Сон в красном тереме. Т. 3. Гл. LXXXI – СХХ. - Сюэцинь Цао
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В это время раздался голос Бао Юна:
– Эй, монашки, убирайтесь! Пора запирать калитку!
Цайпин, боявшаяся, как бы ей не попало от хозяев, заторопила монахинь. После их ухода Сичунь еще больше расстроилась. Как ни старалась Цайпин ее успокоить, все было тщетно. Сичунь снова схватила ножницы и остригла себе волосы до конца.
Служанки посоветовались и решили не поднимать шума.
– Если даже Мяоюй похитили, – говорили они, – нужно сделать вид, будто нам ничего не известно. А вернутся господин и госпожа, все им расскажем…
С этой поры Сичунь окончательно утвердилась в мысли уйти в монастырь. Но об этом речь пойдет ниже.
Между тем Цзя Лянь, возвратившись в кумирню Железного порога, сказал Цзя Чжэну, что учинил допрос ночным сторожам и со слов Хупо сделал опись пропавших вещей.
– Первым долгом мы выяснили, – сказал он, —какие вещи присылала нам Юаньчунь, а затем приступили к описи наиболее редких вещей. Обычные вещи, которые есть у многих, мы в список не внесли. Думаю, по окончании траура все найдется.
Цзя Чжэн молча выслушал Цзя Ляня, после чего тот отправился во внутренние покои и сказал госпожам Син и Ван:
– Хорошо бы уговорить господина Цзя Чжэна пораньше возвратиться домой. А то как бы там опять чего-нибудь не случилось.
– Это верно, – отозвалась госпожа Син. – Мы тоже тревожимся!
– Поговорите с ним, – попросил Цзя Лянь. – Как вы скажете, так он и сделает!
Женщины уговорились между собой, как действовать.
Утром Цзя Чжэн послал Баоюя к госпожам Син и Ван передать:
– Пусть госпожи съездят домой, там нужны их указания, а дня через два-три вернутся!
Госпожа Син оставила возле гроба служанок, жене Чжоу Жуя велела следить за порядком, а сама стала собираться домой.
В это время Цзя Чжэн и остальные родственники продолжали оплакивать матушку Цзя.
Когда церемония окончилась и все собрались уходить, наложница Чжао вдруг упала в обморок. Стоявшая рядом наложница Чжоу бросилась ее поднимать. Наложница Чжао пронзительно закричала, язык ее высунулся, на губах выступила пена. Цзя Хуань подбежал к матери. Наконец женщина пришла в себя и заявила:
– Я не поеду домой! Хочу сопровождать на юг старую госпожу!
– Зачем? – спрашивали ее.
– Я ей служила всю жизнь! Старший господин строил против меня козни, и я с помощью монахини Ма пыталась отомстить, сколько денег истратила – все напрасно – никого не удалось извести! И если я останусь в живых, меня снова начнут терзать!
Сперва все подумали, что устами наложницы говорит Юаньян, но при упоминании о монахине Ма поняли, что ошиблись.
Госпожи Син и Ван молчали, только Цайюнь стала молиться.
– Сестра Юаньян, ты сама пожелала умереть! Отпусти же тетушку Чжао! Не мучай!
Она сказала бы больше, но не осмелилась при госпоже Син.
– Я не Юаньян! – кричала наложница Чжао. – Янь-ван прислал за мной своих посланцев и спрашивает, зачем мы с монахиней Ма занимаемся колдовством. – И она запричитала: – Вторая госпожа Фэнцзе, дорогая моя! Не проклинай меня! Пусть из тысячи дней я всего один была хорошей! Добрая вторая госпожа! Дорогая вторая госпожа! Я не хотела тебя губить, та баба дрянная меня подговаривала!
В это время за Цзя Хуанем прибежал слуга Цзя Чжэна.
– На тетушку Чжао нашло наваждение, – передали служанки, – и третий господин Цзя Хуань не может от нее отойти.
– Ерунда! – ответил Цзя Чжэн. – Надо ехать домой!
По его распоряжению все мужчины тотчас же собрались в путь.
А наложница Чжао все безумствовала, и никто не мог ее успокоить.
Госпожа Син, опасавшаяся, как бы наложница не наговорила лишнего, приказала:
– Пошлите к ней еще служанок, а мы уезжаем! Как только прибудем на место, сразу пришлем врача!
Госпожа Ван, не любившая наложницу Чжао, ни во что не вмешивалась. Однако Баочай, чуткая и добрая, несмотря на то что наложница Чжао когда-то пыталась погубить Баоюя, наказала наложнице Чжоу хорошенько о ней заботиться. Наложницу Чжоу тронула просьба Баочай, потому что она и сама была доброй.
– Я тоже останусь, не поеду домой, – заявила Ли Вань.
– Пожалуй, не стоит, – возразила госпожа Ван.
Все стали собираться в путь.
– А мне можно уехать? – спросил Цзя Хуань.
– Дурак! – обругала его госпожа Ван, – Неужели не понимаешь, что тебе уезжать нельзя? А если с матерью что-нибудь случится?
Цзя Хуань промолчал.
