Демон отверженный - Ким Харрисон

— Я не хочу ложиться, — сказала она упрямо, совершенно не как моя мама говорит. — Ты должен уйти. Скоро вернется Монти, и ему будет неприятно тебя здесь видеть. Он не признается в этом, но это так. И Робби тоже уже слишком большой, чтобы тебе с ним встречаться. Он тебя запомнит.

— Алиса, — прошептал он, закрывая глаза. — Монти погиб. А Робби в Портленде.

— Знаю.

Это был едва слышный усталый шепот, и мне стало плохо.

— Пойдем, — уговаривал он. — Давай я тебя уложу в кровать. Сделай это для меня, а я тебе спою колыбельную.

Она стала возражать, и он поднял ее на руки легко и быстро, как свою бас-гитару. Мама прильнула к нему головой, повернулась ко мне, забившейся в угол.

— Пожалуйста, не уходи, — сказал он тихо, повернулся и вынес ее из зала.

Сердце у меня стучало. Я осталась стоять как стояла и слушала, как они идут по дому — тихие жалобы мамы и его рокочущие ответы. Стало тихо, и когда я услышала колыбельную голосом Такаты, я шатнулась к столу, нашаривая его на ощупь. Ничего не чувствуя, я опустилась на стул, на котором сидела мама, и уронила голову на руки, едва нащупав локтем стол.

И было мне плохо. Очень плохо.

Глава двадцать третья

Едковато-кислый запах томатного супа успокаивал и помогал заглушить тающий запах горячего металла и вонь жженого янтаря. В животе урчало, и как-то очень жалко и неловко было испытывать голод, когда вот так вся жизнь рушится. Хотя я ничего вчера не ела, кроме горстки крошечных сосисок на палочках и нескольких квадратиков тыквенного чизкейка.

Я подняла глаза от исцарапанного линолеума стола на приятный стук деревянной ложки по краю кастрюли — Таката неловкими движениями разливал дымящийся суп по двум тонкостенным тарелкам. У него был смешной вид, когда он готовил ужин — или это был ранний завтрак: рок-звезда тычется по маминой кухне, задумывается, потом двигается за нужным ему предметом. Это мне сказало, что он здесь уже бывал, но готовить ему не приходилось.

Я скривилась, но подавила злое чувство. Конечно, у него есть объяснение. Я здесь сижу только потому, что хочу его услышать. Ну, и еще потому, что ОВ наверняка ищет машину Трента. И потому что я измотана. А еще он еду готовит.

С усталым лицом Таката поставил передо мной тарелку супа, потом придвинул к ней тарелочку с двумя тостами. Он посмотрел на амулет, который я ношу для предупреждения о внезапной атаке демонов. Кажется, он хотел что-то сказать, но передумал. Я злобно выдернула салфетку из держателя на столе.

— Оказывается, ты знаешь, что к супу я люблю тосты. — У меня задрожал подбородок. — Часто здесь бываешь?

Он отвернулся от плиты, держа тарелку для себя.

— Где-то раз в год. Если чаще, она слишком уходит в прошлое. Она любит говорить о тебе, очень гордится.

Он поставил свою тарелку напротив, сел на стул, устроился поудобнее. Я не высказала вслух мысль, что могла бы составить график его посещений по датам его концертов и ее походов к врачу.

— Прости, — сказал он, нерешительно выбирая салфетку и для себя. — Я понимаю, что ужин не ахти, но я мало готовлю, а разогреть суп даже идиот может.

Не прикасаясь к тосту, я попробовала суп, и напряжение отпустило меня, когда густое тепло поползло вниз. Он в суп молоко добавил, точно как я люблю. Едва я подняла голову, как в кармане у него загудело. Высокий колдун с несколько смущенным видом вытащил из кармана мобильник и посмотрел на номер.

— Тебе пора? — спросила я язвительно. Надо было бы его припереть к стене и заставить говорить.

— Нет, это Рипли, моя барабанщица. — Едва заметная улыбка растянула тонкие губы, и длинное лицо стало еще длиннее. — Звонит, чтобы дать мне повод уйти, если мне он нужен.

Я съела еще ложку супа, злясь на себя, что вот так банально хочу жрать, когда тут жизнь разваливается.

— Удобно, — буркнула я.

Плюнув на принципы, я взяла тост и макнула его в суп. Ну, знает он, что я томатный суп люблю с тостами, так что мне теперь, тостов не есть?

Поставив локти на стол, я жевала, разглядывая Такату. Я вымоталась до последней капли сил, и все это было как-то очень уж небанально.

Таката отвел глаза.

— Я хотел тебе сказать, — начал он, и у меня сердце сильно екнуло. — Давно хотел. Но Робби уехал из дому, когда узнал, и ее это чуть не убило. Я не осмелился на такой риск.

А на риск пить со мной кофе сто лет назад? А на риск нанять меня в прошлом году для охраны?

Подавив иррациональную ревность, я уточнила:

— Робби знает?

Вдруг он сразу постарел, синие глаза будто стали меньше. А я подумала: если у меня будут дети, синие у них будут глаза или зеленые?

— Он понял на похоронах твоего отца. — Таката жалко скривился, не поднимая глаз от супа. — У нас руки совершенно одинаковые, и он заметил.

Он зачерпнул ложку супа — она дрожала у него в руке. Я молча макнула тост уголком.

И чувствовала себя полной идиоткой. Боже мой, в прошлом году Таката спрашивал мое мнение о тексте «Красных лент», а до меня не дошло. Он пытался мне сказать, а я дико протупила. Но как я могла даже предположить?

— Кто еще знает? — спросила я с некоторым страхом.

Он улыбнулся, не показывая зубов, с почти застенчивым видом.

— Я рассказал Рипли. Но ей хватает собственного прошлого, и болтать она не будет.

— А Трент? — напомнила я голосом обвинителя.

— Трент знает все, — смутился он. Видя, как я нахмурилась, добавил: — Он только потому знает, что его отцу нужна была генетическая схема, на основании которой следовало строить лечение. Мистер Каламак мог бы взять материал у Робби, но тогда восстановление шло бы медленнее и было бы не столь полным. Когда твой отец попросил, я согласился. Не только ради тебя, но чтобы и у Робби не было лета пропавших воспоминаний.

Я скривилась, вспомнив — или вспомнив, что не помню.

— Так что Трент знает, что я твой отец, но не знает, почему. — Таката с высоким стаканом молока в руке выпрямился на стуле, случайно задел длинной ногой ножку стола на моей стороне и тут же ее отдернул. — И это не его дело! — закончил он слишком решительно.

Я больше не могла есть тост, положила его на тарелку. Опустив глаза, я собралась с духом и спросила еле слышно:

— А почему?

— Спасибо, — шепотом отозвался Таката.

Я посмотрела — у него стояли слезы в глазах, но он улыбался. Поставив стакан на стол, он посмотрел в окно, где становилось светлее.

— Твой отец и я познакомились с твоей мамой в университете.

Я это уже слышала, только не знала, что тот, второй — это был Таката.

— Она говорила, что встретила моего отца, когда записалась на курс по лей-линиям, где ей нечего было делать. Она хотела познакомиться с потрясающе красивым колдуном, который сидел перед нею, а взамен того влюбилась в его лучшего друга.