «кто кого?», и поэтому перед Шпеером стояла задача: немецкий павильон на выставке должен быть обязательно выше советского, пускай немного, но свастика должна возвышаться над серпом и молотом.
Советский павильон стоял на набережной Пасси на берегу Сены, а напротив него, по ту сторону площади Варшавы, располагалась германская выставка. Когда строительство закончилось, то оказалось, что немцам таки удалось опередить советских архитекторов. «Немцы долго выжидали, желая узнать высоту нашего павильона вместе со скульптурной группой, — вспоминала Вера Мухина, которой в той борьбе пришлось противостоять немецкому натиску. — Когда они это установили, тогда над своим павильоном соорудили башню на десять метров выше нашей. Наверху посадили орла». Формально немцы победили. Но только формально. Орёл со свастикой на высоте выглядел жалко и неприглядно. А двадцатипятиметровые стальные гиганты, созданные Верой Мухиной, словно парили в небе, возвышаясь над Парижем. Альберту Шпееру так и не удалось сдержать «напор двух фигур, триумфально шествовавших в сторону немецкого павильона».
В Париже всё было символично — Советский Союз и Германия, стоящие друг против друга, между ними Польша, которая через два года станет добычей двух хищников. Наверное, кто-то из посетителей Всемирной выставки догадывался, что вскоре архитектурное соревнование двух тиранов перейдёт в гораздо более страшное состязание… Говорят, что авторов советской скульптуры на создание парной композиции вдохновила идея античной статуи работы греческих скульпторов Крития и Несиота. Называлась эта скульптура тоже очень символично — «Тираноборцы»…
К Всемирной парижской выставке советские архитекторы начали готовиться задолго до её открытия. Печально памятный 1937 год был годом двадцатилетия советской власти, и потому партия хотела использовать выставку во французской столице для демонстрации преимуществ строящегося в стране социализма и мощи советского государства. У Сталина тоже был свой «личный» архитектор, Борис Захарович Иофан, получивший образование в Высшем институте изящных искусств в Риме и Римской школе инженеров, он пользовался особым покровительством вождя. Именно поэтому Иофану и было поручено ответственное задание — спроектировать советский павильон.
«В возникшем у меня замысле советский павильон рисовался как триумфальное здание, отображающее своей динамикой стремительный рост достижений первого в мире социалистического государства, энтузиазм и жизнерадостность нашей великой эпохи построения социализма, — вспоминал Борис Иофан. — Эту идейную направленность архитектурного замысла надо было настолько ясно выразить, чтобы любой человек при первом взгляде на наш павильон почувствовал, что это — павильон Советского Союза… Очень скоро у меня родился образ скульптуры, юноша и девушка, олицетворяющие собой хозяев советской земли — рабочий класс и колхозное крестьянство. Они высоко вздымают эмблему страны Советов — серп и молот…». Бориса Иофана всегда привлекали «крупные формы», именно он проектировал так и не построенный Дворец Советов, который должна была венчать стометровая статуя Ленина.
Борис Иофан был архитектором, ему принадлежала только идея композиции. Поэтому летом 1936 года среди наиболее именитых советских скульпторов был объявлен конкурс, в котором принимали участие В. А. Андреев, М. Г. Манизер, И. Д. Шадр и В. И. Мухина. Конкурс выиграл эскиз Веры Игнатьевны Мухиной.
Эту женщину называли «каменным оракулом сталинского режима». Но всю свою жизнь Вера Мухина ненавидела этот режим. И не случайно в качестве прототипа для своей самой знаменитой скульптуры она выбрала группу античных тираноубийц Гармодия и Аристогитона. Только так, в завуалированной и мало кому понятной форме, она могла по-своему отомстить режиму. О том, что такое жестокость тиранов, Вера Игнатьевна знала не понаслышке. В начале 30-х годов она вместе с мужем, доктором Алексеем Замковым, пыталась сбежать в буржуазную тогда Латвию, где она родилась в 1889 году. Не получилось, НКВД арестовала их прямо на вокзале. В те годы за попытку сбежать от «счастливой жизни» в стране Советов наказание полагалось одно — высшая мера. И если бы не вмешательство нескольких очень высокопоставленных лиц, то, скорее всего, так бы и случилось.
Дело в том, что доктор Алексей Замков — личность уникальная, в своём роде один из символов той эпохи. Говорят, что именно он стал прототипом профессора Преображенского из повести Михаила Булгакова «Собачье сердце». Конечно, Алексей Замков гипофиз не пересаживал и собаку в человека не превращал, но в лечении бесплодия и импотенции был поистине кудесником. Его клиентами были Ворошилов, Молотов, Каганович, «буревестник революции» Максим Горький. Они-то и заступились за арестованного доктора. Сначала выпустили только его, но доктор заявил, что пока на Лубянке будет его жена, работать он отказывается. Это подействовало: вскоре выпустили и Веру Игнатьевну.
Позже власть осыпала Мухину наградами и премиями, но своего отношения к этой власти она так и не изменила. Однако для того чтобы выжить, надо было покориться и терпеть. Так уж случилось, что именно Вера Мухина стала автором одного из самых известных символов той эпохи.