– Дорогой брат! – обратился к нему Баоюй. – Тебе никак нельзя уезжать! Как только прибудем в город, я сразу пришлю в помощь слуг!
Наконец все сели в коляски и тронулись в путь. В кумирне остались только наложница Чжао, Цзя Хуань, Ингэ и несколько служанок.
Цзя Чжэн и госпожа Син первыми возвратились домой и еще раз оплакали покойную. После этого Линь Чжисяо привел слуг, и они пали перед господами на колени.
– Убирайтесь! – закричал Цзя Чжэн. – С вами я завтра поговорю!
В этот день Фэнцзе чувствовала себя особенно плохо, несколько раз теряла сознание и не выходила из дому. Встречала Цзя Чжэна только Сичунь; увидев, как гневается Цзя Чжэн, она покраснела и снова расстроилась.
Госпожа Син даже не удостоила Сичунь взглядом, госпожа Ван с Баочай и Ли Вань ушли во внутренние покои. А госпожа Ю не выдержала и с издевкой произнесла:
– Спасибо тебе, девочка! Хорошо ты присматривала за домом!
Сичунь ничего не ответила и еще сильнее покраснела.
Баочай бросила на госпожу Ю выразительный взгляд, и та замолчала. Вскоре все разошлись по своим комнатам.
Цзя Чжэн поглядел вслед ушедшим и вздохнул. Вернувшись к себе в кабинет, он опустился на циновку, позвал Цзя Ляня, Цзя Жуна и Цзя Юня, они выслушали его указания и ушли.
– И ты иди, – сказал Цзя Чжэн Баоюю, который зашел навестить отца.
Ночь прошла без особых происшествий.
На следующее утро Линь Чжисяо явился к Цзя Чжэну и опустился на колени. На вопрос Цзя Чжэна, что ему известно о грабителях, Линь Чжисяо ответил, что в грабеже замешан сын Чжоу Жуя, которого нашли убитым.
– Арестован Баоэр, – продолжал докладывать Линь Чжисяо. – У него найдены вещи, которые значатся в списке пропавших. Дознание проводят под пыткой, чтобы выяснить, куда скрылись разбойники.
– Какой же неблагодарный этот раб! – вне себя от гнева воскликнул Цзя Чжэн. – Забыл о милостях и вздумал обворовывать хозяев!
Он велел слугам немедля ехать в кумирню, связать Чжоу Жуя и доставить в ямынь для дознания.
Линь Чжисяо все еще смиренно стоял на коленях.
– Что тебе нужно? – спросил Цзя Чжэн.
– Я заслуживаю смерти! – вскричал Линь Чжисяо. – Но прошу вас, господин, пощадите меня!
В это время появился Лай Да еще с несколькими управляющими; они вручили Цзя Чжэну счета, в которых значились расходы на похороны матушки Цзя.
– Передайте эти счета Цзя Ляню, – распорядился Цзя Чжэн, – пусть проверит и мне доложит!
После этого он велел Линь Чжисяо убраться прочь.
Вошел Цзя Лянь, опустился на одно колено перед Цзя Чжэном и что-то зашептал ему на ухо.
– Глупости! – вытаращив глаза, вскричал Цзя Чжэн. – Если деньги украли воры, с какой стати слуги должны возмещать потери?
Цзя Лянь ничего не ответил, лишь покраснел. Однако уходить не решался.
– Как чувствует себя Фэнцзе? – спросил Цзя Чжэн.
– По-моему, она безнадежна, – ответил Цзя Лянь, снова опускаясь на колени.
– Кто мог подумать, что на нашу семью обрушится столько несчастий?! – со вздохом произнес Цзя Чжэн. – Мать Цзя Хуаня тоже больна, и неизвестно, что у нее за болезнь! Прикажи послать к ней врача!
Цзя Лянь ушел выполнять приказание.
Если хотите узнать о дальнейшей судьбе наложницы Чжао, прочтите следующую главу.
Глава сто тринадцатая
Раскаявшаяся в своих грехах Фэнцзе всецело доверяется деревенской старухе;избавившись от неприязни, верная служанка проявляет жалость к странному юношеИтак, вы уже знаете, что наложница Чжао заболела, осталась в кумирне и ей становилось все хуже и хуже. Служанки не на шутку перепугались. Две женщины держали ее под руки, а она то становилась на колени, кричала и плакала, то ползала по полу и молила:
– Убейте меня! Краснобородый повелитель, я больше никогда никому не причиню зла!
Потом, сложив руки, она вдруг принималась жаловаться, что ей больно, изо рта шла кровь, глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит. Растрепанные волосы торчали во все стороны. В такие минуты никто из служанок не решался приблизиться к ней.
Вечером голос наложницы Чжао звучал особенно зловеще, напоминая вой демонов. Женщины в ужасе от нее шарахались – пришлось звать на помощь мужчин. Чжао потеряла сознание, но вскоре пришла в себя. Всю ночь она буйствовала, а на следующий день умолкла. Лицо исказила гримаса, платье на груди было порвано. Она не произносила ни единого слова, но все понимали, как она мучается.
Наконец появился врач. Он даже не стал осматривать больную, только взглянул и сказал:
