Сон в красном тереме. Т. 3. Гл. LXXXI – СХХ. - Сюэцинь Цао

– Кто там болтает, позабыв о всяких приличиях? – вскричали служанки. – Барышня здесь, а он орет!

– Вы разве не знаете, что он из семьи Чжэнь? – удивилась Фэнцзе. – Ведь его к нам Чжэни прислали!

Сичунь слова Бао Юна смутили. Тут Фэнцзе ее спросила:

– Что за монашка, о ком он болтает? Ты что, взяла к себе жить монашку?

Пришлось Сичунь рассказать, что ее навестила Мяоюй и она, чтобы скоротать ночь, оставила монашку играть в шахматы.

– Так это была она? – удивленно воскликнула Фэнцзе. – Неужели Мяоюй согласилась остаться? В таком случае не о чем говорить! Пусть этот крикун держится потише и не болтает лишнего, не то господин Цзя Чжэн хорошенько его проучит!

Сичунь вдруг стало так страшно, что захотелось убежать. Фэнцзе забеспокоилась и стала уговаривать девушку остаться, хотя и у самой на душе было тревожно.

– Пусть соберут уцелевшие вещи, – приказала Фэнцзе. – И кто-нибудь их постережет.

– Лучше дождаться конца расследования, – сказала Пинъэр, – а потом уж собирать вещи. Послали кого-нибудь сообщить господину о происшествии?

– Спроси у старых служанок! – отозвалась Фэнцзе.

Вскоре посланная к старухам служанка возвратилась и сообщила:

– Господин Линь Чжисяо ехать не может, слугам, пока идет дознание, тоже отлучаться нельзя, пришлось послать второго господина Цзя Юня.

Фэнцзе ничего не ответила, лишь кивнула, села рядом с Сичунь и погрузилась в размышления.

Вы, конечно, уже догадались, что шайку разбойников привел Хэ Сань. Разбойники похитили золото, серебро, драгоценности, а затем, уверенные, что никто им не помешает, собрались обворовать жилые комнаты на западной стороне. И вдруг в одном из освещенных окон увидели двух красивых девушек: барышню и монахиню. Разбойники жизнью не дорожат – они хотели тут же вломиться в дом и овладеть девушками. Но в этот момент на них бросился Бао Юн, и они, прихватив награбленное, обратились в бегство, даже не заметив, что Хэ Сань куда-то исчез.

Выбравшись из дворца, они спрятались у скупщика краденого. А на следующий день навели справки и узнали, что Хэ Сань убит, а о грабеже сообщено в военный и гражданский ямыни. Посоветовавшись между собой, разбойники решили присоединиться к морским пиратам, пока не вышел указ об их аресте и они могли беспрепятственно проезжать через заставы и переправы.

Но главарь разбойников ничего не боялся.

– Уехать успеем, – сказал он, – я должен похитить ту монахиню. До чего же красива! Из какого только монастыря вырвалась эта пташечка?

– Ай-я! Вспомнил! – закричал один из разбойников. – Это настоятельница из кумирни Бирюзовой решетки, принадлежащей семье Цзя! Помнишь, у них заболел какой-то Баоюй? Никто не мог его вылечить, а потом вдруг нашелся врач. И знаешь кто? Та монахиня!..

– Сегодня отсидитесь здесь, – заявил главарь разбойников, – а утром нарядитесь купцами и проскочите через заставу. Будете ждать меня на склоне Двадцати ли!

Уговорившись обо всем, разбойники стали делить добычу.

Тем временем Цзя Чжэн и остальные, сопровождавшие гроб с телом покойной, прибыли в кумирню и совершили положенные церемонии. Затем гости и родственники стали разъезжаться.

Цзя Чжэн, согласно обычаю, остался в кумирне и устроился во внешнем флигеле, а госпожи Син и Ван – во внутреннем. Всю ночь они оплакивали покойницу.

На следующий день снова начались жертвоприношения. Как раз когда подносили жертвенный рис, вошел Цзя Юнь. Он поклонился гробу матушки Цзя и, опустившись на колени перед Цзя Чжэном, справился о его здоровье. Затем рассказал о происшествии во дворце, о том, как были украдены вещи старой госпожи, как Бао Юн выгнал разбойников и убил одного из них и как подали донесение о грабеже военным и гражданским властям. Выслушав его, Цзя Чжэн разволновался.

Госпожи Син и Ван, услышав дурную весть, испугались и заплакали.

– Список пропавших вещей составили? – спросил Цзя Чжэн.

– Нет, – ответил Цзя Юнь. – Никто не знает, что пропало.

– Это хорошо, – произнес Цзя Чжэн. – У нас недавно описали имущество, и объяви мы сейчас, что пропали ценности, нас, пожалуй, обвинили бы в утайке… Позовите скорее Цзя Ляня!

Цзя Лянь в это время сопровождал членов семьи на церемонию жертвоприношения, и Цзя Чжэн распорядился немедля вызвать его.

Узнав о случившемся, Цзя Лянь, не стесняясь Цзя Чжэна, обрушился на Цзя Юня с бранью:

– Мерзавец! Ничтожество! Ему доверили такое важное дело, а он, вместо того чтобы проверять ночных сторожей, наверняка спал как убитый. Спасибо еще, что хватило совести приехать сообщить!

И разъяренный Цзя Лянь плюнул Цзя Юню в лицо. Тот стоял вытянувшись, не смея произнести ни слова.

– Сейчас бесполезно его ругать, – сказал Цзя Чжэн.

– Что же делать? – вскричал Цзя Лянь, пав на колени.

– Обратиться с просьбой к властям разыскать воров. Только вот затруднение: мы не знаем, какие именно вещи оставила старая госпожа. К деньгам же ее никто не посмел прикоснуться! Этими деньгами решено было покрыть долги, а что останется, истратить на постройку могильного склепа на юге, куда и перевезти покойницу. Но сказать точно, сколько у старой госпожи было денег и вещей, мы не можем. Власти потребуют список пропавшего, и если указать ценные вещи, не миновать беды! Дать заведомо ложные сведения, будто у нас пропало столько-то золота, серебра, украшений и других вещей, тоже нельзя… Просто обидно! Не успел я уехать из дома, как все пошло кувырком! Ну, чего ты стоишь на коленях?

Цзя Лянь молча поднялся и направился к выходу.

– Ты куда? – крикнул Цзя Чжэн.

– Поеду домой и все выясню, – обернувшись, ответил Цзя Лянь.

Цзя Чжэн презрительно хмыкнул. И Цзя Лянь виновато опустил голову.

– Скажи матери, – приказал Цзя Чжэн, – чтобы отпустила с тобой одну или двух служанок старой госпожи. Пусть просмотрят все ее вещи, а ты сделай опись!

Цзя Лянь призадумался: у кого спрашивать про вещи госпожи? Ведь ими ведала Юаньян. Можно бы, конечно, спросить у Чжэньчжу, но вряд ли она знает что-либо точно. Однако возражать Цзя Чжэну он не осмелился и только поддакивал.

Выслушав Цзя Ляня, госпожи Син и Ван стали торопить его с возвращением домой, наказывая тщательно допросить всех, кто присматривал за домом.

– Как только они будут смотреть нам в глаза, когда мы вернемся? – возмущались женщины.

Цзя Лянь велел заложить коляски и передать служанкам, чтобы собирались домой. Через некоторое время он верхом на муле в сопровождении нескольких слуг отправился в путь.

Цзя Юнь ничего больше не сказал Цзя Чжэну, потихоньку выскользнул из комнаты, вскочил на коня и помчался следом за Цзя Лянем. В пути не случилось ничего, достойного внимания.

Вернувшись домой, Цзя Лянь прошел прямо в комнаты матушки Цзя. Увидев Фэнцзе и Сичунь, он ничего не сказал, хотя едва сдержал гнев, лишь спросил у Линь Чжисяо:

– Из ямыня приходили?

Линь Чжисяо с виноватым видом опустился на колени и отвечал:

– Приходили. И из военного и из гражданского, провели расследование, освидетельствовали труп убитого.

– Какой труп? – встревожился Цзя Лянь.

Линь Чжисяо рассказал, что Бао Юн убил одного грабителя, очень похожего на приемного сына Чжоу Жуя.

– Позвать сюда Цзя Юня! – приказал Цзя Лянь.

Цзя Юнь вошел, опустился на колени.

– Ты почему не сказал господину Цзя Чжэну, что приемный сын Чжоу Жуя был вместе с грабителями и Бао Юн его убил? – обрушился на него Цзя Лянь.

– Это сторожа говорят, что убитый похож на сына Чжоу Жуя, а сам я ничего точно не знаю, потому и не сказал, – стал оправдываться Цзя Юнь.

– Дурень! – вскричал в сердцах Цзя Лянь. – Скажи ты об этом раньше, я привез бы Чжоу Жуя для опознания убитого, и все было бы ясно!

– Чиновники из ямыня приказали выставить убитого на базарной площади для опознания, – сообщил Линь Чжисяо.

– Глупее ничего не придумаешь! – вскричал Цзя Лянь. – Кто скажет, что знает убитого? Ведь таким образом можно на себя самого навлечь подозрение!

– Это вообще никому не нужно, – заявил Линь Чжисяо. – Достаточно, что я его знаю.

Цзя Лянь задумался.

– Кажется, вспомнил! – воскликнул он. – Ведь это приемного сына Чжоу Жуя старший господин Цзя Чжэнь велел в прошлом году высечь?

– Совершенно верно, – подтвердил Линь Чжисяо. – Все видели, как он тогда драку с Баоэром затеял!

Цзя Лянь еще больше рассердился и хотел распорядиться, чтобы высекли ночных сторожей.

– Не гневайтесь, второй господин, – принялся умолять его Линь Чжисяо. – Они ведь не виноваты! Согласно заведенному в доме порядку, мужчинам после третьей стражи запрещено появляться на женской половине. Даже управляющие не смеют там показываться, если их не позовут! Мы с братом Цзя Юнем снаружи все проверили еще с вечера. Ворота накрепко заперли, и пройти через них никто не мог! Воры проникли в дом через стену, которая выходит в переулок.